– Посмотрите на этого Спайка Тайсона! – Зуч снова терзанула ни в чем не повинный бук.

– Майка Тайсона, – поправила Ирина Николаевна. – Его зовут Майк Тайсон...

– Майк, Спайк, какая, Ирина Николаевна, разница! Это же настоящий... настоящий террорист! Сегодня он нападает на учеников, нападает на учителей, а завтра...

Родину продаст, подумал я. Передам тайные сведения занзибарским спецслужбам.

– А завтра он взорвет мэрию! – Зуч ограничилась банальностью.

– Зачем? – спросила Ирина Николаевна.

– Что зачем? – не поняла Зуч.

– Зачем ему мэрию взрывать?

– А зачем он напал на Аверьяна Анатольевича?! Чем ему спортмастер мешал?!

Я думал, что разговор пойдет о вчерашних приключениях, но оказалось, что нет. Оказалось, что все гораздо хуже.

Оказалось, что Шнобель меня сдал не только Чепряткову.

Вломил.

Набарабанил.

Заложил.

Могу придумать еще четырнадцать синонимов.

– А про Чепряткова вы слыхали? В больнице!!!

– Перекачался? – едко осведомилась Ирина Николаевна.

– Какое там перекачался! У него переломы везде! Он на ногах стоять не может! И я не исключаю, что в этом тоже поучаствовал Кокосов! Вы знаете, они совсем недавно с Чепрятковым повздорили в котельной! Вы чувствуете, как все это омерзительно?

– Я думаю, проблема несколько в другом... – Ирина Николаевна принялась выстраивать из карамелек пирамиду.

– В чем же?! – Зуч аж вскочила с места. – В том, что наш Лицей превращается...

Ирина Николаевна ткнула ногтем пирамидку, карамельки со стуком рассыпались по столу.

– Мне кажется, что я была невнимательна к подбору кадров, – тихо сказала Ирина Николаевна. – Аверьян Анатольевич...

Ирина Николаевна принялась строить из карамели кольцо.

– Мне кажется, человек, который... – Ирина Николаевна на секунду задумалась, – которому нравится бить людей, не очень хороший педагог. Или вы так не считаете?

– Нет, я, конечно же, так считаю, – согласилась Зучиха, – я признаю, что методы Аверьяна Анатольевича порой неоправданны...

Ирина Николаевна хмыкнула.

– Но как по-другому общаться с такими?! – Зучиха указала пальцем на меня. – Он налил кислоты в автомобиль своего учителя физкультуры! Или вы, Ирина Николаевна, оправдываете такую модель поведения?!

– Чего?

– Вы оправдываете хулиганскую модель поведения?

– Нет, конечно...

Ирина Николаевна сломала карамелечное кольцо.

– В тринадцатой школе был случай...

– Примеры из жизни ничего не доказывают и ничего не опровергают, – перебила Ирина Николаевна.

– Кокосов распоясался, – продолжала Зучиха. – Он напал на педагога, затем зверски избил Егора... Егора... Гобзикова. Теперь снова драка, я вам уже говорила! Кокосов снова подрался в Лицее. Но на этот раз он подрался не в раздевалке, а в котельной. Я же говорю, это омерзительно! Он набросился на...

– Вера Халиулина говорит, что все было несколько не так...

– Халиулина фантазерка, – усмехнулась Зучиха, – вы знаете, что она написала губернатору письмо с требованием организовать в городе приют для бездомных собак! Что с нее взять?!

– Я, видимо, ошиблась...

Ирина Николаевна улыбнулась.

– Это я ошиблась, – вздохнула Зучиха. – Ошиблась, когда мы комплектовали состав классов. Набрали кого ни попадя... Этот Гобзиков, Кокосов... Чего от этого Кокосова можно ожидать в будущем?! У нас все-таки Лицей, а не боксерская студия!

Ирина Николаевна поглядела на меня.

– Что скажешь, Евгений Валентинович?

– Ну да, – сказал я.

А что я еще мог сказать?

– А что вы его спрашиваете?! – влезла Зучиха. – Его не о чем спрашивать!

– А зачем мы тогда его пригласили?

– Мы пригласили его для того, чтобы посмотреть в его глаза, – заявила Зучиха.

Ирина Николаевна хмыкнула.

– Ну, глядите, – сказала она.

И снова принялась перебирать свои карамельки.

Зучиха подошла ко мне и на самом деле стала глядеть в глаза. И я стал ей в глаза глядеть, и даже жалко мне ее как-то стало. Потому что увидел, что Зучиха некрасива. А глаза у ней желтые, а хочет она власти и денег и, скорее всего, рано или поздно этого добьется.

Но.

Не каждая шея выдержит шапку Мономаха.

– Хватит с ним нянчиться, – злобно сказала Зучиха. – Пора... Я буду готовить документы. И пусть твой отец зайдет на днях. Понял, Кокосов?

Меня всегда удручала эта манера так общаться с людьми. Любой чиновник обожает плевать людям в морду. Педагогический чиновник исключением не является. Когда он плюет, у него язва просто рубцуется.

– Ты запомнил, Кокосов? – Зучиха дернула меня за рукав. – Пусть отец твой зайдет. И мать. Пусть вернется наконец со своих Канар.

– Она не на Канарах, она в Турции. Гиссарлык. Там, знаете ли, вот такие...

Ирина Николаевна подхватила меня под руку и вытащила из кабинета в коридор. За спиной, кажется, что-то орали.

– Пойдем, – сказала мне Ирина Николаевна.

– Куда? – спросил я.

– Ко мне.

Ирина Николаевна взяла меня за руку, и пошагали мы по коридору.

Кабинет Ирины Николаевны уступал кабинету Зучихи. Ни компьютера, ни секретаря, коробки, пластмассовые стулья. Пыль. На стене буржуазный календарь – собаки разных пород сидят за столом и пьют чай. Временное пристанище.

Ирина Николаевна столкнула на пол какие-то коробки, сделала приглашающий жест.

– Садись, – указала Ирина Николаевна. – Где-то тут у меня был кипятильник... Ты, наверное, чаю не хочешь, да?

– Не хочу.

– Ну, как знаешь... Как отец?

– Нормально.

– Помню его...

– Как это?

– А я его учила, знаешь, так часто бывает. Дети ходят в школу, затем их дети ходят в школу, а учителя не меняются... Это называется время. Но твой отец – он не был драчуном... Он, кажется, в авиакомпании работает?

– Да.

– У нас в школе был телескоп, еще со времен войны, прежний директор из Германии вывез – трофей, так твой отец за ним просиживал целыми ночами, выгнать не могли.

– Он любил астрономию? – удивился я.

– А теперь, наверное, не любит...

– Не знаю.

Ирина Николаевна открыла ящик стола, долго смотрела в него, потом закрыла.

– С кем ты дружишь? – спросила Ирина Николаевна.

– Чего? – не понял я.

– С кем ты дружишь? Простой вопрос, можешь ответить тоже просто. С кем ты дружишь?

– С Шнобелем... дружил. С Носовым то есть. Только он гадом оказался, модельер вонючий...

– Модельер?

– Ну да. А вы что, не заметили? Весь такой... Как баба.

Ирина Николаевна задумалась и сказала:

– Ну, да, пожалуй.

– А теперь с Егором дружим... наверное...

– Которого ты зверски избил?

– Ну, да... Только мы подрались, я его не избивал. А потом помирились, как в кино совсем...

– Очень интересно. Знаешь, я хотела бы, чтобы Егор пошел в педагогику...

– Он математик вроде бы хороший...

– Ну и что. Мне кажется, он будет хорошим педагогом. Пять секунд подумай и ответь почему.

Я подумал и сказал:

– Он добрый.

Ирина Николаевна промолчала.

– А еще я с Ларой дружу, – сказал я. – Помните, тогда, я еще в диван провалился?

– Конечно, помню. Лара... Лара очень необычная девочка, ты не заметил?

– Заметил.

– В наше время таких детей не было, – с жалостью сказала Ирина Николаевна. – Мы все были какими-то одинаковыми, простыми... А сейчас... Это, наверное, все информационная революция. Плоды просвещения.

– Наверное.

– Ты не волнуйся, я попытаюсь насчет тебя поговорить...

– Спасибо, – сказал я. – А вы мне не скажете?

– Что?

– Что все будет хорошо.

– Скажу. Все будет хорошо.

– Спасибо еще раз.

– Пожалуйста. – Ирина Николаевна пнула еще какую-то коробку, пыль взлетела почти до потолка. – Ладно, иди.

Я вышел в коридор. В лицее было тихо, шли уроки, я прошел по этажу, спустился вниз. Заглянул в буфет. Взял булочку с яблоками. Никогда не брал булочку с яблоками, интересно было попробовать.