— Ничего страшного, я даже знаю, у кого из зарплаты все вычту, — кровожадно заметил он и уставился на меня.

— А я-то что?

Моему возмущению не было предела.

— Нужно ли говорить, чья невезучесть нам подкидывает подарки?

Возразить было нечего, поэтому я понурила голову, промолчала и поймала на себе заинтересованный взгляд герры Сибиллы. Она-то еще ничего про проклятие не знала.

Если с обморочной блондинкой проблем не возникло — мы ее аккуратненько переложили на диванчик, лич склонился, пошептал чуть-чуть, и юбка у дамы стала как новенькая, — то вот за рыжей пришлось побегать.

Она, изначально вроде бы на все согласившаяся, неожиданно передумала и дала деру. Заметалась по кабинету, словно испуганный таракан, но, сообразив, что бежать-то, собственно, некуда, с удивительной для ее возраста и комплекции грацией заскочила на письменный стол. Уговаривали слезть втроем: я, ректор со слащавой улыбкой и герра Сибилла, потрясающая телесами и пузырьком нашатыря. Лич тоже пытался вставить свое веское слово и призвать даму к благоразумию, но на него шикнули, и он, осознав серьезность проблемы, на время отступил в тень.

Зато когда все, ко всеобщему облегчению, завершилось, блондинке все же сунули под нос тот самый нашатырь. Причем герра Сибилла кинулась к дивану с радостью, словно ради этого и работала в академии магии последние двадцать лет.

Министерские дамы сбежали, даже толком не попрощавшись. От чая и коньяка отказались, покосившись на лича, который не спешил уходить. Когда ректор закрыл за гостьями портал, герра Сибилла со вздохом уселась на диван.

— Ну вот и ладненько! — вздохнула она. — С проблемой разобрались.

— Да что вы такое говорите? — язвительно заметил Арион фон Расс, подливая себе коньяк.

— А что? — Дама всплеснула руками. — Не так, что ли? Из академии они смотались, инспектировать больше ничего не будут, жалобу не написали. А вам все не так и не этак.

— Теперь они ждут меня к себе с ответным визитом и подарками! Пить снова придется, на коленки толстые любоваться! Тьфу!

— Ну, чай, не сахарный, не растаете!

— Не растаю. — Ректор вздохнул, осушил стопку коньяка и заметил меня. — А вы почему еще здесь? — недовольно осведомился он.

— А где я должна быть?

— Платья примерять. Уже минут сорок. Бегом, а то модист заждался, наверное!

— Ой! — Я спохватилась и кинулась к выходу, а ректор крикнул в спину:

— И герань свою не забудьте. А то она мне полкабинета сожрет!

— Вот же! — Я едва сдержалась, чтобы не выругаться, и заглянула за шкаф, где стоял Васик. Картина, которую застала, поразила до глубины души. Мохнатый поганец-шушель сидел на подоконнике в обнимку с моим цветочным горшком и тихохонько попискивал. Васик обвил демоненка стеблем, мурчал по-кошачьи и шел крупными розовыми клубничками, которые, судя по всему, приводили шушеля в дикий восторг.

Вредить цветочку демоненыш, похоже, не собирался, и я, подумав, все же решила не вступать еще раз в открытую конфронтацию. Вместе эти двое, по крайней мере, не устраивали тотальный беспорядок. Сидели тихонечко и мирно.

Я осторожно отступила, опасаясь нарушить идиллию, но так просто уйти мне не дали.

— Ну, что застыла? — сварливо отозвался ректор. Я спиной чувствовала его недовольный взгляд. — Что там с твоей геранью?

Я не стала отвечать, только пожала плечами и указала на подоконник за шкафом.

— Фу ты! Гадость какая! — резюмировал заглянувший мне через плечо ректор, но согласился с доводами и разрешил оставить демоненка и цветуй здесь. Хотя и выражение лица при этом имел крайне недовольное, но я предполагала, что ректор тоже прикинул масштаб разрушений, если этих двоих разлучить, и решил не вмешиваться. Когда нужно, он умел принимать правильные решения.

А я выдохнула. Так было даже лучше. Может, с самого начала не стоило выходить на тропу войны? Васик — тот еще хитрюга, может очаровать кого угодно. Вот и к шушелю подход нашел.

Примерять платья я примчалась такая уставшая и задерганная, что было уже не до моделей и расцветок. Я согласилась со всем, что предложил модист, даже с готовыми нарядами. Вопрос: «Кто платит?» — меня тоже не особо волновал. Я ли — в счет будущих зарплат, которые такими темпами совсем не заработаю, или ректор. Если есть у него такое желание, пусть меня одевает.

Я уже неплохо его узнала и понимала: он не из тех, кто будет требовать взамен какие-то услуги, которые я не готова оказать. Точнее, он явно припомнит, и не раз, и даже намекнет на что-нибудь этакое, но несерьезно. Ариона фон Расса боялись, но, по мне, совершенно зря. При всей его показной гневливости он был справедлив и отходчив.

Когда у меня на кровати наконец-то лежали два жутко дорогих платья и один деловой костюм, а модист с заказами уехал, я даже не стала спускаться в столовую на ужин. Просто рухнула, не раздеваясь, поперек кровати и отрубилась. Успела лишь платья в сторону откинуть. А через несколько часов меня разбудили чьи-то шаги за спиной и ехидный смешок. Я испуганно подскочила, и над ухом услышала знакомый голос:

— Хорошо спится, Мира? А вот я только закончил ликвидировать последствия твоего сегодняшнего невезения. Тебе не кажется, что ты мне должна как минимум ужин? Даже когда в академии находилась Кассандра, такого безобразия не было!

— Что? — Я потерла глаза и недовольно уставилась на Ариона фон Расса. — Какой ужин? О чем вы?

— Очень поздний ужин, Мира, — ласково отозвался ректор и присел на краешек кровати, заставив меня смутиться.

— А вам приключения-то сегодня еще не надоели? — мрачно поинтересовалась я.

— Приключения в твоей компании мне еще долго не надоедят, — хищно отозвался он. — Пятнадцать минут на сборы. И надень, пожалуйста, это!

Он кинул мне платье. Я на автомате поймала и осталась сидеть, хлопая глазами. Даже не рассмотрела то, в чем мне рекомендовали идти на ужин.

Пятнадцати минут конечно же не хватило. Я вообще не умела собираться быстро, особенно по ночам. Сейчас еще находилась в полусне, и, чтобы прийти в себя, мне необходим был прохладный душ, нежное абрикосовое жидкое мыло и благоухающий шампунь, а также несколько минут расслабленной тишины.

Я вышла в комнату, завернувшись в огромное махровое полотенце. Волосы, от влаги свернувшиеся в тугие кольца, потемнели и спускались по спине почти до пояса. По ключицам тела вода. Я не успела зажечь свет, только подняла руку.

— Русалка… — тихо сказал кто-то у меня за спиной, и я, едва не заорав, развернулась. Ректор как ни в чем не бывало развалился на кровати, закинув руки за голову. Он щелкнул пальцами, светильники послушно загорелись, неярко, интимно, и я смогла как следует рассмотреть своего гостя. Тонкая рубашка из светлого шелка натянулась на мощной груди, пуговички грозили оторваться. Арион фон Расс напоминал вальяжного хищника, который прекрасно знал, что заперся не на свою территорию, но не испытывал ни страха, ни угрызений совести. А чего бояться в курятнике? Тут нет опасности, есть только свежая еда.

Зато я себя чувствовала ну очень неуютно. Слишком часто мы с ним оказывались в таких ситуациях, в каких не стоило бы. И я постоянно смотрела на него не только как на своего начальника, но и как на демонически привлекательного мужчину.

— Что вы тут делаете? — поинтересовалась я, покрепче вцепившись в полотенце. Почему-то казалось — стоит мне только разжать руки, и оно тут же соскользнет на пол. А этого я допустить не могла.

— Ваше время истекло, — довольно сказал ректор и медленно обвел меня взглядом. Сначала задержался на чуть приоткрытых от возмущения губах, потом спустился к груди, закрытой полотенцем, и обнаженном ногам. Теперь мне казалось, что они непозволительно открыты, и еще по бедрам сбегают капельки воды. Он тоже их, видимо, заметил, так как в черных глазах вспыхнуло пламя.

— Вы непозволительно соблазнительны! — с легким укором заявил Арион фон Расс.