Лошадей он тоже возьмет рано с утра, выберет сам, это не проблема. И налегке двинется дальше. Вот только Мария-Антония…

Генри подошел к жилищу Хаура – полог был откинут, тепло ведь, – вошел. Ему, как другу и родственнику, это позволялось.

Мария-Антония обнаружилась у очага: жена Хаура как раз учила принцессу печь лепешки на раскаленных камнях, и у девушки получалось не так плохо, как можно было предположить. Прочие крутились тут же, особенно интересно было девочкам-подросткам: они никогда не видели белых женщин, и любопытство разбирало их со страшной силой. К чести принцессы стоило заметить, что эти знаки внимания она сносила совершенно спокойно, не шарахалась даже, когда кому-нибудь приходило в голову потрогать ее волосы или взять за руку, чтобы рассмотреть получше.

Присмотревшись, Генри обнаружил, что девушку успели уже одарить какими-то мелочами вроде плетеного оголовника, украшения из перьев и бус, накинули на плечи куртку, какие носили здесь все, мужчины и женщины…

– Тони, – позвал он негромко, и принцесса подняла голову. – Пойдем. Поговорить надо.

Она спокойно отряхнула руки, встала, осторожно отстранив маленькую девочку, сунувшуюся к горячим камням.

– Что-то случилось? – спросила девушка негромко. Генри только мотнул головой, не здесь, мол, и она поняла, последовала за ним молча.

Он шел к жилищу шамана, что стояло на отшибе, и собирался с мыслями. Лучше рассказать ей все как есть, решил Генри еще раньше. Она ведь с понятием девица, так чего темнить? Какой смысл? Она разве раньше не знала, что за ними гоняются все, кому не лень?

И знать бы еще, что скажет шаман…

…Мария-Антония шла за Генри, не задавая вопросов. По одному выражению его лица можно было понять, что дела обстоят хуже некуда. А может, и есть куда, только Генри на это не рассчитывал, он ведь так хотел добраться до своих друзей, передохнуть хоть немного, надеялся на помощь… Но, кажется, не получил того, о чем так мечтал.

Расспрашивать она не хотела: сам все расскажет, когда решит, что пора, – но молчать тоже не выходило.

– Кем тебе приходится Хаур? – спросила девушка наобум. – Мне объясняли, но я не очень хорошо поняла. Ты вроде бы родич всему племени, но ему – как-то особенно.

Она действительно внимательно слушала разговоры в жилище Хаура. Там ее приняли хорошо, накормили, отвечали на вопросы… Только Мария-Антония старалась спрашивать как можно осторожнее, чтобы случайно не нанести обиды, поэтому не особенно много узнала. Решив, что так будет безопаснее, она больше интересовалась бытом: как развести огонь, как сложить очаг, как приготовить что-то, отыскать съедобные или лечебные растения… За такими разговорами – а отвечали ей все сразу, перебивая друг друга, – и пролетел вечер.

– Да, ему – особенно, – отрывисто сказал Генри.

– Как это?

Мужчина остановился так резко, что она едва не налетела на него.

– Да просто, – сказал он неожиданно спокойно. – Я был женат на его младшей сестре, вот и все.

– Был?..

Генри помолчал, потом произнес неохотно:

– Она умерла в прошлом году. Но это неважно, я все равно остаюсь его родичем.

– Она…

– Лиу ее звали, – добавил Генри неожиданно, и Мария-Антония с удивлением услышала незнакомые нотки в его голосе. – Лиу Лошадиный хвост. Тут почти у всех прозвища есть, вместо фамилий, наверно…

– А почему… такое прозвище? – осторожно спросила девушка. Кажется, она, сама того не желая, растревожила старую рану.

– Говорили, она училась ходить, держась за лошадиный хвост, – пояснил Генри. Теперь он говорил свободнее, не запинаясь на каждом слове. – И волосы у нее были длинные, густые и жесткие, как этот самый хвост, косы почти до колен… Вот так.

Мария-Антония не стала больше ничего спрашивать, догадалась. Звучало сегодня в общем разговоре упоминание об умершей в прошлом году родственнице. Видимо, это и была Лиу. Вот, выходит, какие тайны есть у Генри Монтроза…

– У нас проблемы, Тони, – сказал он вдруг совсем иным тоном. – У нас, я бы сказал, серьезные проблемы.

– Я слушаю, – ответила она.

Генри повернулся к ней: девушка с трудом различала его черты в лунном свете, но и того, что она видела, было достаточно. Дела и правда плохи, вот что поняла Мария-Антония, глядя в это смертельно усталое лицо.

Генри, помолчав немного, коротко пересказал то, что услышал сегодня от вождя. Племя им не поможет. Ну, если только самую малость, но укрыть не сможет.

– У аддагезов втрое больше воинов, – зло говорил Монтроз, – и они не разговоры разговаривать придут. Тони, понимаешь, я не могу… я просто не могу, права не имею!

– Я понимаю, – перебила она. Уж ей ли было не знать, зачем сильный сосед приходит к более слабому? И эти смешные смуглолицые девчонки, которые наперебой учили ее готовить на раскаленных камнях, станут чьей-то добычей? Сестры и племянницы покойной Лиу? Да разве же Генри Монтроз сможет это допустить! – Но ты уверен, что аддагезы не тронут племя, если мы уйдем?

– Почти уверен, – ответил он. – Они ведь не просто так меня ищут, это заказ. Странный, кстати, заказ, они даже в лицо меня не знают, им приметы не сообщили! Так вот… начинать воевать накануне кочевья – дураков нет. Пусть у делакотов меньше людей, но драться они умеют, аддагезам тоже достанется. Чего ради им это нужно? У делакотов богатой добычи не взять, ты сама видела, как тут живут… Я думаю, заказчик и это оговорил. Если племена начнут резаться между собой, ничего хорошего не выйдет, да и караванщики с перепугу на Территории не сунутся, а это сплошной убыток. Так что… – Генри перевел дыхание. – Очень надеюсь, что я прав и племя не тронут. Но даже если я не прав… В одиночку я разве что смогу отстреливаться лишних полчаса.

– Полчаса порой решают исход боя, – заметила принцесса.

– Ну да. Если есть, кому прийти на помощь, – скривился Монтроз. – Нет, оставаться нельзя. Я обещал. И вождь все понимает, мы уж поговорили. Завтра поменяем лошадей – и ходу отсюда! Груз… – Он зло усмехнулся. – Груз в ближайший городок отвезут. Пусть Хоуэллы получат посылочку! Вдруг да обрадуются?

– Не слишком ли это рискованно? – спросила Мария-Антония. – Если ты передашь что-то, значит, ты поблизости, и…

– У меня есть план, – сказал Генри. – Очень зыбкий, ненадежный, поэтому я ничего заранее говорить не буду. Если выгорит – хорошо, нет – так и так помирать.

– Территории ведь большие, верно? – Девушка снова заглянула ему в лицо. Таким она своего спутника еще не видела. – Можно скрыться…

– Не от детей равнин, – усмехнулся Монтроз. – Гоняйся за нами только «ящерки», можно было бы отсиживаться в прерии хоть год, хоть два, не нашли бы. Но от аддагезов прятаться смысла нет. Это делакоты – относительно мирное племя, а те спокон веков только и делают, что по Территориям врагов гоняют. Мне от них не уйти. Придется прорываться к цивилизации. Там… не знаю, – завершил он резко. – Пока ничего не могу сказать. И пойдем уже…

– Куда ты меня ведешь?

– К шаману. Пусть посмотрит на тебя, – коротко ответил Генри. – Может, придумает что-то против твоего заклятия… – Он хмыкнул: – А правы были твои колючки, когда не пускали тебя со мной. Видишь, в какую передрягу угодили!

– Ничего, мы ведь еще живы, – хладнокровно ответила принцесса. – Меня больше интересует, кто заплатил аддагезам за твою поимку!

– Да кто угодно. «Ящерки», «кэмы», кто теперь еще в курсе, я понятия не имею, – сказал Монтроз, и невысказанные слова повисли в воздухе.

Это могли быть и Хоуэллы, поняла девушка. Они подогревают интерес к добыче. Кровавая резня им не нужна, поэтому делакотов не тронули, но Генри станут загонять, как дикого зверя. Но он человек, усмехнулась принцесса, и он умнее и находчивее, чем может показаться!

– Пришли, – предупредил Генри. – Подожди тут…

Он нырнул в темноту очередного жилища из шкур, через некоторое время высунулся и поманил Марию-Антонию рукой.

– Заходи.

Она пробралась внутрь, неловко уселась рядом с Генри, попытавшись так же скрестить ноги. Привыкнув к тусклому освещению – едва тлеющий очаг мало что давал рассмотреть, – увидела, наконец, хозяина…