Вспомнились мои мысли в самом начале Испытания, при первой встрече с Грифоном: девушка якобы уедет домой, но на самом деле ее принесут в жертву, родителям же сообщат, что дочь благополучно вышла замуж… В свете последнего разговора с Иддой – о жертвах, Враге и прочем – эти рассуждения уже не представлялись вовсе уж нелепыми! А учитывая то, что все мы, вернувшись домой, ничего не вспомним… О, сколько возможностей открывалось перед негодяями!

А сундук Лиссы… Наверно, его просто не успели убрать – если бы слуги пришли за ним среди дня, кто-нибудь непременно бы их заметил. Должно быть, это оставили до вечера, и если бы любопытная Идда не сунула нос в спальню Лиссы, мы… Мы могли поверить, что та взяла и уехала, а по какой причине – гадать можно до бесконечности.

«Может, она сбежала?» – предположила я и тут же стерла написанное.

«Вам лучше знать, это ваша кузина», – был ответ, и еще один листок полетел в огонь.

Да, конечно же, я знала Лиссу с раннего детства, и могла уверенно сказать: вряд ли кто-то из здешних кавалеров сумел подбить ее на побег. Не зря ведь она меняла их, а потом смеялась, и…

«Она заметила, что они одинаковые», – написала я, и мы с Иддой переглянулись. У нас-то была версия, объясняющая пугающую схожесть молодых людей, пускай и фантастическая, но до чего додумалась Лисса? Или даже не додумалась, а увидела или подслушала? Вызвала своего спутника на опасную откровенность? Или…

Или наш разговор с Иддой – и ночной, и сегодняшний – все-таки услышали. Чем же тогда стало исчезновение Лиссы: предупреждением? Наказанием? Но почему не взяли меня, раз я замешана в этом деле? Принцессу Карадин, возможно, тронуть не осмелились, а мы с Лиссой равны по происхождению, всей разницы – я первая дочь в семье, а она вторая! Вдобавок Лисса принцессе никто, они даже не общались, и логичнее было бы убрать меня, чтобы дать Идде понять – следует прекратить изыскания.

Гадать можно было до бесконечности, но… Узнать бы только, что с Лиссой, где она, жива ли, в безопасности? Даже если из дома придет письмо – через месяц с лишним, если повезет! – кто поручится, что оно настоящее? Подделать почерк и печать не так уж сложно, особенно если здесь замешано колдовство… А к тому моменту, как я сама отправлюсь домой, я, может, вовсе позабуду о том, что кузин у меня было две.

Что же делать?

Наверно, задумавшись, я задала этот вопрос вслух, потому что принцесса приложила палец к губам, вслух же сказала:

– Думаю, нужно прекратить бесплодные попытки… обучить меня живописи. Не представляю, во что превратилось бы мое платье, возьмись я за кисть!

«Прекратить попытки, вот как? А Лисса?»

Очевидно, мысли мои достаточно ясно читались на моем лице, потому что принцесса покачала головой и отвела взгляд. Я поняла это так: лучше оставить все как есть, пока не пострадал кто-нибудь еще. Например, мы сами…

– Благодарю за терпение, Тесса, – сказала она, на мгновение сжав мою руку и пристально посмотрев в глаза. – Но, увы, это безнадежно. Остается только ждать развязки… И надеяться, что в финальном испытании нам не придется писать портрет его величества – я непременно проиграю!

Я вежливо улыбнулась в ответ. Надеюсь, внешне мое выражение лица можно было принять за разочарование собственными учительскими способностями…

Вот только я не могу успокоиться, пока не разгадаю загадку, и в этот раз было то же самое: я чувствовала, что должна хотя бы попытаться отыскать Лиссу или ее следы! Принцесса заходила в ее комнату, но она совсем не знала нашу кузину, а потому могла и не заметить какой-нибудь мелочи, чего-то такого, что поняли бы только мы с Деллой, всю сознательную жизнь прожившие с Лиссой бок о бок… Одним словом, мне самой нужно было заглянуть в спальню кузины, и случай представился, как я и рассчитывала, перед самым ужином.

Выждав время (сейчас все должны были переодеваться и прихорашиваться, включая наших кавалеров), я выскользнула в коридор. Так и есть – никого! Комната Лиссы была рядом с моей, и я толкнула дверь – ту не удосужились запереть.

Я зажгла светильник от захваченной с собой свечи и огляделась. Комната выглядела совершенно безликой – здесь уже успели навести порядок. Постель аккуратно застелена, нигде ни пылинки, и…

Сундука не было. Я прекрасно помнила, где стояло это окованное металлом чудовище, принадлежавшее еще прабабушке кузин по отцовской линии. Делла наотрез отказалась от такого наследства, Лисса же с восторгом забрала громадный сундук, упросила мастеровых в Гаррате обновить источенное жучками дерево, сделать новые металлические накладки взамен отвалившихся в незапамятные времена, и с тех пор хвасталась, что такой вещи нет даже у королевы-матери. Разумеется, можно подумать, та польстилась бы на подобную… хм… древность!

Кузина уверяла, к слову, что в этом сундуке можно пересидеть конец света, если тот вдруг застанет в гардеробной: достаточно забраться внутрь и закрыть крышку, только не захлопывать, чтобы можно было дышать. Даже если рухнет замок, сундуку ровным счетом ничего не сделается, и когда уцелевшие разберут завалы, то найдут Лиссу живой и невредимой, только страшно голодной, так она говорила.

«Что, если Лисса все еще была здесь, когда Идда заходила перед обедом? – пришло мне на ум. – Только оглушенная и запертая в сундуке? Остальных уводили ночью, никто ничего не видел, даже соседки по комнате, но это совсем другое дело… Как если бы Лиссу убрали не потому, что она выбыла из Испытания, а по какой-то иной причине! А во время обеда сундук унесли… Ну почему Идда не заглянула внутрь?!»

Скорее всего, пробовала, тут же подумала я, только сундук был заперт. Лишь бы Лисса в нем не задохнулась! Она, помнится, хотела приказать провертеть в крышке дырочки – вдруг крышка все-таки захлопнется, и как тогда дышать? Я только не знала, претворила ли она свою идею в жизнь…

Больше в комнате ничего не нашлось. Ни клочка бумаги, ни рисунка на стене, ни нацарапанного на полированной спинке кровати послания. Или Лисса не успела ничего сделать, или просто все следы надежно уничтожили.

– Что вы здесь делаете, сударыня? – услышала я голос Ины за спиной и невольно вздрогнула.

– О, ничего. Просто Лисса одолжила у меня лучшую кисть, и я надеялась, что ей хватило совести если не вернуть ее лично, так хотя бы оставить на видном месте, – солгала я. – Но увы… К слову, во время уборки вы не находили ее?

– Кисть? Как она выглядела, сударыня?

– Вот такой длины, – показала я, – с полированной рукоятью из светлого дерева, а сама она очень мягкая, из шерсти зимней белки. Довольно толстая, но настолько удачной формы, что с ее помощью удобно прописывать даже самые мелкие детали.

– Ничего похожего я не видела, – сказала Ина и жестом пригласила меня покинуть комнату. – Но я спрошу у других горничных. Возможно, кто-то решил, что гостья забыла эту вещицу, и отнес ее господину распорядителю.

– Или оставил себе…

– Зачем горничной такая кисть, сударыня? Ведь не пыль же со статуэток смахивать, – улыбнулась Ина и добавила: – Не беспокойтесь, если она осталась в замке, то непременно найдется. А теперь прошу, поспешите – ужин уже скоро.

«Если она осталась в замке, то непременно найдется», – повторила я мысленно. О кисти ли говорила Ина? Или о самой Лиссе?

Мне казалось, Ина неплохо к нам относится… насколько вообще служанка может хорошо относиться к случайным гостьям замка. В любом случае нам с кузинами не в чем было себя упрекнуть: Лисса порой пыталась капризничать, но Делла пресекала это сразу же; я иногда о чем-то забывала или путала, как обычно… Но все это, вместе взятое, не могло сравниться с поступком Каса-Онны!

К слову о ней…

– Как здоровье той горничной, которую утром обожгли? – спросила я, когда Ина уже готова была закрыть за собой дверь моей комнаты.

– Благодарю за беспокойство, сударыня, – сдержанно ответила она. – Лекарь сказал, ей повезло – зрение все-таки не пострадало. Но шрам останется, и заметный.

– Мне очень жаль, – искренне сказала я и добавила: – Почему же Каса-Онну до сих пор не выставили из замка? Или Старой Птице по вкусу такие… такие гостьи?