Как и заведено прежде, радиосообщения не шифруются, но играем на естественном богатстве СССР, на том, что наций и языков в нашей стране больше, чем во всей Европе.

Немцы даже не знают про такой язык – юкагирский, а в Петрухиной разведгруппе есть боец юкагир, а у Ахундова в полку то ли эвенк, то ли ненец, но он кумекает по-юкагирски, вот вам и шифр, да такой, что любой Шампольон зубы обломает. Так что мучайтесь, господа фашисты, учите юкагирский и тофаларский тоже учите (мало ли), ибо в разведгруппе Вахаева как раз тофалар[585] есть. А меж группой номер один (нами) и группой номер два (ахундовцами) переписка будет на ненецком языке. Вроде бы одна буква разницы, немец и ненец, но фашисты своими мозгами в жизни не дойдут до смысла того, что наш Николай-тофалар зашифровал.

Над миром опускается ночь, мрак окутывает поля и леса, но мрак наш союзник, и во мраке наши колонны мчатся вперед, наконец, под утро решено устроить дневку. Гнали мы безлюдными проселками, старались объезжать все населенные пункты и надеемся, что немцы пока нас поищут вслепую, а мы… а мы отдохнем.

Выставив дозоры, замаскировав все, основная часть бойцов и командиров нашей группы приступила к отдыху, только дежурный радист у рации, и он тоже сменится через два часа, так же как и дозорные. Все, кончился еще один день, такие вот дела, мы снова в Белоруссии. Здравствуй, Родина!

30 июля 1941 года, где-то в Белоруссии

(на границе СССР).

Ох и задали мы задачку немчуре, сами посудите: у них в наличии примерно дивизия, нас два полка. При встрече с нами в чистом поле счет был бы в пользу врага, а мы издалека постреляли в немцев, приготовившихся к обороне, пульнули весь, так сказать, лишний боезапас и драпанули. Не знаю про их потери, но знаю, что должны быть, а мы испарились как минимум на час или два, они нас потеряли. Вот где гитлеровцы постигли русскую народную премудрость, которая гласит: «Ищи ветра в поле». И Гидрометеоцентр им в помощь, и телки гидрометеоцентровские, у которых копыта от ушей растут (а что у них между ушами и ногами?).

Пока фашисты прочухались да проанализировали подозрительное молчание охраны понтонного моста, просекли «исчезновение» саперов, ночевавших рядом с мостом, мы оторвались. А чего ждать? Букетов от гитлеровцев, аплодисментов и криков «браво», да «бис», не-а, хай им «бис».

Хотя партизаны в той войне часто отрывались от гитлеровцев, но последние, пользуясь данными разведки, перебрасывали в нужные места свои части посредством железной дороги или на автотранспорте. Но для этого нужно своевременно узнать, где находится противник (то есть партизаны), затем вычислить, куда они (мы) пойдут, а еще иметь железную дорогу в нормальном состоянии.

Мы же им все ближайшие станции да мосты расколошматили к эфедриновой матери, а телепортировать войска фашисты не умели, да даже если бы и умели, куда кидать зольдатиков, не знали.

Даже если опсищуки с пехотой уже дошли до базы, то даже тогда как минимум две колонны, вооруженные до зубов, спаянные дисциплиной, передовой идеей (коммунистической) и, главное, местью, шатаются в тылу.

Причем одной группой командует Ахундов, этот ни перед чем не остановится, он врага будет крошить до победного конца, даже терминатор может вернуться с задания, но не Ахундов. Или враг кончится, или Ахундов с бойцами падут смертью храбрых, третьего не дано. Так что прошли мы, достигли базы, правда, по пути пришлось отвлечься на «боевиков» шуцманшафтбатальона, их вооружили до зубов, и численность «боевики» имели до батальона.

Если бы полицаи имели бы еще боевой дух (вдобавок к вооруженным зубам), то могли бы очень попортить нам настроение, победить, конечно же, нет, но остановить на время, устроить проблемы, это, конечно, да. К тому времени и гитлеровцы подоспели бы, но не вышло.

Кому охота умирать за чужие идеалы, за чужое господство и тем более за гитлеровцев?

Вот и батальон изменников воевать не стал. Вначале, конечно, постреляли, но, как говорится у Булгакова, «капитан Гатеррас, известный сапожник, дал несколько снарядов куда-то вкривь и вкось»[586]. Причем вооружены были изменники двумя батареями советских пушек: батареей «сорокапяток» и батареей 76-мм пушек.

Мы как следует и посопротивляться не успели, как среди «боевиков» возник бунт, часть разбежалась, а две сотни бывших красноармейцев, со всем оружием и боеприпасами, перешли к нам. Причем не в плен, а именно с целью воевать против Германии.

И это, оказывается, заслуга бывшего лейтенанта РККА Михася Карасевича, это он разагитировал «боевиков», это он арестовал (местами пристрелил) верхушку батальона вспомогательной полиции при помощи своих единомышленников.

А единомышленники – это его же подчиненные, то есть бойцы 200-го полка Второй стрелковой дивизии РККА, попавшие в плен еще 23 июня. Он-то (Михаил Карасевич) знал, чем дышали его бойцы, потому ему и было легко сплотить вокруг себя актив наиболее патриотически настроенных красноармейцев.

Михась и его ребята вырвались из лагеря благодаря изворотливости лейтенанта (мне кажется, были у него в родове евреи), так они и попали в создаваемый немцами «шума»-батальон, а потом начали там агитацию против немцев. Причем вели агитацию не огульно, а оглядываясь на происхождение бойцов: если парень из бедных, то его надо прощупать, если же полицай, из бывших богачей или из интеллигенции времен панской Польши, или, скажем, с националистическим душком, то таких не трогали.

А так как Карасевич еще, оказывается, прекрасный актер, то некий Сучкевич (белорусский националист, который командовал батальоном) назначил Михася командиром первой роты. Реально крутой пацан этот Михась, но… но Елисеев обязан все проверить, а потом будет у нас еще один хороший командир (если у него все чисто), а нет… ну, на нет и суда нет. Зато нам достались десять пушек, триста снарядов да десяток грузовиков.

Правда, все грузовики – это родные ГАЗ-А, ГАЗ-АА, и ЗИС-5, немцы передали восстановленные трофеи своим прихвостням, а прихвостни, оказывается, не все прихвостни, то есть, конечно, прихвосты, но не все, и даже не большинство.

И таки растрофеи вернулись снова к нам, к советским. Немцы умудрились выдать батальону еще и два броневика, ну, БА-10, а сержант Курпоченко (один из помощников Карасевича) насыпал в баки по две пригорошни сахара (какой щедрый парень!)

А мы не гордые, забрали бы и эти броневики, но они оставлены были у штаба немецкой группировки, ну и пусть немчура владеет, мы не жадные. Вот такая вам история, причем и Сучкевич, и Карасевич белорусы, но какая же меж ними разница, как между Шушкевичем и Лукашенко.

Про встречу с оставшимися на базе рассказывать не буду, чай, не индийский фильм, но если сказать, что радости не было предела, то это ничего не сказать, кажется, что нашему возвращению в родные пенаты не рад один человечек, а именно Бусинка, ну и я местами тоже в смятении.

За время, пока мы были в рейде, остальные неплохо поработали, заготовлено чуть ли не три десятка тонн мяса, причем мясо провялено (то есть еще в процессе), а затем будем растирать его в порошок. Так оно занимает меньше места, ну, скажем, в походе и хранится дольше. А из кишок с тем же мясом понаделали колбас и прокоптили все это. Так чего его коптить, задача не трудная, тут не москвичи из XXI века собрались, ну или душанбинцы, здешние парни знают, где и как растет мясо, и это вовсе не супермаркеты. Опять же, заготовлено почти триста пудов зерна, пока их сушат, а потом зароем в ямы, урожай в этом году уродился знатный, вот и жнут бойцы по окрестностям наравне с колхозниками. Часть зерна пошла местным жителям, часть в ДОН-16, а еще оставили часть, чтобы немцам сдавать. Само собой, самое плохое зерно не от лояльности к немцам, а для защиты местного населения. Эти же вурдалаки по любасу придут за зерном, не ради «свободы» сюда пришли всякие гитлеры.