Слова Сабрины про сюрприз оказались пророческими. Радостно идя на площадь следом за куратором, мы не думали ни о чем плохом. И если и представляли себе сюрприз, то исключительно с приятной стороны. Обговаривали детали, уточняли порядок выхода и верили, что все пройдет как по маслу. Нас будут уважать и перестанут относиться как ко второму сорту.

Наивные. Когда это у нашей группы что-то шло без накладок?

Мы заняли отведенное место перед трибуной, позади старшекурсников, и приготовились ждать. Натаниэль прочитал вступительную речь. Роль ректора ему удивительно шла. Гранд-мэрш обладал хорошо поставленным голосом, складно говорил и умел воодушевить.

А дальше начался обычный смотр. Группы выходили одна за другой, демонстрировали свои умения и возвращались на места. Парни сказали, что подобные смотры проводятся пару раз в год, чтобы держать сэршелов в тонусе. Оценивается уровень подготовки, преподаватели смотрят, есть ли прогресс. Понятно, что оценка знаний происходит на экзаменах, а смотры – это скорее традиция.

Наш выход был последним. Первый курс, новая группа. Неладное я заподозрила с самого начала, когда мы маршировали мимо старших курсов. Слишком уж самодовольно выглядел Адам. Но отмотать ситуацию назад я не могла, и оставалось только гадать, что придумал мой бывший. Ну и надеяться, что получится предотвратить подстроенную им гадость.

Мы без сучка и задоринки отработали весь номер, и когда я взлетела в воздух, чтобы закрутиться огненным вихрем, сбоку раздалось очень подозрительное и знакомое:

– Ко-о-о-о…

Сверху на меня радостно пикировал черный грифон. От неожиданности потеряла концентрацию и рухнула на землю. Если бы полыхнула, то могла бы подпалить черному крылья, а этого мне совершенно не хотелось. Он ни в чем не виноват. В программе, которую мы подготовили для смотра символа группы, огонь мы убрали. По нашей задумке, грифон должен был подхватить меня и пронести над рядами. Но все пошло не по плану, поэтому он, как и я, растерялся и заклекотал, пытаясь тормозить массивными лапами. Но только оставил в брусчатке глубокие царапины.

Он ехал как на лыжах, размахивал огромными черными крыльями и истерично, словно деревенская несушка, голосил. Я же сидела на заднице и ненавидела весь мир. Особенно Адама.

Вокруг ржали парни, бывший сиял от счастья, а ряды первокурсников поспешно разбегались, так как грифон мчался вперед, словно снаряд. За ним с руганью и лассо со стороны конюшен бежали работники.

Натаниэль тоже кинулся ловить свою птичку, перескочив прямо через возвышающуюся на трибуне кафедру. Грифон испугался, попытался взлететь, но не сумел и снова плюхнулся на толстый зад. Он заорал громче, увернулся от лассо и, словно курица, быстро-быстро побежал кругами по площади перед академией, голося на все лады. Мне казалось, в его клекоте отчетливо слышалось:

– Ма-а-а-ма-а-а!

Птыц мчался в мою сторону, то ли намереваясь отомстить за все сразу, то ли в поисках защиты. Я подскочила и шарахнулась в сторону, но потом мне стало его жалко. Видимо, Адам прознал о наших планах и выпустил грифона, хотя бедненький зверь просто хотел сделать все так, как мы репетировали. За ним носились с лассо, на него кричали, а он, как послушный и правильно воспитанный, до сих пор хотел закончить свою часть выступления. Поэтому и бежал ко мне.

И так мне стало стыдно, что я сделала шаг ему навстречу.

Где-то заорал Натаниэль, пытаясь остановить то ли меня, то ли грифона. Изрядно побледнела наша куратор, видимо, прикидывала: моя смерть уже будет на ее совести или еще на совести гранд-мэрша. Хорошо хоть, никто не стал палить в нас заклинаниями.

Но грифон не собирался мне вредить. Подбежав, он резким отрепетированным движением закинул меня к себе на спину, подтолкнув носом под зад, и мы взмыли в воздух, чтобы сделать красивый и гордый круг почета. Омрачили его перепуганные преподаватели с гранд-мэршем, потоптанные газоны и огромная куча грифоньего навоза, которая плюхнулась прямо в центре площади, аккурат перед трибуной, с которой вещал наш новоявленный ректор. Это мы не репетировали, но я посчитала, что точка вышла вполне эффектной.

Когда грифон гордо приземлился, побагровевший Натаниэль заорал:

– Рина! Ко мне в кабинет! Быстро! Это вообще выходит за все рамки! Я посажу тебя на привязь возле грифоньих клеток. Будешь убирать их вечно, раз уж вы с этим подобием боевого грифона так сроднились.

Голову понурили мы оба. И я, и ни за что обруганный Птыц.

– Удачи! – самодовольно заявил Адам, проходя мимо, и я показала ему неприличный жест. Натаниэль снова закатил глаза, а едва мой бывший скрылся, прошипел:

– Я думал, ты выросла! Твое поведение смешно и безрассудно!

«Думал до того, как меня поцеловал, или после?» – хотела спросить я, но промолчала, так как рядом стояла куратор, и вид у нее был не очень довольный.

Интересно, как она отреагировала бы, заяви я во всеуслышание о поцелуях с новоиспеченным ректором?

Даже не знаю, почему я промолчала. Возможно, потому что эти два поцелуя были для меня очень важными и очень личными. Даже в приступе справедливой злости я не могла выдать нашу тайну.

– Если бы ты училась в моей академии, то после такой выходки вылетела бы моментально, – припечатала Фиона и посмотрела на меня со смесью снисходительности и раздражения.

Мои девчонки все слышали, но не стали вмешиваться. Не думаю, что им не хотелось меня защитить. Просто мы все были в шоке. Грифон так четко отработал программу, что было очевидно: его готовили к вылету. Теперь сложно будет доказать, что произошедшее – случайность. Особенно зловонная куча.

– Как жаль, что у вас нет подобных полномочий! – фыркнула я, пытаясь не показать, насколько паршиво себя чувствую. – Если бы за шалость можно было вылететь, я бы не проучилась тут и дня! Неужели вы этого не поняли? Мы все молимся об отчислении. Но увы, всем приходится терпеть. Вам – меня, мне – учебу! Все во имя королевского приказа!

Высказав это, я развернулась и хотела уйти. К тому же на краю поля меня ждали девчонки и Сильх. Принц засунул руки в карманы и наблюдал за нами с выражением отрешенного смирения.

– Куда? – прогремело мне в спину.

Я развернулась и гневно уставилась на Натаниэля. Он был просто убийственно красив и невероятно в данный момент бесил. Я готова была взорваться. Кинуться на него с кулаками или совершить очередную глупость. Если он меня не отпустит, вряд ли получится сдержаться.

– В кабинет, – напомнил Натаниэль и выжидающе уставился на меня.

– И зачем?

Я постаралась, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее, но выражение моего лица наверняка было очень красноречивым.

– Тебе не кажется, юная леди, что ты перегибаешь палку? – встряла наша куратор, разрушив напряжение, повисшее между мной и Натаниэлем.

Я буквально чувствовала, как потрескивает воздух, а сейчас ощущение разбилось о ее холодный голос, и я не выдержала.

– А вам не кажется, что вы вмешиваетесь в разговор?! – рявкнула я и прикусила язык под двумя осуждающими взглядами. – Простите. – Я опустила голову. – Это вышло случайно. И хамство тоже. Можно я пойду?

– Нет! – уперлась куратор.

– Да! – отозвался Натаниэль, и я радостно сбежала. В конце концов, голос ректора более весом.

Мне было совершенно все равно, что ждет меня после сегодняшнего. Даже если Фиона меня невзлюбит – наплевать. Сейчас я хотела просто уйти и успокоиться. Я так надеялась, что учеба отвлечет меня от мыслей про Натаниэля… Но с каждым днем все становилось сложнее и сложнее. Нужно все же поговорить и с Сильхом, и с Натаниэлем, даже если гранд-мэрш ректор будет сопротивляться. Я просто больше не могу держать все в себе.

Но сейчас предстояло решить другую, более насущную проблему. До вечера необходимо придумать, кто или что заменит грифона в нашем неформальном выступлении. Сейчас моего Птыца уже уводили в вольер, и я готова была поклясться: второй раз за день его выпустить не позволят. На меня и так смотрели осуждающе. Хотя я-то в чем виновата? Я не просила выпускать его сейчас. Это сделал другой, вероятно, прикрываясь моим именем, и я точно знала – кто.