– У тебя всегда виноват я! – огрызается магистр и поворачивается к вампиру.

– Вали отсюда сейчас же! Если я тебя поймаю второй раз, я не отступлю.

– Не поймаешь… – упрямо заявляет вампир.

– Ты уверен, что хочешь попробовать? – спрашивает Блэкфлай и делает пасс рукой, возвращая возможность Элю применять магию и оборачиваться.

– Нет, – бросает разозленный вампир и растворяется черным дымком, снова оставив меня одну. Даже мысленно не прощается. Впрочем, я знаю Эля. Он найдет способ отомстить и вернется, чтобы рассказать об этом способе мне. Именно за это я его и ценю. За верность.

– Ну что уставились? – рычит на присмиревших студентов Блэкфлай. – Занятие окончено. Представление тоже! Все брысь отсюда!

– А она подвергала нас опасности… – подает голос заучка, а я закатываю глаза. Что-то говорить магистру, когда он зол, – это навлекать на себя неприятности. Мне даже не обидно. Идиотка сама себе подписала смертный приговор. Сильнее наорать на меня Блэкфлай уже не может, он выплеснул свой гнев, а значит, следующая порция раздражения достанется кому-то другому.

– Она подвергала? – очень тихо и угрожающе начинает он. – Да вы все никчемные идиоты, вас бы всех сожрал вампир, если бы того хотел. Всех до одного, даже если бы вы напали на него своей дрожащей кучкой! Самая тупая лично подставила ему шею. Ее не волновало, кто там бродит в темноте, а остальные просто нещадно тормозили, опозорив меня. Вас будто ничему не научили и даже не привили хотя бы элементарный инстинкт самосохранения. А у мага он должен быть врожденным!

– Удачи! – Я улыбаюсь заучке. – Тебе отдельное спасибо. Теперь он орать будет не на меня.

– Дайана, стой! – осекает меня магистр. – Я тебя не отпускал.

– А когда я слушалась? К тому же я пошла сдавать Мегере рисунок скелетика. Вы же сами велели стараться!

– Не называй ее Мегерой! – доносится мне вслед, но я уже уверенно шагаю по коридору, пытаясь не заорать в голос от злости.

– Я с тобой еще поговорю!

– Валяйте, – бросаю я. – Только есть ли смысл? Мне вроде как не шестнадцать.

– А мозгов столько же.

Меня трясет и буквально выворачивает наизнанку от переполняющих эмоций. Наверное, впервые в жизни. Боль, почти физическая, разочарование, злость и безысходность. У меня из сердца с корнями вырывали то, что я берегла годами. Лишь эти хрупкие, спрятанные в глубине души чувства позволяли мне чувствовать себя живой, а не сломанной.

Я раньше уже рыдала из-за Блэкфлая. Казалось, что сердце рвется на части, но это не то. Сейчас ощущения другие, тогда я страдала от того, что не нужна, а сейчас просто разочаровалась. Остатки моей детской мечты разлетаются осколками. Хочется кричать в голос, и я трачу неимоверные усилия, чтобы молча идти по коридору и никого не убить за неосторожный взгляд. Меня, бывало, злили. Случалось, выводили из себя, но сейчас… магистр сумел достать меня до такой степени, что я просто не могу контролировать свои эмоции и близка к истерике. Угрожать тому, кто мне дорог, просто потому что есть ресурс, позволяющий уничтожить и меня, и Эля, – это слишком подло даже для него. Блэкфлай лишил меня того, кто служил опорой последние годы. Это злит. Магистр словно хочет меня сломать, превратить в ту же слабую и зависимую Дайану, которой я была семь лет назад. А я не могу этого допустить. Только вот силы до сих пор не равны. И Блэкфлай мне доказывает это раз за разом. Унизил перед студентами, которых сам же и вверил. Зачем? Или это месть за Мегеру, которой мне еще сдавать нарисованный скелет. Написать, что ли, в конспекте неприличное слово? Но это совсем уж глупо, по-детски, и не изменит отношения ко мне у одного конкретного мужчины. А главное – не изменит моего отношения к нему.

Я ухожу к себе, запираюсь и накладываю на дверь заклятие, на случай если кто-то ко мне вздумает ломиться. Я уверена, эти чары, созданные в гневе, даже Блэкфлай не сможет сломать. Да и не будет. Я не вижу ни одной причины, которая может его заставить прийти ко мне. Он уже добился, чего хотел – выгнал Эля и в очередной раз указал мне мое место. Как же я зла, даже уснуть получается с трудом!

А сон всегда был для меня лучшим лекарством. Я должна поспать для того, чтобы переварить все случившееся, успокоиться и не натворить глупостей, которые я люблю совершать в бешенстве. Хорошо хоть, что уже достаточно давно нашла способ бороться с этим. Печальнее, если проходят ночь, истерика, а желание сделать глупость остается.

Если в моей голове зреет настоящая глупость, никакой сон не может заставить меня ее забыть. Я просыпаюсь, когда за окном темно. Хочется есть, но подозреваю, что ужин я проспала, а получить на кухне замка еду в неположенное время практически нереально. Поэтому я решаю даже не пытаться. В конце концов, никому еще еда на ночь глядя не шла на пользу.

Какое-то время лежу, пытаясь уговорить себя ничего не предпринимать на горячую голову, а потом отправляюсь на разведку, как всегда, проиграв сражение с собственным шилом в одном месте. Мне нужно убедиться, что за семь лет ничего не изменилось и ключ от артефакторной лежит там же, где и лежал.

Стучит в висках, руки немного дрожат. Как и раньше, я боюсь быть пойманной, но, как и раньше, все равно лезу напролом. И у меня получается. Я снова вскрываю кабинет Блэкфлая, словно и нет семилетнего перерыва. Осматриваюсь, позволяя глазам привыкнуть к темноте, и отправляюсь в левый угол, где можно без проблем сделать магический слепок руны, открывающей нужную мне дверь. Потом заметаю следы и возвращаюсь к себе в комнату. Велик соблазн рвануть в артефакторную прямо сейчас.

Наверное, семь лет назад я так бы и поступила, но не сегодня. Сегодня я понимаю: нельзя пытаться воспользоваться зеркалом в моем состоянии. Я слишком взвинчена, в прошлый раз это едва не стоило мне жизни. Нужно дать себе время успокоиться, ну и отвлечь Блэкфлая. Он должен увериться, что я не собираюсь бросаться следом за Элем или как-то еще реагировать на то, что осталась в замке без помощника. Мне нужно выглядеть сдавшейся. Именно этого ждет от меня учитель. Былой покорности.

На следующий день я отношу Мегере скелет, даже не посылаю ее куда подальше, когда она возвращает его на переделку. Вечером перерисовываю снова и ловлю себя на мысли, что это занятие действует на меня крайне медитативно. Почти пропадает желание убивать. Ругаюсь с Кэвином, породив кучу сплетен среди юных умов. Мирно сижу за чашечкой кофе с Дафной, которая тоже скучает по вампиру. Она стала относиться ко мне проще, когда поняла, что я не претендую на ее место в окружении Блэкфлая и не рассматриваю Эля как мужчину, с которым можно закрутить роман. Короче, я веду себя так, словно пытаюсь вписаться в образ жизни замка.

Дафна знает, что я не склонна врать в лицо, особенно если дело касается личных отношений. Если бы мне был нужен Эль, то вампир не оказался бы рядом с ней. Поэтому, пожалуй, сейчас нас можно назвать почти подругами. Мы с ней похожи, а вот Эбигейль стала за годы другой. Осторожной, услужливой, пресной. Я узнаю обитателей замка заново. Провожу у студентов еще пару занятий, на которых придумываю для них новые испытания и пугалки. Начинающие маги прячутся друг от друга в темноте, когда нельзя издавать ни звука и искать противника полагается на ощупь. Ловят на улице снежки, которые я окрашиваю магией. А еще я придумываю для них одно очень увлекательное приключение, но для его реализации мне требуется время и ресурсы. Его я оставляю на потом.

Совершить задуманное я собираюсь на третий день после того, как исчез Эль. Наверное, меня заставляет решиться на это очередной разговор с Ребеккой, которая выглядит бледной и замученной. Ей тяжело без нас. И мне нужно это исправить. Подруга просто не тянет работу агентства сама, а все бросить ей не позволяет совесть, ну и отсутствие личных денег. Мне нужно появиться дома и решить хотя бы парочку насущных вопросов.

С самой Ребеккой мы вопрос зеркала больше не поднимаем. Слишком уж нервно она реагирует на эти артефакты. Поэтому я дожидаюсь ночи, переодеваюсь в удобную одежду и отправляюсь в катакомбы, где несколько дней назад гоняла студентов. В прятки мы играли тут же, что позволило мне убедиться – за последние годы ничего не изменилось. Магистр никуда не перенес хранилище артефактов.