– Иголка, стой!

Бесполезно.

– Стой, волки отстали!

Бесполезно.

– Тпруууу!

Не слышит!

Я попытался перебраться по попоне вперед, на спину лошади, но добился только того, что проклятая тряпка окончательно соскользнула, и я закувыркался по дороге, словно сорванное ветром перекати-поле. Сверху меня накрыло попоной да еще хорошенько приложило мешком. Когда я смог встать на ноги, лошади уже и след простыл.

– Проклятье… Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье… – От накатившей волны отчаяния у меня не было сил даже выругаться как следует. Я мог лишь тупо повторять одно и то же слово «проклятье», пока оно окончательно не потеряло всякий смысл. Все было плохо. Теперь у меня не осталось даже Иголки – единственного друга, единственной живой души, знавшей, кто я на самом деле. К тому же кошки – не бог весть какие ходоки, без лошади мне ни за что не догнать колдуна и его помощницу. Положение – хуже быть просто не может!

– Кто здеся? – неожиданно пробасил кто-то над моей головой.

В кустах заворочалось, затрещало, и на дорогу шагнул самый здоровенный парень, которого я видел в своей жизни. Конечно, то, что мне теперь на всех людей приходилось смотреть снизу вверх, тоже играю свою роль, но человечище и в самом деле был огромный. К тому же лохматый, бородатый и скверно пахнущий. Судя по одежде и дубинке в руках – разбойник. Кто тут сказал, что хуже быть не может?

– Кто здеся? – повторил разбойник, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте.

Мне-то вполне хватало того скудного света, что давало ночное небо, так что парень был у меня как на ладони. Спрятаться не составило бы труда, но мне было безумно жаль своего роскошного мундира, почти новых сапог, а особенно – меча! Я попытался тихонько уволочь мешок в кусты, но слух у разбойника оказался куда острее зрения. С неожиданной для такой туши скоростью он прыгнул ко мне и стал размахивать дубинкой, надеясь зацепить невидимого противника. И, надо признать, будь на моем месте человек обычного роста, этот прием наверняка сработал бы. А так, покрутившись и безрезультатно помахав дубиной, парень замер и вновь прислушался. Потом грозно рявкнул:

– А ну выходь! Бицца давай! Это лес Булыги!

Выходить я, разумеется, не собирался. Во-первых, пасть от дубины вонючего разбойника для капитана ландскнехтов позор неописуемый. Во-вторых, допустить такое непотребство в облике кота – как-то уж совсем нелепо. Семь поколений моих благородных предков не одобрили бы подобной глупости.

Напрасно прождав некоторое время, разбойник порылся в поясе и вытащил огниво. Быстро запалив трут, он подозрительно огляделся, подобрал сухую ветку и сделал из нее импровизированный факел. Тут уж не заметить мой мешок и попону мог разве что слепой.

– Ух ты! – Радостно хрюкнув, парень уселся прямо на дорогу и стал увлеченно потрошить добычу. Будь я в человеческом теле, ничего проще не было бы бросить вот так на виду мешок, а потом, когда противник станет в нем рыться, отложив оружие, застать его врасплох. Разбойника это не волновало. Похоже, в его маленькой головенке с едва заметным лбом не умещалось больше одной мысли зараз. Он как раз вытащил из мешка меч и таращился на украшенные самоцветами ножны, бормоча про себя: «Камушки! Вот свезло так свезло! Булыга умный, Булыга хитрый… Булыга не понесет меч барыге. Барыга никогда хороших денег не дает, барыга всегда обманывает Булыгу. Булыга хитрый – камешки выколупит и отнесет ювелирам…»

А вот этого допускать я не собирался! Мне меч самому пригодится – хотя бы и впрямь драгоценные камни продать, а на их место заказать подделки из стекляруса. Такая операция, пожалуй, позволила бы мне протянуть до весны, даже если не найду никакой службы… Одна загвоздка – сила явно не на моей стороне. Впрочем, капитан фон Котт никогда не уповал на одну лишь силу. Воинское мастерство наполовину состоит из ума и хитрости. Потому я неслышно подкрался к разбойнику и вкрадчиво произнес:

– Что, понравились вещички?

– Ага… Кто здеся?! – вновь завел шарманку парень, только на этот раз испуганно.

Даже в его тупую башку пришла мысль, что голос за спиной может означать нацеленный в затылок пистолет или нож. Увы, дворянская честь не позволяла мне бить в спину… да и, честно говоря, что я мог ему сделать в нынешнем своем положении? Расцарапать задницу, чтобы неделю не мог сесть? Потому я спокойно вышел у разбойника из-за спины и сел прямо перед ним. Выдержал паузу, чтобы до него точно дошло, КОГО он видит, и тем же вкрадчивым голосом промурлыкал:

– Чужое брать нехорошо. Знаешь такую заповедь: «Не укради»?

Конечно, полной уверенности в реакции разбойника у меня не было. Он мог с испугу и дубиной приложить. Но не приложил. Наоборот, горящая ветка, при свете которой он копался в моих вещах, выпала из ослабевшей руки, маленькие медвежьи глазки закатились, и амбал рухнул в обморок почище монахини, увидевшей голого мужика. Все бы хорошо, но рухнул он прямо на мешок, безнадежно скрыв под тушей все мое достояние. Дьявол! Я-то надеялся, что от испуга он бросит мои вещички и сбежит. Что за времена настали – даже разбойники какие-то жеманные.

Пришлось задействовать план «Б». То есть ждать.

Порода оказалась крепкая – парень очухался минут через пять. Все это время я терпеливо просидел на месте, подавляя мучительное желание заняться каким-нибудь полезным делом – например, вылизать шерсть на брюхе. Кошачья часть моей новой сущности возмущалась ужасным состоянием шкуры, но человеческая часть пока не готова была к такому способу наведения гигиены. К счастью, разбойник наконец зашевелился и отвлек меня от внутренней борьбы. Посмотрев в его мутные глаза, я строго произнес:

– Только попробуй снова грохнуться в обморок! Нос откушу!

– Ы-ы-ы-ы-ы! – промычал парень, лихорадочно шаря за пазухой. Я с интересом наблюдал за этим, гадая, что он там ищет. Оказалось – нательный крест. Я откровенно зевнул, вежливо прикрыв рот лапой, потом, подождав, пока он вдоволь намашется крестиком, произнес:

– Ты был плохим христианином, Булыга. Очень плохим. Потому крест тебе не поможет.

– Ты заберешь Булыгу в ад? – всхлипнул разбойник и заплакал от жалости к себе.

– Хотел, – со всей возможной серьезностью произнес я. – Но вижу, ты искренне раскаиваешься…

– Да! Да-да-да! – Булыга принялся истово креститься. – Булыга раскаивается! Булыга больше не будет!

– Ну хорошо, хорошо. Только перестань мельтешить. Я вижу, ты парень не совсем пропащий, потому дам тебе шанс. Ты сможешь послужить делу добра и тем самым спасти свою заблудшую душу…

– А?

– Тьфу ты, черт! Короче. Поможешь мне – в ад не попадешь. Не в этот раз, во всяком случае… – добавил я про себя. – Скажи мне, мой скудоумный друг, далеко ли до ближайшей деревни.

– Ну… это… не-а, к утру можно дойти.

– Очень хорошо. Тогда слушай мою команду. Веши сложи в мешок, понесешь. Так… Взвали его на спину и держи аккуратно… – Я запрыгнул на поклажу. Булыга даже слегка покачнулся – все-таки размерами я значительно превосходил обычных котов. – Топай в деревню. А там я скажу, что дальше делать.

Разбойник перекрестился и послушно затрусил по дороге, освещая путь горящей веткой. Со стороны, наверное, зрелище было совершенно умопомрачительное. Но смотреть со стороны было некому.

Ехать на разбойнике оказалось совсем не так удобно, как на лошади. В плавности хода Булыга значительно уступал Иголке, да и разговор не поддерживал – при каждой попытке заговорить с ним лишь втягивал голову в плечи и начинал бормотать «Отче наш» – похоже, единственную молитву, которую знал. Ну да дареному… гм… коню в зубы не смотрят.

Мой столь неожиданно завербованный «рысак» не ошибся – солнце только вставало, когда тропинка вывела нас на окраину леса и побежала дальше уже через поле с аккуратными стожками сена. Невдалеке виднелась и деревня – где-то с дюжину маленьких чистеньких домиков за невысокими заборами. Я только подивился, как можно жить столь беспечно в окружении леса, по которому бродят разбойники и волки. Впрочем, меня это не касалось. Все, что мне нужно было от деревушки, поймать колдуна, если он был здесь, и заставить его вернуть мне человеческий облик.