— Как знать, может, те мешки не только Кричер потом потрошил, — с ядовитой улыбкой произнес Снейп. — У Уизли с деньгами скверно…

— Вы имеете в виду родителей? — уточнила она. — Старшие-то дети уже вполне себя обеспечивают, даже близнецы.

— Слушайте, хватит, — поморщился Блэк. — Вы же вроде бы начали говорить о крестражах? И о том, что этот вот медальон, вероятно… оно и есть?

— Да. Но пока не проверим — не узнаем, — Снейп выпрямился, и рука Марины Николаевны скользнула по его спине. — Я потому и…

Блэк резко обернулся: на пороге застыл старый-престарый домовик. Он смотрел на медальон, и из огромных глаз его лились слезы.

— Ты чего, Кричер? — недоуменно спросил Блэк. — А, погоди… Скажи-ка, ты утащил этот медальон, когда я его выкинул?

— Да-а-а… — провыл тот и стукнулся головой о косяк. — А гнусный вор Флетчер украл всё это, фотографии мисс Беллы и мисс Цисси, перчатки моей госпожи, Орден Мерлина первой степени, бокалы с фамильным гербом, и… и… Медальон, медальон юного господина Регулуса! Кричер сделал всё неправильно, Кричер не выполнил приказ!

— Регулуса? — нахмурился Снейп. — Это же твой брат?

— Да… — растерянно сказал Блэк. — Но он… Стоп. Он был Пожирателем. Вот, значит, как медальон мог попасть в дом… Кричер! Прекрати выть, приказываю! Расскажи по порядку, откуда взялась эта штуковина? Где Регулус ее взял?

Тот похныкал и пустился рассказывать. Да, Регулус Блэк стал Пожирателем смерти, а однажды Волдеморту зачем-то потребовался домовик, и Регулус одолжил ему Кричера, почитая это за честь. Волдеморт взял домовика с собой в пещеру у моря, где заставил пить неизвестное зелье из каменной чаши, куда и поместил медальон. Зелье вызывало нестерпимую жажду, но стоило коснуться воды — в пещере было целое озеро, а чаша стояла на острове, — как появлялись инфери. Кричера спасло то, что Регулус позвал его.

А потом — Марина Николаевна невольно поёжилась — Регулус Блэк велел домовику перенести его в ту пещеру и сам выпил зелье, чтобы оставить в чаше фальшивый медальон, приказать Кричеру уничтожить настоящий… и погиб.

— Что бы ни делал Кричер, на нём ни следа не осталось! — рыдал старый домовик. — Кричер пробовал всё, всё что знал, но ничего, ничего не сработало… Кричер был уверен — чтобы уничтожить его, надо проникнуть внутрь, но он не открывался… Кричер наказывал себя, снова пытался, наказывал, снова пытался. Кричер не выполнил приказ, Кричер не смог уничтожить медальон! А его госпожа сошла с ума от горя, потому что юный господин Регулус исчез, а Кричер не мог рассказать ей что случилось, нет, потому что юный господин Регулус запретил ему рассказывать кому бы то ни было из семьи, что случилось в п-пещере…

— Ре… Регулус сделал это? — выговорил Блэк, непроизвольно вцепившись ногтями в небритую щеку и не замечая этого. — Он… там… умер? Его даже не Волдеморт убил, он сам… сам… Из-за этой вот мерзости?..

— Он думал, это единственный крестраж, — негромко сказал Снейп. — И он не догадался, что домовику будет не под силу его уничтожить. Но Кричер сохранил медальон, а значит…

— Дай мне, — попросил Блэк, перегнувшись через стол и явно нацелившись сгрести того за воротник, но Снейп успел отшатнуться. — Дай, я сам грохну эту дрянь! Потому что… потому что Рег был слизеринец, как вы оба, мы не понимали друг друга, но… это же мой брат! Ну… брат…

— Конечно, Блэк, — серьезно ответил тот, переглянувшись с Мариной Николаевной, — это твоё право. Только открыть его ты не сможешь, ну да у нас есть специалист.

— А как мы узнаем, уничтожен ли крестраж? — спросила она.

— По идее, вместилище должно разрушиться, — быстро ответил Снейп, отведя глаза.

— Северус, вы о чем-то недоговариваете!

— Вовсе нет. Дневник, пронзенный клыком василиска, буквально развалился на части, я его видел. А…

— Что?

— На части, я говорю, — с нажимом повторил он и снова полез по бездонным карманам. — Вот. И перчатки возьми, Блэк, это не шуточки. Директорского феникса тут нет, так что зацепишься — крышка тебе.

— Северус, вы не боитесь вот так носить это с собой? — не удержалась Марина Николаевна. — А если упадете, да хоть за косяк зацепитесь и напоретесь?

— Долорес, не надо делать из меня беспечного идиота, я не малолетний гриффиндорец, — искренне попросил он. — Зачаровано на совесть, хоть с Астрономической башни падай, не напорешься.

— Извините…

— Не стоит, право. Лучше откройте медальон.

Она кивнула, сосредоточилась и постаралась воспроизвести ту последовательность звуков, которой открывала ход в Тайную комнату. Получилось не с первого раза, но наконец золотые створки со звонким щелчком открылись. Под каждым из стеклянных окошек мигал живой глаз, тёмный и красивый, и от этого пробрала вдруг такая жуть, что Марина Николаевна вцепилась в край столешницы.

— Блэк, не медли! — сказал Снейп.

Тот дрожащей рукой занес клык василиска: острие заплясало над неистово бегающими глазами. И вдруг послышался голос, шипящий, негромкий, как на старой заезженной пластинке, но Марина Николаевна не стала в него вслушиваться.

— Бей! — рявкнула она в лицо Блэку, и тот от неожиданности с такой силой всадил клык в медальон, что пригвоздил его к столешнице.

Раздался долгий затихающий стон, и глаза в медальоне исчезли. От него шел легкий дымок.

— Всё, да? — прошептал Блэк.

— Да, — Снейп вынул палочку и с ее помощью выдернул клык из остатков медальона. — Хм. Глядите, а прочная работа! Внутренности разбиты, а крышка практически цела, если не считать дырки…

— Ага… — заторможенно ответил тот. — Кричер… Поди сюда.

— Да, господин? — прошелестел тот и подошел на цыпочках.

— Возьми вот это, только осторожно, — велел Блэк, кивнув на медальон. — И положи туда, где он всегда лежал. И охраняй. И знай — ты выполнил приказ Регулуса. Ты сделал всё, что было в твоих силах.

— Господин… — Кричер снова залился слезами, потом бережно взял разбитый медальон и унес прочь в горстях, как раненую птицу, и долго еще его причитания доносились со второго этажа.

Марина Николаевна перевела взгляд на чашу, безобидную с виду.

— Кто ее… прикончит? — тихо спросила она.

— Позвольте мне, — сказал Снейп, отбирая у Блэка перчатки из драконьей кожи. — Я за ней в «Гринготтс» ходил, имею право, в конце концов!

С чашей обошлось без спецэффектов — она просто треснула пополам и оплавилась в том месте, где угодил в нее клык василиска. Правда, звук был тот же — предсмертный стон…

— Вы как хотите, — сказал Блэк, держась за голову, — а я надерусь. Хотите — ночуйте, места полно, хотите — уходите, только меня не трогайте, ладно?

— Конечно, Блэк, — ответил ему Снейп. — Я тебе антипохмельного оставлю. Не бойся, не отрава, для себя варил, высший сорт! Главное, чтобы ты с утра вспомнил, где оно…

— Северус, может, правда тут побудем? Я опасаюсь оставлять его одного в таком состоянии, — прошептала Марина Николаевна, когда они вышли в холл.

— Ему не впервой, — мрачно ответил тот. — Ладно. Как хотите. Пойдемте, найдем более-менее приличные комнаты. Ваша Летти приготовит что-нибудь перекусить, я надеюсь?

— Конечно. И Блэку закуску, а то он скоро рухнет мордой в стол…

— Ч-черт, стол! — спохватился Снейп. — Идите наверх, я сейчас!

Она посмотрела ему вслед и поднялась на второй этаж. Комнаты тут все были как на подбор, мрачные, запущенные… Кроме некоторых: эта вот принадлежала Сириусу, вся залеплена плакатами, в том числе маггловскими, а эта — Регулусу, на двери табличка с его именем. А здесь, кажется, ночевали вполвалку: одеяла и подушки раскиданы по всему полу, безобразие…

Марина Николаевна нашла, наконец что-то вроде малой гостиной (она не представляла, как может называться такая комната), позвала Летти, велела развести огонь в камине и принести чаю — есть не хотелось, — и устроилась на небольшом уютном диване.

Снейп пришел через полчаса, погрел руки у огня и сказал:

— Я спровадил Блэка спать. Кричер его теперь чуть ли не на руках носит, проследит, так что всё в порядке, можем отправляться по домам.