Воняло керосином. Появились и остальные рейнджеры, они оттеснили скорпен от Зимина и Сержанта, зажали между барханами и теперь добивали поодиночке. Сержант уронил Зимина на песок и залез в медкит.

– Держи, – он протянул Зимину шприц с антидотом.

Антидоты Зимин не любил, после них в голове вертелось, а во рту стояла какая-то гниль. Это и не случайно – антидот гнали из скорпеньих голов. Однако если не принять антидот вовремя – начнется гангрена, потом и вообще умрешь в муках. А может, и не умрешь. До сих пор никто не умирал, хотя никто пока и не рисковал антидотом пренебречь. Зимин стащил зубами колпачок с иглы и загнал ее в бедро. Подействовало почти сразу.

– Убийцы, привал! – закричал Сержант. – Заканчивайте там!

Взвод добил последнюю скорпену и принялся обрубать на память хвосты.

Сержант сел в песок, мужественно положил огнемет на колени и сказал:

– Хорошо сегодня поработали, ребята! Еще один сектор расчищен от мутантской нечисти. Последний бросок, друзья, последний бросок не за горами! Уже недалеко то время, когда мы сметем эти порождения активных осадков в океан!

При этих словах Сержанта Зимин ощутил некие сомнения. Он состоял в рейнджерах уже больше месяца, но океан так и не объявился вдали, количество скорпен не сокращалось, воздух не пах влагой и солью. Иногда Зимину казалось, что океана нет вовсе, а иногда он думал: зачем ему этот океан? Зачем эти скорпены?

Поначалу Зимин ожидал встретить в пустыне и других чудовищ, но, кроме скорпен, никого больше не было. Не было ни мутировавших гигантопитеков, ни кислотных плевунцов, ни шестируких минотавров, ни зеленых бабочек. Иногда вдалеке показывались уже знакомые рапторы, но, завидев рейнджеров, сразу же прятались в барханы. Когда Зимин спрашивал о причинах удивительного однообразия здешней фауны у Сержанта, Сержант хлопал его по плечу и говорил:

– Не горюй, дружище, хватит войны и на твою долю! Война – ремесло молодых! Вот продвинемся к западу, там все будет! И тигрострекозы, и супервомбаты. А рапторы что, рапторы дрянь, на чепчики лишь годятся. Пушки, пиво, рок-н-ролл! Правда, бойцы?

– Без балды! – рейнджеры одобрительно лязгали амуницией. – Пушки-пиво-рок-н-ролл!

Они продвигались к западу ежедневно на несколько километров, но никаких изменений не встречалось. Каждый день – песок, скорпены, огнеметы. Скорпены, огнеметы, песок. Пахнущая железом вода и белковая тушенка. Никакого отдыха, никакого рок-н-ролла.

– А теперь перекусим! – крикнул Сержант. – Добрый солдатский паек!

Сержант сбросил огнемет в песок, достал из ранца банку тушенки и флягу, взвод поступил так же. Зимин тоже достал банку, вскрыл ее ножом и принялся поедать куски белкового мяса. Мясо было безвкусным и жестким. Зимин ел без аппетита, просто потому, что надо было есть. Тушенка слегка надоела. Даже не слегка надоела.

– Мне еще восемнадцать очков осталось, – говорил сосед справа. – А потом можно взять на складе новую броню…

– Все-таки ты «Кровопуск» неправильно используешь, – отвечал сосед слева. – Им надо не снизу вверх, а в горизонтальной плоскости…

– Бластер, – говорили рядом. – Бластер тут не пойдет…

Бойцы чавкали и выкидывали в песок банки. Взвод был расслаблен, но в то же время готов в любую секунду отразить возможную атаку возможного противника. Сержант достал из-за голенища опасную бритву, глядел в начищенный до зеркала наколенник и спиливал с подбородка щетину. По-сухому. Хотя настоящей щетины толком у него и не было, Сержанту было лет шестнадцать от силы, и щетина у него не росла. Но сам Сержант свято верил, что если терзать подбородок ежедневно, щетина обязательно появится. И придаст ему законченно-героический вид.

Сержант то и дело резался, ойкал, но чтобы не подать подчиненным виду, растирал порезы песком и сплевывал. Подбородок у него был весь в шрамах, но шрамы украшают солдата – это всем известно. Зимин глядел на Сержанта и снова размышлял.

Раньше Сержант учился в автодорожном техникуме на автослесаря и ненавидел свою жизнь до последнего винтика. Сейчас Сержанту было хорошо, сержант был при деле.

Раньше ему все время хотелось выстрелить в морду обладателя очередного «Ягуара», теперь он стрелял в хитиновые мордасы скорпен, жизнь была гармонична, жизнь была осмысленна.

Раньше Сержанта звали… Коля. Его звали Коля. Хозяин называл просто Колямба. Сейчас у Сержанта не было хозяина, Сержант был сам по себе. Сержант сидел на месте, курил самокрутку и сквозь спекшиеся веки глядел на пустыню.

Вот так.

Зимин закончил обед и принялся выгребать из брони песок.

Однажды они с родителями почти съездили к Черному морю, но он взял да и заболел ангиной. Прямо летом. На Черном море был почти такой же вот песок. Наверное. Там было такое же небо. Там еще и вода была. Зеленая и густая. Здесь воды не было. Вода была впереди.

– Во второй половине дня у нас запланирована операция «Неотвратимая Заря», – сказал Сержант и потушил окурок в ладонь. – Готовность: пятнадцать минут.

Зимин посмотрел на юг, туда, где была Бирюзовая Гора, маленькое королевство Лары.

Но на юге не было видно ни гор, ни водопадов, ни хрустальных столбов, одна пустыня и только пустыня от края до края.

– Вперед! – Сержант первым рванул к танку и запрыгнул на броню.

Рейнджеры устремились за ним. Зимин опоздал, и ему досталось переднее место, справа от зенитной установки. Это считалось самым неудобным местом, тут была самая горячая броня, и пыль летела прямо в рожу. В рот, в нос, в глаза, всюду, куда только могла пролезть. Все схватились за внешние скобы. Водитель спрыгнул в люк и задвигал рычагами.

– Держись! – крикнул Сержант всем сразу.

Двигатель заревел, танк взбрыкнул на неточной передаче и покатился по песку. Зимин держался двумя руками, но помогало слабо.

– Широчи качать ваще просто, – рассказывали за спиной. – Берешь, руку выворачиваешь вот так и отжимаешься. Только отжиматься надо на одной руке, а то амплитуды нужной не будет…

– А я хочу себе комбайн. Чтобы рама от «М-16», но с укороченным стволом, модернизация для джунглей, чтобы надствольный гранатомет был, подствольный огнемет и два штыка выщелкивались…

– «Лексус» это «Лексус». Какой тебе он «Нексус»…

– Я вернусь, значит, домой на восходе дня, накормлю жену, обниму коня…

Танк спускался с барханов, танк поднимался на барханы, иногда он объезжал барханы, а иногда даже пробивался сквозь них с разгона. Зимин постоянно окатывало пылью, песком и даже мелкими камнями. Иногда кто-нибудь стрелял в песок или в небо, издавал вопль, кричал «не дрова везешь, вешалка», требовал у водителя остановиться или, наоборот, прибавить хода. Было весело.

И Зимину тоже было весело, езда напоминала американские горки, только тут можно было еще и стрелять. А можно было и не стрелять, так, просто держать руку на масляной ребристой поверхности бластера, чувствовать себя вооруженным, значительным и сильным. Зимин представлял танк корветом и представлял, что тот идет по морю. От этого путешествие становилось загадочнее и интереснее. Иногда он, как все, поднимал бластер и с усталым видом смотрел в визор, а потом разочарованно опускал ствол и плевал через броню.

Сержант посматривал в бинокль. Когда из-за очередного бархана появилось большое глиняное пуэбло, он застучал по броне сапогом, и водитель снизил скорость.

– Готовность ноль, – объявил Сержант и сделал рукой непонятный знак. – Во, Мексика-на!

Пуэбло походило на вкопанное в песок ведро. Ведро вкопали, а потом кто-то саданул по нему из дробовика, получилась целая куча маленьких, беспорядочно разбросанных дырочек. Каждая дырочка – примерно три гнома, прикидывал Зимин. Всего… Сколько всего гномов – сосчитать трудно.

Рейнджеры приготовились и насторожились. Танк медленно подъехал к строению и замер, бойцы спрыгнули в песок и растянулись цепью, Зимин оказался крайним справа.

– Граждане гномы! – крикнул Сержант в мегафон. – Нам стало известно, что в вашем кондоминиуме приготовляется оружие массового поражения, что угрожает миру, интересам Чудесной Страны и всеобщей демократизации. В рамках реализации операции «Неотвратимая Заря», с целью предотвращения эскалации вооруженного конфликта и укрепления всеобщей безопасности предлагаю выплатить оговоренную ранее контрибуцию.