— Правильно рассуждаешь. История не терпит сослагательного наклонения.

Не доезжая до мемориала, мы свернули с дороги и вышли из машины. Михаил велел мне идти за ним. Мы прошли к Неве, где стоял катер, в котором сидел один из людей Шатуна. Золотов ему махнул рукой, тот кивнул в ответ. Мы загрузились в катер, рулевой завёл мотор и мы, как говорят моряки, пошли по Неве в сторону лесистой местности. Мы сошли на берег в глухой местности, рулевой, который за всю дорогу не проронил ни слова, привязал катер к колышку и заблокировал мотор. Мне ещё показалось, что он применил что-то, что открыло магический путь, активировавшей защитное поле. Скорее всего это был какой-то артефакт. После этого Михаил повёл нас в сторону леса. Лес состоял в основном из берёз и тополей. Чуть глубже росли сосны. По моим подсчётам мы прошли около полутора километров вглубь этих зарослей.

В итоге мы вышли на небольшую полянку, где уже стояли четыре «бойца» Шатуна, двое из которых были в форме, одного из них, в противогазе, я запомнил ещё на складе. Они держали на прицеле автоматов пятого, в простом камуфляже, который сидел на земле. Руки его были связаны пластиковым хомутом. Этот был тот самый парень, которого я узнал там. Когда мы подошли ближе, пленник посмотрел на нас взглядом загнанного животного. Он посмотрел на меня, я сразу понял, что он меня тоже узнал.

— Макс? — сказал он едва слышно. — Живой?

Шатун поочередно посмотрел на меня и на него.

— Вы знакомы?

— Да, — ответил я. — И он хотел меня убить. Не вышло. Как там тебя?

— Да, жертва аборта, — поддержал меня Золотов. — Как тебя зовут?

— Федя Фомов. Фомкой пацаны зовут, — ответил он.

Шатун медленно кивнул.

— Значит так, Фомка. Я дам тебе единственный шанс выжить. Всё будет зависеть от тебя. Сразу скажу: те, кого ты туда привёз, такого шанса уже не получат. Наверное, уже сейчас их кладут в белых простынях в свежевырытые могилы, после чего их присыпят ещё влажной землицей, — Шатун посмотрел на часы. — Ещё часа через четыре в эти могилы опустят гробы с вполне законопослушными верноподданными Его Императорского Величества. И после этого уже никто не будет знать, где лежат твои друзья. Ты остался один.

— Что вы от меня хотите? Я — просто водитель! Отпустите меня! Я исчезну! Вы больше обо мне не узнаете!

Михаил отвёл взгляд, поджал губы и закивал.

— В одном ты прав: после этого утра мы действительно о тебе больше не услышим. Но вот с каким исходом для твоей жизни, зависит только от тебя самого. Мне надо знать: откуда вы, петухи обоссаные, узнали, где лежит партия оружия, и кто был инициатором вашего рейда. Я больше чем уверен, этих двух уродов с вами не было.

— Я — не при делах! Я, говорю, — водитель! Привёз — увёз! — его нервный крик срывался в визг.

Внезапно у меня случилась вспышка памяти. Причём такая яркая, что я просто не мог об этом молчать.

— Врёт, — сказал я, Шатун на меня посмотрел. — Этот чмошник был чем-то вроде хозяйственника. Все дела «Красных Байкеров», в том числе и некоторые денежные операции, проходили через него.

— Заткнись, сука! — рявкнул на меня Фомка, он даже попытался вскочить на ноги, но получил с ноги от одного из бойцов. — Надо было мне самому тебе башку продырявить!

— Имена! — сказал Шатун, от нарочитой ласки в его голосе не осталось и следа.

— Я не знаю…

Золотов посмотрел на одного из бойцов и качнул головой. Тот перевернул автомат и ударил Фомку прикладом в бок головы. Пленник ахнул, перевалившись на бок.

— Ты мне лучше не ври, — снова заговорил главарь. — На тебе кровь Вани-Банкомата, с которым мы съели вместе столько дерьма, сколько ни тебе и ни одному опущенцу из «Красных байкеров» ни в одном кошмарном сне не приснится. И ты ответишь за его кровь. Ответишь либо правдой, либо своей кровью. Что тебе больше нравится? — Шатун что-то вспомнил и посмеялся, потом сел на корточки рядом с Фомкой. — Кстати, знаешь, какая хохма была у Банкомата? Средство для возвращения памяти. Он брал провод электрический: на одном его конце была обыкновенная вилка для бытовой розетки, а на другом — оголённые жилы. Так вот один конец втыкался в розетку, а другой — в задницу пацента. И это устройство начинало бить током до полного возвращения памяти. Давай попробуем? — Шатун заметил скептический взгляд пленника. — Да, ты скажешь, что в лесу розеток нет. Но у нас в катере тут бензиновый электрогенератор припасён специально для тебя. А само устройство просто в изготовлении. Ну как, попробуем?

Фомка глубоко задышал, а потом повалился на землю, лишившись сознания.

— М-да, — сказал Золотов. — Это не славные девяностые годы. Тогда люди и кипяток и чайники и утюги выдерживали. И сознания не теряли. А этому лошку хватило одних разговоров об этом. Терпила.

Через десять минут один из бойцов принёс ведро воды. Очевидно, в Неве зачерпнул. Другой боец вылил его полностью на до сих пор лежавшего Фомку, хотя мне казалось, что он притворялся. Дождавшись, когда пленник отдышется, Михаил продолжил:

— Ну что, Фомочка? Начнём конструктивный разговор?

— Я всё расскажу. Всё, что знаю. Я видел, как какой-то мужик с фальшивым глазом ходил к Хану.

— А Хан это…

— Главный наш. И вот он что-то ему затирал про оружие и херовую охрану. Вроде бы называл какие-то адреса. Всё, я больше ничего не знаю! Честное слово! — я увидел, как он разрыдался. — Отпустите меня… У меня — мать больная…

Фомка плакал как ребёнок. Только это были слёзы вызванные не только страхом, но и бессильной яростью. Если бы у него был сейчас хотя бы камень в руках, он бы не упустил своего шанса.

— Ладно, вставай, — Михаил приказал жестом поднять пленника на ноги, что сражу же исполнили его бойцы.

— Я свободен? — во взгляде пленника мелькнула надежда.

— Я сказал, что дам тебе шанс. И всё по-прежнему зависит только от тебя. Пошли.

Все двинулись обратно к реке. Всю дорогу туда никто не проронил ни слова. Когда дошли до берега, Михаил убедился, что никого постороннего тут нет: ни здесь ни на том берегу, до которого было не меньше четырёхсот метров точно. Все встали на краю берега, один боец двинулся к катеру, потом вернулся оттуда с бутылкой пятизвёздочного коньяка 0,7 литра и пятидесяти милилитровой стопкой.

— Что вы хотите? — робко спросил Фомка.

— Выпить с тобой хочу, — Золотов откупорил бутылку и налил полную стопку. — Боишься, что отравлю? Смотри, стопку беру себе, а бутылку отдаю тебе, — Шатун осушил свою ёмкость.

Фомка сделал несколько глотков. Крепкий напиток обжёг его пищевод, он отпрянул от бутылки.

— До дна пей, — приказал Шатун.

— Не могу…

— Жить хочешь?

— Да, — прошептал пленник.

— Тогда весь коньяк выпивай, — Золотов для убедительности вынул из-под форменной куртки пистолет, аналог ТТ из моего мира. — Или останешься здесь в горизонтальном положении.

Пленник снова приложился к бутылке, он понимал, что иного выхода у него нет. Он был вынужден давиться, много проливалось мимо его рта. Вокруг уже воняло характерным запахом спиртного напитка. Весь перед гимнастёрки Фомки уже был мокрым.

— Лучше пей, будешь много проливать, не сможешь уйти отсюда, — заботливо заметил Золотов.

Фомка раскашлялся, отвёл бутылку ото рта, от чего небольшие остатки вылились на землю. Его немного пошатнуло в сторону. Рожа стала красная, как у варёного рака. Взгляд поплыл.

— Ну-ну-ну, стой-стой, — снова заговорил Шатун, он посмотрела на реку. — Широкая река-Нева, да? — не дождавшись ответа, он продолжил. — А теперь мой шанс для тебя. Ты сейчас зайдёшь в Неву и поплывёшь.

— Да вы что? Я же плавать не умею…

— Помолчи. Ты поплывёшь. Если доплывёшь до того берега, даю слово, можешь быть свободен. Я тебе даже деньжат на поезд до Вологды подброшу. Ну а если не доплывёшь… — взгляд Шатуна встретился с пьяными зенками пленника. — Значит, не доплывёшь, — он взял нож, разрезал стяжку на руках пленника, хлопнул Фомку по плечу, от чего тот едва не потерял равновесие. — Давай, топай.