— Не могу судить, не доводилось встречаться, — ответило зеркало. — И я ведь могу оценить лишь отражение, не деяния.

— Да, я понимаю, — кивнула она. — Просто делюсь мыслями.

— А это вы зря, — сказало зеркало. — Мысли лучше держать при себе и не делиться ими, с кем попало. Ладно я, глупое стекло, а вот что на уме у людей, не угадаешь!

— Я помню. Слушай, а возьму-ка я тебя с собой! — сказала вдруг Марина Николаевна. — Хоть словом будет, с кем перемолвиться.

— Да я тут уже столько лет стою… Ну ладно, только не разбейте, — попросило зеркало. — Я хочу дожить до двухсот лет!

— Да ты антиквариат, — улыбнулась она. — Так. Завтра мне нужно побывать в Министерстве, получить распоряжения, а оттуда отправляться в школу…

— Я же говорило, что розовое вам не к лицу, — вставило зеркало. — А так вы прямо помолодели!

— Не льсти, — отмахнулась Марина Николаевна, но посмотрела на свое отражение с большим удовлетворением. — Всю жизнь мечтала покраситься в такой цвет…

Да уж, каштановый с медным отливом шел к ее новой внешности намного больше, чем светло-каштановый с проседью. Да и черное с темно-зеленой отделкой, во-первых, стройнило, во-вторых, не делало похожей на чью-то вечно незамужнюю тетушку. И Марина Николаевна понимала, почему Амбридж носила маггловские вещи: в мантии она, судя по фотографиям, смахивала на тумбочку на коротеньких ножках. Но ведь мантию можно носить нараспашку, если уж положено ее надевать, а можно подобрать фасон, благо портных хватало!

— Положим, не секс-бомба, — пробормотала она, — но для своего возраста еще очень даже ничего.

Марина Николаевна с большим удовольствием надела туфли (не на шпильке, конечно, вполне учительского фасона), крутанулась на месте — это называлось аппарацией и сильно выручило бы прежде, не пришлось бы тратить время в пробках! — и вскоре уже спускалась в Атриум Министерства.

«Богато», — вот все, что она подумала, увидев фонтан. В ее представлении такие… хм… экспонаты могли размещаться где-нибудь на виллах нуворишей, но не в госучреждениях.

«А может, к ним Церетели занесло?» — закралась ей крамольная мысль, но тут же сгинула, потому что нужно было здороваться со знакомыми, которые смотрели на нее как-то странно.

— Долорес! — встретил Марину Николаевну министр, встал было из-за стола, но тут же осел обратно. — Как вы, однако, изменились за лето…

— Я готовилась к важной миссии, сэр, — серьезно ответила она, стараясь не улыбаться, потому что министр Фадж сильно походил на ее соседа по подъезду, безобидного старого алкоголика, когда-то служившего коверным в цирке.

— Выглядите просто изумительно, — сказал он. — Итак, думаю, инструктировать вас повторно нет смысла. Вы должны пресекать… слышите? Пресекать любую деятельность, направленную на создание…

— Организованных групп, способных оказывать противодействие действующему режиму, — подсказала Марина Николаевна. — Не беспокойтесь, сэр, этого не будет.

— А что касается вашего назначения на пост преподавателя защиты…

— Сэр, поверьте, после моих занятий мне самой придется защищать их от ночных кошмаров, — ласково сказала она. — Дети и подумать не посмеют о том, чтобы изучать подобное в стенах школы! Зачем им это? Можно подумать, им грозит какая-то опасность, пока они под защитой Хогвартса!

— Вот-вот! — обрадовался министр. — Пускай читают учебник, этого вполне достаточно…

— И душеполезно, — закончила Марина Николаевна, сладко улыбаясь. Учебник, насколько она могла судить, был вполне недурен в том, что касалось теории. А с практикой она надеялась разобраться в процессе.

В первый раз ей, что ли, браться за незнакомый предмет? Помнится, когда ее поставили на замену учительнице литературы в десятом классе, потому что больше некого, а оставлять учеников без присмотра нельзя, справилась же как-то! Два урока здоровые лбы увлеченно обсуждали зарубежную и отечественную фантастику… А что, тоже ведь литература!

Оказалось, вполне начитанные ребята, и неважно, что не Достоевского штудируют, главное, хоть что-то в руки берут…

Собственно, в истории про попаданцев Марина Николаевна и заглянула после экспрессивного выступления одного ученика, заявившего, что он начал учить физику и химию с биологией после того, как понял — без иностранного языка («простите, Марина Николавна!») в чужом мире прожить можно, а вот без простейших знаний по естественным наукам — уже вряд ли. Да и историю неплохо бы знать, а то так вот вляпаешься… Тут кто-то добавил, что неплохо бы и руками что-то уметь делать, шить там или хоть дрова колоть, потому как никому не известного «изобретателя» могут и на костре спалить за колдовство, и дискуссия разгорелась с новой силой.

К сожалению, сейчас Марине Николаевне могла пригодиться разве что история. И то новейшая. Ну и педагогика с психологией, куда же без них…

— Директор обещал открыть для вас камин, — продолжал министр.

— Я бы предпочла поехать на поезде, — сказала Марина Николаевна, и Фадж вытаращился на нее.

— Но зачем?! Целый день пути…

— Я хочу посмотреть, как старосты справляются со своими обязанностями, — пояснила она, по-прежнему пребывая в ужасе от того, что целый поезд с несовершеннолетними детьми больше восьми часов остается без пригляда взрослых.

Машинист с помощником и пожилая ведьма-продавщица — это хорошо, но первые двое не могут оставить кабину, а внимания одной женщины, как ни была бы она опытна, не хватит на три сотни человек! А старосты — такие же ученики. Вдобавок, если Марина Николаевна верно поняла, факультеты враждуют, так что объективного поведения от старост ждать не приходится.

Да, она помнила об отличиях системы воспитания, о том, что у англичан такое в порядке вещей, а еще о том, что поезд вроде бы заколдован, чтобы никто не выпал на ходу, но… Взять происшествие пару лет назад — дементоры осматривали поезд! Ведь чудом никто не пострадал, но и то, наверно, многим снились кошмары. Это ведь даже не таможенники, которые бесцеремонно выворачивают сумки и обыскивают карманы, а инфернальные твари…

«Ты чересчур идеалистична, — говорила ей дипломная руководительница, — в школе тебя сожрут, не дети, так коллеги».

Не сожрали, Марина Николаевна сама ушла, поняв, что на борьбу с бюрократией уходит больше времени, чем на преподавание. И сама стала винтиком этой самой бюрократической системы, такая вот ирония судьбы! А куда было деваться с ее образованием? Переводчиков пруд пруди, и уж не школьного уровня, репетиторов тоже…

И вот — очередная попытка. А вдруг получится? Но тут… Марина Николаевна взялась за голову, когда попыталась разобраться. Ни единой системы, ни методики преподавания, ни общей программы, каждый учит, во что горазд! По той же защите преподаватели меняются, что ни год, у каждого свой учебник, никакого плана. Ну куда это годится?

— Хорошая идея! — сказал Фадж, подумав. — Поезжайте. Присмотритесь повнимательнее, кто там заводилы, на кого следует обратить особое внимание! Особое внимание, вы понимаете?

— Разумеется, сэр, — учтиво ответила Марина Николаевна.

Да, она уже поняла, за кем нужно присматривать.

Именно после суда над ним она и оказалась здесь. Оставалось надеяться, что настоящей Амбридж сейчас еще веселее!

Оказавшись в поезде, Марина Николаевна поняла, что всё намного хуже, чем может показаться с первого взгляда.

Пройдя по вагонам от хвоста экспресса до головного вагона, где располагались старосты, она застала там ссору в полном разгаре: разумеется, у ребят галстуки разных факультетов… Что не поделили, не вполне ясно, но к согласию прийти явно не смогут.

— Кхе-кхе, — негромко, но отчетливо произнесла она, постучав по дверному косяку: имелся в арсенале Амбридж такой характерный кашель, звучавший довольно противно, но действенный. — Позвольте поинтересоваться, что за шум, а драки нет?

— Сейчас будет! — ответил рослый рыжий парень в ало-золотом галстуке. — И вообще это не ваше дело!