— Дед, ты чего?
А сам бравым моим гвардейцам рукой машу, мол, отойдите, пациент нынче нервный.
А дед ругался под нос, грозно зыркая в сторону гвардейцев, усаживаясь за самый козырный стол в лапшевне. Умеет он устраиваться, как я погляжу…
— Видал я уже таких, — пробурчал он. — А я предупреждал Шихуанди, что добром это не кончится. Нельзя демонов пригревать! И скажи только, что я не прав? Где теперь Цинь Шихуанди? То-то. А этих истуканов глиняных разбить. Всех до единого. Разбить!
— Дед, не нужно их бить. Они мои, — осторожно сообщил я присаживаясь за стол с другой стороны.
— Чего? — дед кажется даже малость оторопел от такого поворота.
— Я серьезно, — прищурился я в ответ.
Дед долго и грустно смотрел на меня.
— И как я пропустил этот момент? Когда с тобой стало что-то не так, внучок?
— Всё со мной так, — нахмурился я. Как обычно не могу понять, всерьез он это или придуривается.
— Сначала ручные яогаи, а дальше что? — со вселенской скорбью вопросил дед. — Гремучие змеи — питомцы? Яогаев пустишь в свой дом? Сядешь с ними за один стол? Может, сразу энергетические пилюли жрать начнешь и с живыми мечами развратничать?
Ну, вот когда он всё это узнать успел⁈ Придуривается, значит. И еду что-то никто не несет. Я тяжко вздохнул:
— Пойду спрошу на кухне, что сегодня подают.
Я прошел за стойку нашел бабулю, бушевавшую шумовкой в пару над кипящими кастрюлями.
— Смотрите кто пришел, а до конца смены всего-то два часа! — сварливо бросила бабуля меня заметив. — Это же сам работник года, Чан Гун Великолепный! Вернулся наконец?
— Вернулся вроде как, — вздохнул я. — Ну как тут моя парочка, бабуля? Помогает?
— Это ты про ту керамическую парочку, что подогнал вместо себя на кухне вкалывать? Или про девиц своих ненаглядных?
— Э-э, про керамических…
— Да как-как… — усмехнулась бабуля. — Видали мы лбов и потупее… А девицы твои как не разговаривали, так и не разговаривают. И в комнате одной разом не показываются. Только если одна уйдет, другая покажется. А кого это ты там привел?
— Это? — оглянулся я. — Это мой дед.
— Ух ты, — мрачно отозвалась бабуля. — Неужто это несравненный Юйчи Гун лично соизволил пожаловать?
А вот тут я и удивился:
— Да ты бабуля, никак знаешь его уже? Чего ж молчала?
— Да уж сталкивались, — недовольно отозвалась бабуля.
— А что не так-то — нахмурился я. — Неужто зло на него держите?
— Ну, зло не зло… А первый состав Юбилейной дружины как раз он и собрал, дед твой, получается. Только, когда второй зверь к нам полез, он на сбор не явился, хотя его мы и ждали. Так и остались мы с Ди одни против Великого льва Ниана. А больше никто и не выжил. А он так и пропал тогда, несравненный Юйчи Гун. А теперь вот, явился, не запылился. И откуда ты его такого прекрасного вытащил?
— Из тюрьмы, бабуля, — невесело отозвался я. — Из очень серьезной тюрьмы. Очень далеко от города. Пять лет он там просидел.
— Ну надо же, не врешь? — прищурилась бабуля Хо. — Вот оно как? А я и гляжу, нарядился как сбежавший уголовник. Пять лет, значит…
Бабуля задумчиво мешала лапшу в кастрюле.
— Ну, ладно, чего стоишь? Иди уже к столу, скоро подавать буду. Поздороваемся хоть.
И не успел я за стол вернутся, бабуля уже подала умопомрачительно пахнущие миски с волшебным варевом.
— Откушайте, почтенный, чем богаты.
Дед прищурился глядя на бабулю и по всему было видно, что узнал.
— Ух ты, — усмехнулся он. — А ты, дорогая хозяюшка, чего такая кислая? Такая молодая и уже не в духе! В тарелку мне небось плюнула?
— Да вот еще, скажете тоже… — искренне возмутилась бабуля.
— А жаль! Плевок такой женщины дорого стоит! — захохотал дед. — Целебнейшее снадобье, для тех кто понимает, вроде змеиного яду. Поясничный прострел как рукой снимает!
— Ой, да, что вы говорите! — бабуля замахала руками.
Вот так дед придуривался, нахваливая бабулино хлебово, и так лед вроде и растаял. Бабуля даже здоровенную чашку своего драгоценного Золотого Улуна с кухни для деда передала. Ценит гостя, значит…
Дед на еду набросился диким зверем, стеная, как хряк во время гона. А когда он уже наелся и пил золотой чай из чашки, вновь звякнул дверной колокольчик.
— Ух ты! — воскликнул дед вскакивая. — Лунцюань! Да ты ли это? А как подрос-то! Возмужал! Поверишь ли Чан, я знал его в те времена, когда он под стол пешком ходил!
— И вам всего наилучшего, генерал Гун, — поклонился Лунцюань, приблизившись к нашему столу. — И я тоже весьма рад видеть вас в полном здравии.
Генерал? Бог? Бог-генерал? Обличий у моего деда стремительно накапливалось более, чем достаточно для неясного понимания его места в мироздании.
— Так ты здесь с посольством? — вопросил мой дед.
— Так и есть — поклонился снова Лунцюань. — И мой господин, получив счастливую весть о вашем возвращении в город, немедленно послал меня с просьбой о дружеской встрече.
— Что! — воскликнул дед вскакивая. — Цинь Цюн здесь? Сам? Так, чего мы тут стоим! Помчали!
— Вот блин, — пробормотал я, четко понимая, что в этом случае, мои девчонки порознь ли, вместе ли, меня просто разорвут, за то, что не повидался ни с кем из них.
— Господин Гун! — в отчаянии воскликнул Лунцюань. — А этикет? Пристойные одежды? Протокол, наконец!
— Да пофиг! Потом сам свой протокол составишь, в первый раз, что ли? — дед полез из-за стола. — Помчали!
— Дед, подожди! — в том же отчаянии воскликнул я. — Дай я хоть выходной пиджак надену!
— Вот — замечательный пример умеренности и почтительности! — обрадовался Лунцюань.
— Потом оденешься! — отмахнулся дед. — Погнали!
Ну, мы и погнали. А куда деваться? Человек предполагает, а бог гонит его пинками, куда ему угодно.
Лунцюань любезно доставил нас к Цитадели-На-Черепахе, на своей породистой банте, в седле-башенке.
— Круто, дед, — пробормотал я поспешил усесться рядом с ним в башенке. — Так ты теперь у нас тут главный?
На что дед только отмахнулся:
— Это мы ещё посмотрим!
В общем, будущее оставалось туманным, оставалось только ждать.
Доехали быстро и с комфортом. Через внешние полицейские посты на пустыре нас пропустили, только взглянув на мое дипломатическое предписание, честно заработанное мной в деле с яогаями, а через внутренние, из имперской стражи, нас провез Лунцюань.
— Прошу вас, Ваше Высокопревосходительство.
С поклоном Лунцюань расстелил с лесенки красную дорожку, по которой дед не чинясь и прошел.
Лунцюань провел нас во внутренние покои. На этот раз мы были в другом зале, не в том, в котором проходила моя первая аудиенция. Ничего так оказались палаты. Не царские, но князю не стыдно такими владеть. Чем-то напоминало интерьеры исторического Запретного Города.
Эмиссар в этот раз встречал нас по-простому, в личных покоях, без чинов, без этой его протокольной маски и почти без охраны.
— Юйчи Гун! Как же я рад тебя видеть! — воскликнул имперский эмиссар. — Что же ты сразу не появился, мы бы обошлись без этой канители с экзаменом. Мы среди всех миров империи не найдем никого лучше на должность вана Земли Слияния Потоков, чем генерал Юйчи Гун!
— Не-не-не, почтенный Цинь Цюн! — в ужасе замахал дед руками. — Нафиг-нафиг! Вы это отлично придумали, и пусть победит достойнейший! Мне вот этой вашей придворной канцелярщины только и не хватало на склоне лет!
Эмиссар удивился.
— Так ты отказываешься?
— Точно, — решительно кивнул дед.
— А что же твои родовые земли в Империи? — удивился эмиссар. — Твои доходы за шесть тысяч лет? Твои инвестиции?
— Нафиг-нафиг! Это всё — без меня. Пускай у наследника голова болит, а я считай давно на пенсии.
— И кто же наследник? — приподнял белые брови Цинь Цюн.
— А вот он. Чан Гун, мой внук. Парень хоть куда, пригож, умен, удачлив и быстр на руку, ногу и расправу. Всем хорош! Девки только крутят им как хотят, но то дело поправимое, оженим его и дело с концом!