Громкий плеск нарушил идиллию – это Грифон, не слишком-то думая о приличиях (о чем я вообще говорю!), окунул голову в чашу фонтана и как следует умылся. Теперь на него хотя бы можно было смотреть без страха, и пусть лицо оказалось исполосовано, я знала откуда-то, что скоро от этих шрамов не останется и следа.

– Тебе тоже не повредит, – сказал он, и я подошла ближе.

Круг света упал на воду, и рыбки, и без того перепуганные Грифоном, бросились врассыпную.

– Я что, так и буду теперь светиться до скончания дней своих? – спросила я с нервным смешком. Может, это все-таки подвеска?

– Свет всего заметнее во тьме, – ответил он. – Тьмы не станет – не увидишь света. Так ярчайшей красоты комета исчезает лучезарным днем…

– Ты…

– Я обучен стихосложению, если ты об этом, – сказал Грифон и все-таки улыбнулся, а я, кажется, поняла, о чем он хотел сказать.

Не случись Испытания, не угоди я в число участниц, я так и осталась бы скромной Тессой, первой дочерью Гаррата, который, конечно, не вовсе уж глушь, но все же и не столица. И история шла бы своим чередом, и…

– А что с Ивенной? – вспомнила я, как никогда к месту. – Ее нашли?

Грифон кивнул. Он как-то упомянул, что по его лицу даже Инна-Ро не всегда может угадать мысли, ну так это было чистой правдой!

– И она… – Я осеклась, вспомнив слова Дар-Аррона о принцессе-скотнице.

– Я не могу сказать ей, что она – моя сестра, – произнес Грифон и улыбнулся светло и почему-то виновато. – Вот клянусь тебе, Тесса, не могу!

– Почему? Что с ней не так?

– Все с ней хорошо. Она милая девушка, добрая и мечтательная, и стихи у нее выходят получше моих, – ответил он. – Ивенна любит приемных родителей, а они ее, у нее своя жизнь… и нареченный уже есть, славный парень, не особенно знатный, как раз для нее. Для первой и единственной дочери Артана.

– Как она к ним попала? – шепотом спросила я.

– Артан осенью возвращался домой и увидел у дороги нищенку, мертвую. Он бы проехал мимо, если бы ребенок не заплакал. Он и привез девочку домой. У них с женой был сын, – добавил Грифон, – но погиб незадолго до того. Защищал наш дворец. Мою мать и братьев.

Я молчала.

– Разве я могу отобрать у них еще и дочь? – произнес он. – Они смирятся, конечно, но…

– Тебе принимать решение, – вернула я ему его слова.

– Я уже его принял. Ивенна из Артана останется дочерью своих родителей. Но я никогда не оставлю ее вниманием. Ее приемный отец давно заслужил хорошую должность, и… Ты понимаешь?

– Конечно, – сказала я, вспомнив рассказ Дар-Аррона. – Пускай с нею рядом будет хороший чародей. Просто на всякий случай.

Грифон промолчал. Тени на его лице делались все глубже и резче.

– Почему ее назвали Ивенной? Откуда приемные родители могли знать?.. – спросила я, чтобы не молчать.

– В память о погибшей принцессе, конечно.

– Я могла бы и сама догадаться…

Право слово, не записка же была спрятана в пеленках Ивенны, не медальон с выгравированным гербом… Вспомнив о подвеске, я попыталась найти ее в перепутанных волосах, но у меня ничего не вышло.

– Довольно прихорашиваться, – сказал мне Грифон. – Я тебя и не такой видел.

– Тогда я была раздетой, но, по меньшей мере, чистой, – ответила я и взглянула на небо.

Блуждающая звезда сейчас находилась точно в центре Венца. Может, с помощью измерительных приборов удалось бы установить, что она отклонилась немного влево или вправо, но если смотреть невооруженным глазом, это не заметно.

«Вижу яркую звезду, – вспомнила я присказку кормилицы, – по секрету ей скажу… У меня, звезда ночная, есть желание одно. Я тебе его открою, пусть исполнится оно…»

Мне показалось, что звезда дрогнула, но, может, виноваты были слезы. Всегда они выступают не вовремя!

– Тесса! – Грифон схватил меня за плечи. – Смотри!..

Звезда… падала?

– Загадывай желание, – шепнул он мне. – Такое бывает раз в тысячу лет!

Я смотрела, как звезда катится по темному небу все быстрее и быстрее, оставляя за собой светлую полосу – нить, которую упустила богиня-вышивальщица. Та, должно быть, выронила или даже сломала иглу, и теперь…

Звезда канула за горизонт, и только след ее остался на небе, а может, просто казалось: если долго смотреть на свечу, а потом отвести взгляд, перед ним останется яркий огонек.

– Не скажешь, что загадала? – тихо спросил Грифон.

– Тогда не сбудется, – ответила я. Думала, удастся солгать, но какое там… Он ничего еще не сказал, а я добавила: – Я не успела… Раннар, я не успела…

– Тогда тем более можно сказать.

О чем? Я просто хотела, чтобы все остались живы, и он, и я, и все мои родные, и… Но такое желание никакой звезде не под силу выполнить!

Что-то ослепительно сверкнуло, так, что я невольно уткнулась в грудь Грифона.

– Просто гроза, – сказал он и, наверно, прищурился на небо. – Сухая гроза. Они случаются иногда… Что с тобой?

– Ничего… просто испугалась, – шепотом ответила я.

Наверно, когда-нибудь я расскажу ему, что увидела в неестественной, бело-лиловой, длинной вспышке молнии, расколовшей не только ночное небо, но и будто саму реальность.

Там был Гаррат, почти такой, каким я его запомнила, но все же неуловимо отличавшийся. Кажется, лесов кругом было больше.

Матушка с тетушкой сидели за рукоделием и сплетничали, как же без этого, а Делла, разбиравшая нитки, только что не шевелила ушами от любопытства. Ей было, право, лет десять, вряд ли больше.

Братья упражнялись во дворе под руководством отца, а маленькая Лисса путалась у них под ногами, покуда ее не прогнали прочь, и тогда она бросилась… к дедушке! Он заворчал было, но скоро остыл и дал Лиссе книжку с картинками. Думал, наверно, что она займется ею и оставит его в покое, но не тут-то было… Мне ли не помнить любознательность кузины!

«Все правильно, – подумала я. – Если меня нет и никогда не было, то у дедушки не оказалось любимой внучки. Значит, он назначил ею Лиссу. Хорошо… И пусть только она посмеет не оправдать доверия!»

А как же кормилица?..

Ее я тоже увидела, но не в Гаррате, в деревне поблизости – она стирала на реке, привычно перебраниваясь с соседкой. Ее дочки – младшая, моя ровесница, я знала, умерла, а старшая выросла в людях, ведь мать служила в Гаррате, – помогали как могли. Девочки были совсем маленькими, но складывать белье в корзины и вдвоем оттаскивать их в сторону им сил хватало…

Мне показалось, будто я успела еще рассмотреть какую-то церемонию, невообразимо пышную, зал пылал тысячами огней, а уж как искрились драгоценности и блестело золото нарядов… Ярче всего сияли светлые волосы Идды, и, пусть я не рассмотрела ее спутника, мне почему-то думалось, что это Дар-Аррон. Может, не король, как и Идда – не принцесса, но разве это имеет какое-то значение?

Небо снова полоснула молния, а следом раздался оглушительный треск.

– Сердится богиня, – сказал позади знакомый старческий голос. – Иголку выронила, поди поищи. Теперь рвет рукоделие.

– Так может, это не она вышила, – выговорила я, – а домовые напортили. Они же любят пошутить.

– Тогда конечно, – согласился Инна-Ро и встал рядом, любуясь молниями. Верхний… или даже несколько кафтанов на нем были изорваны и запятнаны кровью, неизвестно, его или чужой, но старик не подавал вида, будто это его беспокоит. – Такую вышивку непременно нужно распустить. И не повторять – никогда-никогда, во веки вечные. Новая будет лучше. Верно я говорю?

Мы не ответили.

– Вот так всегда, – посетовал Инна-Ро. – Как дорвутся до поцелуев – хоть трава не расти. А старый учитель мог бы, между прочим…

– Старый учитель мог бы отвернуться! – рявкнул Грифон так, что в ночном саду испуганно пискнула какая-то пичуга.

– А! Я забыл, что Тесса – девушка чрезвычайно стеснительная… – кивнул старик и действительно повернулся к нам спиной. Правда, не преминул добавить: – Раньше нужно было стесняться. А трактат, о котором я не успел сказать, в моей комнате, над изголовьем. Думаю, найдешь, Раннар. Раннар?..