Но как это объясняет логово на склоне высоченной горы? Багралор не самый высокий пик на материке, но, должно быть, самый коварный. Никто из обычных людей еще не покорил эту вершину: скалолазам мешают отвесные склоны, коварные уступы, холод и чудовищный ветер. А брать с собой чародея – это не то. Не по правилам. Хотя, может, кто-то и пытался, я не в курсе.
Уверен, чародеи выстроили бы свой оплот на его вершине, если бы могли, но увы, из воздуха башню не сотворишь, а таскать наверх материалы слишком накладно. Да и вряд ли им хотелось вечно сражаться с ветром и холодом: раз и навсегда даже печку-самогрейку не зачаруешь, колдовство со временем выдыхается, нужно его подновлять, а чем оно сложнее, тем больше сил это отнимает.
А может быть… Я потер висок, в котором знакомо заныло. И невольно обрадовался, хоть это и глупо: лишиться чего-то настолько привычного, пускай и неприятного, очень уж странно. А странностей мне и без того хватало.
Может быть, все дело в том, что мать Кьярры была внутри охраняемого периметра изначально, еще когда его устанавливали? И чары не распознавали ее, как чужого дракона, вторгшегося на территорию Баграни? Если при этом она могла, не шевельнув пальцем, попасть из хижины на берегу в пещеру на Багралоре или в свои охотничьи угодья, то жила припеваючи. Ни один другой дракон, дикий или прирученный, ее бы не нашел, а нашел – не сумел бы добраться. Но вот Кьярра – другое дело… Не важно, что она плоть от плоти своей матери, для чар-то чужая.
Нет, не сходилось. Только что Кьярра побывала на Багралоре, а он однозначно входит в зону действия чар. Слишком уж удобно атаковать остров сверху, если зайти со стороны этого пика, так что вряд ли его обошли вниманием.
Может, ее мать и впрямь опасалась, что Кьярра по недомыслию может нарушить периметр, и тогда ее неминуемо заметят? Разве что так… Тогда понятно, почему она решила переселиться, едва узнала о будущем ребенке: за ним поди уследи! Человеческие дети – и те ухитряются натворить дел, стоит только отвернуться на минуту, а матери Кьярры пришлось бы отлучаться на охоту…
А отец? Все-таки человек, выброшенный на берег? Или дракон? Если так, то попасть на Багралор он мог только одним путем: с помощью спасительницы, по скрытым путям. Мать Кьярры, допустим, нашла его в открытом море после боя. Мало ли, выбралась за периметр и полетела поживиться, наткнулась на соплеменника, решила ему помочь и отнесла в свое логово. (Человек, к слову, скоро бы там задохнулся, что говорило в пользу второй версии.) Очевидно, такое перемещение не засекли… Или же в человеческом облике дракон действительно намного менее заметен, чем в настоящем, в общей сумятице могли не обратить внимания. В конце концов, драконов кругом острова вилось столько, что сигнальные чары должны были вопить не затыкаясь.
Вот это уже больше походило на правду.
– Рок… – снова окликнула Кьярра. – Ты все думаешь и думаешь, и мне страшно.
– Почему? – мстительно спросил я, но она не поняла иронии.
– Потому что у тебя внутри… как будто клубок змей. И они шевелятся, сплетаются теснее. Я знаю, это твои мысли. Они холодные, холоднее льда, и… И поэтому я боюсь.
– Мысли действительно дурные, – кивнул я. – Надо же, не представлял, как это выглядит со стороны.
– У многих людей так, – сообщила Кьярра и привычно уселась на пол у моих ног. Очевидно, ее смирение было недолгим. – Но немножко, и там есть другое. А ты думаешь только об одном. Почему?
– Мы ввязались в нехорошую историю, я уже говорил, – медленно произнес я. – И чем дальше, тем хуже она выглядит. Думаю, нужно менять планы и попросту уходить отсюда как можно дальше, если жизнь дорога.
– Но ты же хотел искать моего отца!
– Как бы нас самих не нашли…
– Я не понимаю! – нахмурилась Кьярра. – Объясни простыми словами, ты же умеешь! И не сердись… Я стараюсь, но если я чего-то не знаю, как мне об этом думать?
– Вовсе я не сержусь, – сказал я, и это было чистой правдой. К тому же проговорить вслух свои догадки полезно: так заметнее огрехи в рассуждениях и дыры в логических выводах. – Я начну издалека. Если что-то будет непонятно, спрашивай сразу.
Кьярра кивнула и устроилась поудобнее. Я не представлял, как она ухитряется скрутиться в такой узел, у меня при одной мысли о подобном начинали ныть все суставы. Старею, наверно.
– Люди постоянно воюют между собой, – сказал я.
– Я знаю. Драконы тоже воевали друг с другом, когда были дикие. И теперь воюют, только для своих людей.
– Это было вступление, – пояснил я. – Так вот, чародеи утверждают, что никому не подчиняются, а сражаются за ту или иную сторону, только исходя из своих убеждений. Вранье, точно тебе говорю. Если среди них и есть идейные, то их меньшинство, а остальные служат тому, кто больше заплатит. Не то чтобы я считал это чем-то плохим, но одно дело – честно наниматься к более щедрому господину, а другое – устраивать из этого такое представление.
– Ты опять говоришь много лишних слов, – заметила Кьярра. – Я и так помню, что ты не любишь чародеев.
– Не перебивай. Так вот… Самые сильные чародеи, те, которые могут не только сшибать золотые на больших дорогах или зачаровывать дома от пыли, когда-то давным-давно образовали Союз. По их уверениям – чтобы делиться знаниями, обучать новичков и все в этом роде. Новичков они действительно обучают, на Баграни лучшая школа чародейства, туда не так-то просто попасть…
– Где?
– Тот остров с башней, который видно из пещеры.
– А-а-а… Я не знала, что он так называется. Мама не говорила.
– Не важно. Дело в другом, – сказал я. – Они объявили Баграни территорией вне политики. Дескать, на острове имеют значение лишь их чародейские дела, а все остальное побоку. Не важно, кто с кем воюет и кому служит прибывший на Баграни чародей…
– Это странно, – вставила Кьярра.
– Это опасно, – поправил я. – Потому что утверждать они могут все, что угодно, но кто мешает какому-нибудь чародею шпионить за нашим главнокомандующим, к примеру, а потом отправиться на остров якобы приобщиться к новым знаниям, но на самом деле поделиться своей информацией с вражеской стороной, если она заплатит достаточно? И остаться там, в убежище, или переметнуться к врагу, потому что за раскрытие тайны могут вздернуть?
– Можно не пускать их на остров, чтобы не болтали лишнего.
– Это практиковали, но удержать чародея взаперти не так-то просто. Если он силен, то с ним сладит только такой же мастер, а он сам может быть ненадежен… Еще брали клятвы о неразглашении определенного рода сведений, но… Толку-то? Принимает эти клятвы их же брат чародей, а если сговориться с ним заранее, нарушение ничем не аукнется. Даже совесть грызть не будет, наверно.
– Тогда лучше перебить всех чародеев, если они такие опасные, – предложила Кьярра.
Мне нравился ход ее мыслей: нет чародея – нет проблемы. Однако я не мог не возразить:
– Драконов же не перебили.
– И правильно, – заявила она. – Разве драконы переходят на чужую сторону?
– Да, было дело. Но ты права, они сделали это не по своей воле, им велели командиры.
Кьярра вдруг нахмурилась и тихо проговорила:
– Я неправильно сказала. Драконы, ты сам говорил, живут вместе с людьми. И, уж наверно, понимают, что делают.
– Они зачарованы, – напомнил я. – Колдовские печати вынуждают их слушаться, даже если им не хочется бросаться навстречу гибели. И был один – я даже запомнил имя, в газетах писали, Безрассудным его звали, – он отказался выполнять приказ, не пожелал переметнуться. Но и противиться не мог – печати заставляли…
– И что случилось?
– Он сделал вид, будто послушался командира, а потом сложил крылья и рухнул с высоты на вражеский лагерь – приказано было приземлиться в расчетной точке, он так и сделал, только не привычным способом. Видимо, это все, что ему оставалось… Погиб вместе с экипажем. Заодно угробил несколько важных шишек противника – они ожидали торжественной сдачи и не подняли в воздух своих драконов, некому было перехватить Безрассудного. Потери среди простых солдат я даже не считаю… – Я вздохнул и добавил: – А с нашей стороны это представили как диверсию. Дескать, командир Безрассудного втерся в доверие, сделал вид, что намерен перейти на сторону врага, а сам благородно пожертвовал собой и своей командой, чтобы ослабить чужое командование. Глупо, если подумать, но люди проглотили, не подавились.
