К сожалению, продолжающиеся археологические раскопки, свидетельствуют: нельзя отрицать, что мы, отождествляя Нахаль-Керит с верховьями Вади-эль-Ябис, уже изначально предполагаем, что традиция, связывающая Илию с этой местностью, достоверно описывает исторические события, в которых фигурирует пророк. Отчасти на основе тех же традиций мы отождествляем Телль-Абу-Шуш (203.197) с Авел-Мехолой, родным городом Елисея[356]. Телль-Абу-Шуш расположен на западном берегу Иордана, лишь в нескольких километрах ниже места впадения Вади-эль-Ябис в Иордан, и господствует над четырьмя бродами: с севера на юг – Махадат Фатхалла, Махадат Умм эль-Мугар, Махадат Абу Шуш и Махадат эд-Духени[357]. И к слову, вряд ли по воле случая поблизости находится место, уже к IV в. н. э. опознанное как Енон Иоанна Крестителя (Ин 3:23)[358] – по-видимому, то же самое место упоминается на мозаичной Карте из Мадабы как «Енон, что близ Салима» (Αινων ἡ ἐγγύς τοῦ Σάληµ). С ним не следует путать «Енон, где сейчас Сапсафа» (Αινων ἔνθα νῦν ὁ Σαπσάφας), который стоит на восточном берегу реки и гораздо южнее, напротив Иерихона[359]. Тем не менее Карта из Мадабы сохранила два места, в которых по традиции располагали Енон Иоанна Крестителя, так что византийская традиция тоже признает существование второго Нахаль-Керита (потока Хораф) к востоку от пары бродов, которые входят в систему Эль-Махтаса/Хаджлы и расположены восточнее Иерихона.

Именно эта южная локация – второе место, в котором, согласно традиции, сохраненной в византийский период, временно скрывался Илия. Паломник из Пьяченцы (около 570 г.), ссылаясь на историю, в которой описывается, как вороны кормили Илию во время его скитаний (3 Цар 17:6), идентифицирует Вади-эль-Харрар как Нахаль-Керит[360]. На южном склоне Вади-эль-Харрар есть пещера, ныне окруженная святилищем, в котором почитают «Пещеру Иоанна Крестителя»[361]. И более того, Иоанн Мосх (ок. 575 г.) упоминает о пещере в окрестностях Вади-эль-Харрар: «Близ [Пещеры Крестителя] и слева протекает поток Хораф… куда был послан Илия Фесвитянин во время засухи; она обращена к Иордану»[362]. Но трудно понять, говорит ли Иоанн Мосх именно об упомянутой пещере, которая находится в пределах Вади эль-Харрар и ныне почитается как Пещера Крестителя. Хотя, возможно, он имел в виду именно эту пещеру, выходящую на запад, когда утверждал, что она «обращена к Иордану»; эта пещера находится в 2 км от реки. Столь же неясным мне кажется замечание о том, что Нахаль-Керит протекает слева. Конечно, оно может относиться к пещере, расположенной на южном склоне вади – той самой, о которой мы упоминали – но возможно, что Мосх говорил о гроте, который находится на крутом западном склоне известнякового утеса, вне устья вади. Последний вариант прочтения усложняется тем фактом, что Герберт Доннер не смог обнаружить каких-либо пещер на этом известняковом склоне к югу от вади, хотя к северу несколько пещер найти удалось[363].

Но пусть даже с географией и традицией связаны определенные трудности, мы можем сделать вывод: несмотря на то что Илия родился на севере Трансиордании, где его помнят и почитают, то место, где он возрастал как пророк, в традициях византийского периода также связано с областью Трансиордании, расположенной южнее. По-видимому, часть основы этой связи – инклюзио, объединяющий истории о том, как Илия скрывается в убежище, и о том, как он возносится на небеса[364]. Если пребывание Илии в (неопознанном) Нахаль-Керите – это первый элемент инклюзио, а вознесение, описанное в 4 Цар 2 – это второй его элемент, то вместе они образуют единый литературно-теологический мотив, и в таком случае логично предположить, что эти два события произошли в одном и том же месте. И хотя определить это место на основании библейского текста для первого элемента не представлялось возможным, со вторым все обстояло иначе.

Вознесение Илии и посвящение Елисея. 4 Цар 2:7–14

В отличие от библейского повествования о пребывании Илии в укрытии, которое не дает точной информации о расположении Нахаль-Керита, тексты, повествующие о вознесении пророка (4 Цар 2:7–14), апогее его жизни и непререкаемом подтверждении того, что он избран Богом, точно определяют, где именно произошло это событие: к востоку от системы бродов Эль-Махтас/Хаджла. Это согласуется с указанием на то, что пророк Илия и его преемник Елисей перешли реку напротив Иерихона (ст. 4–5). И хотя в 4 Цар 2:1 упоминается Галгал, вряд ли это тот же самый Галгал, о котором говорится в 2 Цар 19[365]. Более того, сказано, что пророки идут от Галгала в Вефиль (4 Цар 2:2–3), а затем в Иерихон (ст. 4), и лишь в конце переходят Иордан (ст. 6–8). Если упоминаемый здесь Галгал и есть Галгал, расположенный к востоку от Иерихона, то путь довольно странен: из Иорданской долины в Галгал, затем на холмы, чтобы достичь Вефиля, а затем обратно вниз в долину к Иерихону[366]. Чтобы добраться из Иерихона до реки Иордан, пророкам пришлось бы пройти рядом с местом, откуда они начали свой путь. Более того, сказано, что пророки «спустились» () из Галгала в Вефиль (4 Цар 2:2)[367]. Хотя термины «спуститься» и «подняться» в Ветхом Завете зачастую используются феноменологически, без стремления к топографической точности (например, к Иерусалиму можно только «подняться»), сложно предположить, будто это тот самый случай (даже несмотря на довольно сомнительную репутацию Вефиля, ср.: 4 Цар 2:23–24). Эту трудность можно обойти, лишь предположив, что, помимо Галгала, расположенного к востоку от Иерихона, был и второй Галгал – там, где находится современная Джальджулия[368].

В любом случае очевидно, что библейская традиция связывает события, описанные в 4 Цар 2:7–14, с местностью, лежащей к востоку от Иерихона, вероятнее всего, с системой бродов Эль-Махтас/Хаджла, или, с меньшей вероятностью – с бродом в 8 км к северу, Махадат эль-Горанийя, где расположен современный мост Алленби[369]. Эта традиция, равно как и другая, связанная с пребыванием Илии в укромном убежище, сохранилась в Вади-эль-Харрар и в византийский период – в названии близлежащего «Гебел Мар Ильяс» («холма господина Илии»), что высится над Пещерой Крестителя[370]. Об этом месте упоминают и паломники византийского периода. Паломник из Бордо (ок. 333 г.) утверждал, что у Иордана, километрах в восьми выше того места, где река впадает в Мертвое море, ему показывали «пригорок, с которого Илия был взят на небеса»[371]. Это же место Феодосий (ок. 530 г.) описывает как «небольшую гору, называемую Ермон»[372]. Еще спустя несколько десятилетий паломник из Пьяченцы добавил дополнительное истолкование, сказав, что эта гора упоминается «в псалме», хотя остается неясным, какой именно псалом имелся в виду: Пс 41:7; Пс 88:13 или Пс 132:3[373]. В связи с тем, что гео-агиографическая традиция византийского периода (если не более ранняя) смогла так быстро отследить текстуально устойчивые библейские традиции, связанные с вознесением Илии, не следует удивляться тому, что те же традиции более тонко связывают уединение Илии (3 Цар 17:2–6, см. ранее) с этим же местом.