«Она тоже легилимент? — подумала Марина Николаевна. — Вроде бы о таком не упоминалось, хотя кто ее разберет…»

— Так-то лучше, — произнесла Ингибьёрг, выдержав паузу, в течение которой Поттер стоял навытяжку. — Запомните, юноши и девушки, я не терплю, когда меня прерывают. Не терплю, когда не отвечают на заданный вопрос. Если вам нечего ответить, скажите прямо — «не знаю», а молоть чушь и тянуть время не надо. Если вы хотите спросить о чем-то, дождитесь конца занятия. Либо, если вам невтерпеж, поднимите руку, как у вас тут принято, но говорите только тогда, когда я разрешу. Всё ясно?

— Да, мэм, — отозвался класс.

— Хорошо. Вернемся к рунам. Знаешь ли ты, юноша, что за знак носишь на лбу? — Ингибьёрг указала навершием посоха на Поттера, который так и стоял перед нею.

— М-м-м… позвольте, угадаю… Это шрам, мэм! — высказался тот и невольно ойкнул, когда неведомая сила вдруг с размаху огрела его по плечам, заставив пошатнуться.

Марина Николаевна готова была поклясться, что так можно ударить посохом, тем самым, что был в руках у Ингибьёрг, но та ведь даже не шелохнулась!

— Не дерзи мне, юноша, — негромко произнесла та, и светло-синие глаза загорелись опасным огнем. — Я повторяю вопрос: ты знаешь, каким именно знаком отмечен?

— Нет, мэм, — мрачно ответил Поттер.

— Тогда я скажу: шрам твой имеет вид руны Соулу, и, сдается мне, это неспроста. Молния. Озарение… — Ингибьёрг прищурилась. — Ты доверяешь своей интуиции, Гарри Поттер, и правильно делаешь — Соулу может дать подсказку в непонятной ситуации, указать правильный выход… Однако она же усиливает раздутое самолюбие и стремление к власти.

Рон Уизли непонятно хмыкнул.

Ингибьёрг поднялась на ноги и обошла вокруг Поттера.

— Соулу, — сказала она, — руна Солнца. Руна итога. Сила творчества, воля к победе и успешное завершение любого начинания… О чем ты хочешь спросить, девушка?

— Простите, госпожа Ингибьёрг, — с опаской выговорила Грейнджер, — но ведь именно эту руну носили эсэсовцы?

— Совершенно верно. Двойная Соулу — они называли ее Зиг — для усиления удачи. Однако в итоге, как мы знаем, им не повезло, — спокойно произнесла прорицательница. — Но об этом мы поговорим позже. Так вот, Гарри Поттер, Соулу дает большую силу. Власть над умами других, способность убедить их в своей правоте даже не словом, а лишь взглядом… Вот только всегда есть риск увлечься собой, своими проблемами, кажущейся истинностью всех слов и дел. И период Соулу не вечен: опьянение силой вдохновения скоро схлынет, и придет миг, когда мир испытает на истинность и чистоту свершенное тобой. Готов ли ты к этому?

— Я не понимаю, о чем вы, мэм, — упрямо ответил он.

— Конечно, не понимаешь, ты ведь закоснел в невежестве и гордишься этим, — прямо сказала Ингибьёрг. — Но мы это исправим. А пока помни: воплощая желания, используя данную тебе силу и возможности, всегда помни об окружающих, об их благе и своей ответственности за них. И еще о том, что воля и действие — это одно и то же, и действие питаемо волей и духом. А теперь сядь на место.

Она снова опустилась на стул, сцепив руки на посохе, обвела класс тяжелым взглядом и пробормотала:

— Горстка варваров… Вижу, у двоих-троих есть проблески таланта, слабенькие, но есть. Если станут заниматься прилежно, возможно, сумеют развить свой дар. Ну а тех, у кого дара нет вовсе, я хотя бы научу читать самые простые знаки, этого им будет достаточно…

Класс подавленно молчал.

— Храфн, — сказала Ингибьёрг своему слуге, — раздай ученикам пособия.

Карлик… то есть двергар живо обошел присутствующих, вручив им по тонкой книжечке. Марине Николаевне тоже досталась одна, и она с любопытством заглянула внутрь.

— Это же маггловская… — прошептал кто-то.

— Да, но изложено доступно и без искажений сути, — проявила исключительную остроту слуха Ингибьёрн. — Толкованием рун мы с вами займемся позже, а их основные значения вы можете выучить и по этой… хм… как ее? Методичке, да-с.

— Мэм? — несмело подняла руку Лаванда Браун. — Разрешите вопрос?

— Ну?

— А мы больше не будем гадать на чаинках и кофейной гуще?

Вместо ответа Ингибьёрн гулко захохотала.

— Ну спасибо, насмешила, девушка! — выговорила она, утерев выступившие слезы. — Ты хоть знаешь, в каком веке на ваши острова привезли этот самый чай и кофе? До того как обходились, по-твоему?

Лаванда сникла.

— Оно, конечно, неплохо гадать на рыбьих или крысиных кишках, но вы неженки, куда вам, — задумчиво произнесла Ингибьёрн. — Вот разве что на бараньей лопатке… это можно, это я вам покажу. По весне еще неплохо на облака посмотреть, а было б тут море… Ну да ладно, с рунами бы разобраться!

Марина Николаевна с интересом листала методичку.

— Ладно, достаточно для вводного урока, — сказала прорицательница и встала. — К следующему занятию каждый из вас должен сделать себе набор рун для гадания. И нечего стонать, не переломитесь — их всего-то две дюжины! Можете вырезать их на кости, выжечь на дереве, выцарапать на камне, нарисовать на кусочках кожи, всё равно. Выйдет криво, косо — без разницы, главное, они должны быть сделаны вашими руками. И никому не позволяйте притрагиваться к своему набору, не то придется начинать всё заново!

Ударил колокол, возвещая окончание занятия, и ученики потянулись на выход.

— Страшно запущенный класс, — сказала Ингибьёрг Марине Николаевне. — Чем они занимались столько времени?

— Гадали на кофейной гуще, — вздохнула та.

— Оно и видно… Ничего, подтянутся.

— А чем вы так Поттера… гм… вразумили? — с интересом спросила Марина Николаевна.

— Да есть приёмы, — усмехнулась Ингибьёрг. — У нас, знаете ли, всё больше по старинке учат: непочтителен — получи подзатыльник, урок не ответил — получи порку… Знаю, в Хогвартсе телесные наказания отменили, но…

— Оно было бестелесным, — кивнула Марина Николаевна. — Научите меня?

— Конечно. А вот погадать вам не просите.

— Почему?

— Потому что вы по грани ходите, Долорес, — без тени улыбки сказала Ингибьёрг. — По грани тоньше, чем острие ножа. Любое предсказание может нарушить равновесие, так что уж лучше не пробовать, не то можно сделать хуже.

— Вот даже как, — пробормотала она. — Спасибо… Гм… госпожа Ингибьёрг, сейчас мне нужно на занятие, но… могу я побеседовать с вами об одном старом пророчестве, если у вас выдастся вечером свободная минута?

— Конечно. О старых пророчествах говорить одно удовольствие, верти да крути, как тебе вздумается, — хмыкнула старуха. — Это с несбывшимися одна морока, а давние-то чего ж не обсудить? Заходите после отбоя.

— Обязательно, — серьезно сказала Марина Николаевна.

— Погодите, Долорес! — остановила ее Ингибьёрг. — Это правда, что вы по утрам на лыжах бегаете?

— Да.

— Отлично, я присоединюсь, — ухмыльнулась прорицательница.

— Пожалуйста, буду рада!

— И плаваете? — не отставала та.

— Да, только по зимнему времени в бассейне, не в озере, а то лед топить долго.

— Ничего, сойдет, — довольно сказала Ингибьёрн. — Тряхну стариной!

Спускаясь по лестнице в свой кабинет, Марина Николаевна услышала шепот:

— Но ведь это сущая правда, Гарри! Про кажущуюся истинность слов и дел! Тебе снятся сны, у тебя бывают видения, но почему ты решил, что они подлинные?

Это была Грейнджер, разумеется.

— Потому что я уверен! — отвечал Поттер. — Я вижу то же, что Волдеморт, как тогда, когда змея покусала мистера Уизли…

— А вот это и есть раздутое самолюбие и увлеченность собой, — ядовито произнес Уизли. — Тебе же директор почему велел заниматься окклюменцией?

— Ну?

— Гарри, да потому, что сам-знаешь-кто наверняка понял, что ты можешь проникать в его мысли! — прошипела Грейнджер не хуже змеи. — А если это обоюдно… он может навязать тебе какую-то идею, вот как с Отделом тайн! Не знаю, зачем ему это нужно, но нельзя же очертя голову…

— Кхе-кхе, — негромко произнесла Марина Николаевна, выступив из-за поворота. — А вы разве не должны сейчас быть на занятиях, молодые люди?