А ураган продолжал набирать силу. Над кораблем сгустилась черно-лиловая туча, от которой к палубе тянулись мглистые щупальца смерчей. Внутри тучи громыхало, и по ее поверхности пробегали разряды молний. Корабль трясло как в лихорадке, почти все паруса сорвало и унесло первым же ударом вместе е изрядной долей такелажа и кусками рей. Мачта подо Мной согнулась, словно травинка, и пугающе трещала, готовая вот-вот сломаться. Волны начали перехлестывать через борта, окружая неподвижный корабль со всех сторон.

— Dies irae, dies ilia solvet saeculum in favillam! — послышалось сквозь рев урагана откуда-то сверху. Я с трудом поднял голову. Прямо надо мною, запутавшись в обрывках вант, болтался корабельный капеллан. Глаза бедняги закатились так, что видны были только белки, он выкрикивал, захлебываясь ветром, одну и ту же фразу: — День гнева, тот день развеет весь мир в пепел!

Эта картина так напугала меня, что я стянул перчатки, вцепился когтями в дерево и стал потихоньку сползать с мачты, пересиливая ветер. Оказавшись на палубе, я, все так же глубоко вгоняя копи в настил, пополз к Коллет. Задние лапы беспомощно болтались в воздухе — я боялся, что, если начну стягивать сапоги, меня просто унесет ветром. Впрочем, почти сразу эта проблема решилась сама собой-— очередным порывом урагана сапоги сорвало с лап и, как мне показалось, затянуло в один из смерчей. За ним по-следовали панталоны и чулки... Проклятье! Не так-то просто будет найти чулки моего размера! Если, конечно, мне удастся привести в чувство Коллет, иначе никакие чулки мне уже не понадобятся... Я ползком добрался до ведьмы и здесь смог встать — в центре урагана царил покой.

Девушка стояла, вытянувшись в струнку, закрыв глаза и продолжая сжимать кулаки.

Раньше я мало имел дела с магией. Более того, еще совсем недавно искренне считал ее выдумкой. И то, что в течение прошедшего года мне довелось познакомиться с ней вплотную, ничуть не добавило мне чувствительности к этой таинственной силе. Но сейчас даже я чувствовал мощный поток, исходивший от ведьмы.

— Коллет,— позвал я, опасливо дотрагиваясь до руки девушки.— Коллет, очнись! Хватит!

Ведьма распахнула глаза, и я с трудом устоял на ногах — глаза девушки были абсолютно черными, без белков, на меня смотрела сама Тьма, и было очень страшно. Но это была Коллет, и я обнял ее руку передними лапами и повторил:

— Коллет! Пожалуйста, очнись! Это я, Конрад! Не бойся! Тебя больше никто не обидит!

Девушка опустила взгляд. Несколько бесконечных мгновений мне казалось, что сейчас меня просто разнесет на кусочки той же молнией, но тут чернота стала уходить из глаз Коллет и она посмотрела на меня вполне осмысленно. Хотя вид у нее был все такой же гневный.

— Коллет, ты вернулась?

— Да... Проклятье, Конрад, зачем ты мне помешал? Стоило бы потопить это старое корыто!

— Такая кровожадность тебе совершенно не идет, Коллет...

— Дьявол! Конрад, есть вещи, которые нельзя прощать!

— Да, капитан перегнул палку.

— Плевать на капитана! Этот... этот... тупой шовинист хряк посмел сказать, что у меня плоская грудь!

— Э-э-э... Коллет, не расстраивайся! — Я с тревогой заметил, как опасно потемнели зеленые глаза девушки.— Он просто дурак! У тебя очень красивая грудь!

— Правда? Ты так считаешь?

— Никогда раньше не видел такой красивой груди! — искренне заверил я ведьму.

Шшшшар-рр-гх!

— За что?! — простонал я, чувствуя, как каждую самую маленькую мышцу моего тела сводит от боли.

— А нечего пялиться на приличную девушку! — фыркнула Коллет, натягивая рубаху.— И лапы нечего распускать!

— Иезус Мария... Добейте меня кто-нибудь!

— Прикончите его, пока он ослаб! — прогремело откуда-то с юта.— Убейте демона!

— Черт! Это же просто выражение такое! — простонал я, пытаясь встать.— Фигура речи...

Спешивших ко мне с абордажными тесаками в руках моряков эти оправдания не остановили. Оно и понятно — с сапогами и панталонами я утерял и признаки принадлежности к человеческому роду, мне даже стоять на задних лапах стало трудно.

— А ну стоять! — рявкнула Коллет, поднимая искрящуюся руку над головой. Я вздохнул с облегчением — всего лишь молния! Значит, уже успокоилась!

Матросы в замешательстве остановились.

— Ведьма, сдавайся! — неуверенно потребовал дон Педро.— Пришел конец твоим бесчинствам!

— Это ты про себя, что ли? — с едкой насмешкой в голосе спросила Коллет.— Такой конец меня мало пугает! Идите, мальчики, приберитесь лучше на палубе!

— Эй! — Боцман гневно потряс саблей,— Убирать палубу — это твоя обязанность!

— С сегодняшнего дня... — с расстановкой произнесла Коллет,— с сегодняшнего дня моя обязанность — случайно не прибить кого-нибудь из вас! А ваша — делать все, чтобы у меня не возникало соблазна это сделать! Учтите, я слабая женщина и легко поддаюсь соблазнам!.. Ну? Чего стоите?

— Мы тебя не боимся, ведьма! — стуча зубами, ответил боцман.— Мы не будем продолжать плавание, ока ты не сдашься!

— Это еще почему?

— Потому, что ты ведьма! Существо богопротив4ное. Мы свои души губить не желаем!

— Ну что же, значит, придется по-плохому…

— Стойте, стойте! Немедленно прекратите этот глупый спор!

— Мама! Еще один демон!

— Да что ты как баба! — рявкнул на нервного моряка боцман. — Извините, леди, не сдержался! Что за наказание мне еще досталось?! То при виде женской груди визжит, то крысы говорящей боится! Чего ты испугался, болван? Такого мелкого беса мы уж как-нибудь сдюжим!

Команда скептически уставилась на вылезшего из какой-то щели Моргана. Выглядел крыс и впрямь не особо впечатляюще, но красноречие свое не растерял.

— Парни! Стоп! Произошло досаднейшее недоразумение! Уверяю вас, нам не из-за чего сражаться.

— Мы вовсе не демоны — мы самые обычные люди вроде вас…

— Ага, рассказывай! — хмыкнул боцман.— Ты себя в зеркале давно видел?

— Пусть вас не вводят в заблуждение внешние различия между нами! — проворковал Морган, прижимая лапки к груди.— Право слово, страшно становится при мысли, сколько бед принесла людям привычка судить друг о друге по внешности! Неужели вам самим не доводилось сталкиваться с такой несправедливостью? Взять хотя бы вас, дорогой дон Педро. Неужели не случалось так, что вы обращались к человеку с самыми безобидными намерениями, а он неправильно их истолковывал лишь потому, что у вас повязка на глазу и вместо правой руки — железный крюк?

— Ну... Да... — Боцман почесал в затылке.— Было дело — в одном порту хотел спросить у какого-то штафирки, где ближайшая таверна, а он сунул мне в руку кошелек и убежал. Но я не в претензии, сеньор, ни боже мой!

— А со мной тоже было! — торопливо сообщил тот самый трусливый матрос, что завизжал при виде Моргана.— Меня в порту, в Гамбурге, подстерегли трое каких-то бродяг, избили и ограбили!

—?..

— Ну они тоже по внешности судили! А на самом деле я ух какой отчаянный!

— М-да... — в замешательстве протянул Мордаун, но тут же взял себя в лапы: — Вот я об этом и говорю! Взять хотя бы вашего кока Намбу. Многие, взглянув на его внешность, испугались бы! А то и сказали бы: «Вот ужаснейший разбойник, а то и людоед!»

— Намба не разбойника! — обиделся негр.— Намба людоеда совсем давно! Только на Матухопе когда жил! С тех пор как капитан Намбу с Матухопе забрал, Намба не людоед ни разу!

Морган закрыл глаза и тихо, проникновенно выругался. Я уж было решил, что маг закатит своеобычную истерику, но тот неимоверным усилием воли сдержался и продолжил тем же елейным голосом:

— Неважно, друзья мои! Главное, что вы сами не раз могли убедиться, сколь пагубна бывает привычка судить о человеке по его внешности! Мы такие разные, но все мы живые разумные существа, а не демоны, все мы смеемся над шутками и плачем от огорчения; если нас ранить — из нас течет одинаково красная кровь...

— А вот это он зря... — успел я прокомментировать последний неудачный пассаж Моргана.