Так вот, я вспоминала о том, что сказал Грифон: подвеска его матери – не колдовская. Просто памятная вещь, только этим и дорогая. И перочинный ножичек, которым Грифон пользовался в детстве, – Инна-Ро не колдовал над ним, во всяком случае при мне. А кровь… Ну что же – кровь? Я, бывало, ухитрялась порезать палец книжной страницей или острой травинкой, так не записывать же теперь их в число оружия… А раз мои сокровища вовсе не колдовские, во всяком случае в привычном понимании этого слова, то их не обнаружат (уже не обнаружили!), и мне ничто не угрожает.

Передо мной оказался стул, самый обычный, как в моей комнате, и я села, потому что больше деваться было некуда.

Тьма постепенно рассеивалась, и я обнаружила, что рядом сидит Кара-Идда, по-прежнему с неестественно прямой спиной. Не хватало только парты, чтобы почувствовать себя на уроке, право слово!

Но ни парта, ни стол не появились, зато из полумрака выступил человек, и я постаралась сделать вид, будто вижу его впервые. Идда тоже его узнала, поскольку встала и поклонилась, и я, помедлив, последовала ее примеру.

– Право, оставим церемонии, – негромко произнес Дар-Аррон. – Присядьте, девушки. Беседа наша будет слишком долгой, чтобы выдержать ее на ногах.

Он сам уселся напротив, в невесть откуда появившееся кресло. Такие, наверно, стояли в королевском дворце – с гнутыми ножками, резными подлокотниками из благородного темного дерева, с шелковой обивкой…

Что, если, эта комната – тоже воображаемая? Может быть, мы вовсе никуда не уходили из того зала, и все происходит у нас в головах! Королю хочется – появляются стулья, кресло, свет, наконец. А если ему захочется, кругом окажутся сырые каменные стены, цепи и орудия пыток… или что-нибудь похуже.

Мне показалось, что Дар-Аррон выглядит моложе, нежели в тот раз, когда нам довелось повстречаться. «Закусил Каса-Онной, не иначе», – мелькнула мысль, но я немедленно изгнала ее. Неизвестно, кто может копаться у меня в голове…

– Какая любопытная ситуация сложилась, вы не находите? – светски поинтересовался его величество, откинувшись на спинку кресла и разглядывая нас с Иддой. – Остались лишь две претендентки на мою руку, и я терзаюсь раздумьями – которую же выбрать? Прелестную принцессу Карадин, которую я знаю с детства и когда-то подучил бросить лягушку в суп, или же темную… то есть рыжую лошадку? Весьма резвую лошадку, – добавил он, впившись в меня взглядом. – Она обскакала многих куда более интересных на первый взгляд соперниц.

Я уставилась на свои руки, стараясь не слишком сильно сцеплять пальцы, чтобы они не побелели. Очень уж это заметно.

– В обеих достаточно и пыла, и страсти, в обеих есть загадка, – продолжал Дар-Аррон. – Более того, их связывает… заговор, иначе это назвать невозможно! И не нужно оправдываться, доказательство передо мной…

Он подкинул на ладони сломанный кинжал, освобожденный от ножен, и сталь тускло взблеснула на свету.

«Интересно, почему он не чувствует жара? – невольно подумала я. – Или это только обычные люди ощущают его в присутствии Врага, а захваченный им человек – нет?»

Покосившись на Идду, я уверилась, что ее терзают те же раздумья.

– Прекрасная вещь, – сказал Дар-Аррон, полюбовавшись рукоятью. – Старинная. И абсолютно бесполезная. Не гляди так на меня, Идда, ты не умеешь убивать взглядом, о чем, несомненно, сожалеешь… Я знаю, что тебе наплели об этом кинжале. Хочешь, расскажу?

– Будьте так любезны, ваше величество, – подала она голос. – Если вас не затруднит.

– Никоим образом, я с удовольствием поведаю тебе историю этого никчемного куска металла, – улыбнулся он. – Кинжал действительно принадлежал давно забытому королю, как бишь его… Впрочем, не имеет значения! Судя по всему, хозяин пользовался им напропалую… А может, это твои предки, Идда, так бережно относились к наследию покойного короля-безумца, что сохранился кинжал из рук вон плохо. Сама посуди: лезвие заточено совершенно не так, как должно! Этой заточкой вы попросту убили клинок… вернее то, что от него осталось. О рукояти и говорить нечего, ей будто орехи кололи!

Дар-Аррон покачал головой и снова подбросил кинжал на ладони. Неудачно: тот перевернулся в воздухе, и…

– Какая досадная неожиданность, – вздохнул его величество и, выудив из-за обшлага белоснежный платок, промокнул алые капли, выступившие на ладони. – Нужно быть осторожнее, право. Кто знает, Идда, каким ядом ты смазала этот несчастный огрызок?

Я покосилась на принцессу. Казалось, бледнеть дальше уже некуда, но…

– Конечно же, яда не было, – сказал Дар-Аррон и небрежно бросил кинжал на низкий столик. Когда он успел появиться? Я не заметила! – Это я могу определить безо всяких чародеев. Королевская жизнь, должен отметить, полна неприятных неожиданностей, а потому всегда нужно быть начеку. Ну а поскольку я до сих пор жив и здоров, то, очевидно, в достаточной мере постиг это искусство… Что с тобой, Идда? Тебе дурно?

– Все в порядке, ваше величество, – выговорила она с натянутой улыбкой.

– Ну же, не отпирайся, – ласково попросил он. – Я вижу жестокое разочарование в твоих глазах. Ты что, в самом деле верила, будто меня может отправить к праотцам царапина, нанесенная этим вот древним клинком? Вероятно, я мог бы заполучить заражение крови, но от него не умирают мгновенно, да еще когда рядом лекари и чародеи…

Идда молчала, глядя перед собой.

– Вернемся к заговору, – произнес Дар-Аррон.

Странно было видеть чужую мимику на знакомом лице – в полумраке его можно было спутать с Грифоном, если не присматриваться особенно. Впрочем, и голос другой, и интонации, и сама манера разговаривать…

Тень снова огрела меня лапой по щеке, и я опомнилась: не время и не место вспоминать Грифона!

– На что ты рассчитывала, вручив оружие этой девочке? – спросил Дар-Аррон. – Вряд ли верила в то, что она сумеет пустить его в ход, не так ли? Надеялась, что Гара-Тесса попадется и отвлечет на себя внимание, не более того… Она и отвлекла, да как искусно! Не ожидала такого, Идда? Полагала, твои чары подействуют на это наивное дитя гарратских лесов? Но Гара-Тесса далеко не так проста, как может показаться, не так ли?

Он явно обращался ко мне, но я предпочла промолчать.

– Куда подевались Танн и Деб? – продолжил король. – Что с ними случилось? Молчишь, Гара-Тесса? Почему?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество…

– Понимаешь, и еще как… Только боишься ответить. Конечно, я далек от мысли о том, что ты сама избавилась от этих двух остолопов, но ты наверняка видела или слышала хоть что-то! Ну же, скажи мне!

Он подался вперед, и когда я подняла голову, показалось, что его глаза пылают совсем близко, я даже отшатнулась. И ответила, облизнув пересохшие губы:

– Я ничего не видела, ваше величество. Там было темно, темнее, чем здесь… А звуки… не возьмусь их описать. Наверно, я потеряла сознание, а когда очнулась, кругом никого не было, а совсем рядом звонили к ужину. Только платье… изменилось.

– И ты не побоялась надеть его снова и снова?

– Тогда просто не успела сменить, ваше величество, не хотела опаздывать, – вздохнула я. – Правда, ужасно боялась, что оно развеется как дым и я останусь раздетой у всех на виду. Но ничего не случилось, и я решила… ну…

– Оставить красивую вещь себе? Что ж, вполне понятное желание. А за пережитое можно было бы потребовать не только эту тряпку, а и драгоценности, верно я воспроизвел ход твоих мыслей?

Я несколько раз кивнула.

– О чем вы говорите? – проговорила Идда. – Мне вы поведали иное, Тесса!

– Я же сказал – эта лесная птичка умеет молчать, а умеет насвистывать в уши сладкие песни, когда ей это выгодно, – с усмешкой ответил Дар-Аррон. – Ну да теперь нет смысла скрывать. Ее должны были подержать немного взаперти, до тех пор, пока у меня не найдется время заняться ею так же, как ее кузиной…

– Лисса! – воскликнула я. – Что с ней, ваше величество? Ответьте, молю! Я… я встану на колени, только скажите!