— Ничего, — ободрил нас Боливар. — Когда мы объясним, что Золотая Страна нас не интересует, они изменят свое отношение к нам.

Как выяснилось всего через несколько минут, наш мудрый проводник тоже мог ошибаться. Не успел наш отряд въехать в деревню, как навстречу выскочил довольно бодрый старикашка и сердито завопил что-то на ломаном испанском языке. Боливар попытался объяснить, что мы не испанцы и ищем вовсе не Золотую Страну, но едва не получил по голове костылем.

— Моя все равно, что ты искать! — Старейшина гневно сверкнул глазами.— Тупые туристос! С наш земли уходить! Дома сиди!

— Но мы вовсе не туристы! — попыталась вразумить старца Коллет.— Мы же не со скуки так далеко забрались! У нас настоящая беда, а вам ничего не стоит нам помочь!

— Мальчишка молчать! Ус не отрос вперед всех говорить! — окончательно взбесился старик.— Уходить! Уходить!

— О боги, что за шум? — простонал Мордаун, высовываясь из своего убежища.— Как же мне дурно!

На старейшину появление крыса произвело неожиданное действие. На мгновение он застыл, вытаращив глаза, а потом рухнул на колени, истово забил лбом о землю и завопил на всю деревню:

— Суа Кири! Суа Кири!

— Чего это с дедушкой? — с сочувствием спросил Андрэ.— Переволновался? Ой! А с этими-то что?! Чего это они все?

Между тем в дорожной пыли валялось уже, наверное, все взрослое население деревни. Боливар прислушался к восторженным воплям индейцев и хмыкнул:

— Нам повезло. Они приняли тебя за Божественную Крысу.

— Не смей... О-о-о-о, как же мне плохо! Жак, ты обязан придумать что-то, чтобы меня так не укачивало! Что ты сказал? Божественную Крысу?.. Хм... Интересная у них религия, однако...

— Да ничего особо интересного. У нас тут в каждом племени богов больше, чем жителей. Ты, кстати, не молчи, давай демонстрируй свою божественную волю.

— Э-э-э, в каком смысле?

— Ну скажи им для начала встать.

— Зачем это? Мне так больше нравится!

— Морган, не зарывайся,— прошептала Коллет, подбираясь поближе к Кошону.— Новоявленным богам лучше для начала зарекомендовать себя милостивыми.

— Это кто тебе сказал? — надменно фыркнул Морган.— Люди уважают только силу. Раздай им тысячу золотых, и они потребуют еще. И будут смеяться над тобой, пропивая золото в кабаках, Прикажи повесить каждого десятого, и тебе будут строить храмы и слагать оды в твою честь. Ты меня слушай — я в большой политике успел покрутиться!

— Суа Кири! — проблеял старейшина, не поднимая головы.— Пакрипа собо...

— Что он говорит?

— Спрашивает, не угодно ли Божественной Крысе принять их скромное угощение.— Боливар повернулся к старейшине.— Угодно. И говори на испанском — Суа Кири угодно, чтобы ее друзья понимали разговор.

— Ее?

— Заткнись! В их верованиях Божественная Крыса бывает только женского пола. Так что веди себя соответственно!

— Откуда мне знать, как себя ведут крысы женского пола? Ты что обо мне подумал?

— Ничего я о тебе не думал, просто не вылезай из кармана целиком!

В сопровождении восторженной толпы наш отряд проследовал в хижину, где, как пояснил Боливар, обычно собирался совет старейшин племени, Жака с греющимся в лучах славы Мордауном усадили во главе стола, по правую руку от него сел Боливар, чтобы при необходимости переводить е наречия племени на испанский. Слева от бывшего мага усадили Андрэ, произведшего своей комплекцией фурор среди поголовно щуплых и низкорослых жителей деревни. Собственно, стола, как такового, не было, блюда с угощением расставили прямо на полу, застеленном тростниковой циновкой. Вокруг расселись старейшины и самые уважаемые люди деревни. С двери в хижину убрали занавеску, чтобы остальные индейцы могли видеть свою «богиню».

— А мне, пожалуй, тут нравится! — довольно разглагольствовал Морган, наблюдая за почтительной суетой вокруг.— Конечно, люди здесь простоваты, им не хватает цивилизованности, зато сразу видят мою высокородную сущность и умеют воздать ей причитающиеся почести!

— Ну так и оставайся здесь. Сбудется твоя мечта о неограниченной власти...

— Конрад, перефразируя древних, лучше быть последним среди людей, чем первым среди крыс. А еще лучше — быть первым среди людей.

Тут индейцы загомонили особенно сильно, и Боливар прошипел уголком рта:

— Морган, съешь уже что-нибудь! Все ждут тебя — иначе праздник не может начаться.

— Я не могу! Меня все еще тошнит... — Маг посмотрел на блюда с едой.— Ой, теперь меня тошнит еще сильнее!

Яприсмотрелся к угощению и испытал схожие чувства. В принципе мне было известно, что у аборигенов нет предрассудков относительно еды, но... Если без натуралистических подробностей, то у большинства поданных «деликатесов» при жизни ног было гораздо больше четырех.

— Не капризничай,— буркнул проводник.— Если ты откажешься от угощения, они могут заподозрить, что ты самозванец. Боги себя так не ведут. Тогда я нам не завидую.

— Проклятье... Вот оно — бремя бога! Жак, дай мне... ну вот это жареное крылышко, что ли.

— Вообще-то это не крылышко,— прошептал Боливар, дождавшись, когда крыс под одобрительные возгласы индейцев вонзил зубы во что-то напоминающее крыло цыпленка.— Это хвост игуаны... Но ты кушай, кушай — твои почитатели смотрят на тебя.

— Ненавижу... — прошипел Морган, усердно изображая удовольствие от еды.

— Вы, кстати, тоже не привередничайте,— кивнул нам Боливар, отправляя в рот пригоршню чего-то непонятного.— А то могут подумать, что вы духи мертвых, прикинувшиеся людьми.

Я взял в лапы единственное, что не внушало подозрений,— хлебную лепешку и наложил на нее что-то напоминающее жареную кашу.

— Надеюсь, это не муравьиные яйца? — жалобно спросил я нашего гида.

— Ну что ты! — хмыкнул индеец.— Такого деликатеса в бедной деревне, разумеется, нет. Это всего лишь маис...

— Господи, благодарю тебя! — выдохнул я, откусывая от лепешки.

— … жаренный на змеином жире,— продолжил Боливар

— Это терпимо,— хмыкнул я.— Лягушек мне в бытность мою ландскнехтом доводилось есть. А чем змеи хуже лягушек?

—- Конрад, прекрати— простонала сидящая напротив Коллет.— Прекрати немедленно, если не хочешь, чтобы я упала в обморок прямо здесь.

— Да ладно тебе. Бери пример с Андрэ.

— А? — Гигант оторвался от блюда, которое только что опустошил, и теперь увлеченно вылизывал.— Да, славная у них тут кормежка! Вот бы во дворце так кормили!

Я представил себе Анну перед блюдом с жареной саранчой, издал слегка истеричный смешок и одним глотком опустошил кружку, в которую заботливая рука индейца подлила что-то пахнущее травой. Это был не чай!

— Что... это... было?..— просипел я, пытаясь удержать съеденное и выпитое в себе. Не то чтобы мне так уж понравился маис, просто не хотелось обижать хозяев.

— Это? — Боливар понюхал тыквенную бутыль.— А! Это тек-тек! Растет тут такая полезная травка. Ее собирают и настаивают на сапкуа... ну на кукурузном пиве — испанцы называют его чича. Ты смотри в следующий раз, что пьешь.

— А ты знаешь... — Я прислушался к своим ощущениям. Вставшая было дыбом шерсть улеглась, и вообще на меня снизошло какое-то благостное умиротворение.— А мне понравилось! Ну-ка налей мне еще!

— Ты уверен? Эта настойка вообще-то сильная штука. Ею раньше опаивали жертв, чтобы те не дергались и не срывали ритуал.

— Но меня же не принесут в жертву? — захихикал ‚. Почему-то идея показалась мне безумно смешной. Я опустошил еще кружку тек-тек, и мне захотелось рассказать всем присутствующим, какие они отличные люди и как я их всех люблю, но тут слово взял старейшина:

— Суа Кири! Ты слышать наши молитва! Ты приходить моя беда! Помочь мне —. спасибо! Вечно твой сибин теба!

— Э-э-э...— растерянно проблеял Морган.— Чего? Какой еще сибин?

— Сибин теба — что-то вроде вашего европейского понятия «вассал»,— пояснил Боливар и стремительно защелкал и затрещал на местном наречии. Вождь ответил ему не менее быстрой трелью. Лицо проводника приняло странное выражение — похоже, он не знал, смеяться ему или плакать.