Оазис приблизился, и Зимин увидел, как на самом краю травы над песком сидит очередное невиданное существо. Внешне существо походило на увеличенную до размеров небольшой лошади пантеру. Спина кошки была по-настоящему правильного черного цвета, а на пузе просвечивали оранжевые пятна леопарда. Впрочем, пантера отличалась не только внушительными размерами. Она имела еще одну необычную особенность, а именно – прямо из морды между глазами и чуть выше у пантеры рос короткий витой рог цвета морской волны, размеров вполне угрожающих.
Пантера увидела приближающихся и гибко потянулась спиной.
– Во лапша еще, – оценил пантеру Ляжка. – Котенок, блин, багира-мама…
– Это единорог, – пояснила Лара. – Приблудный. Пришел откуда-то и живет. Ко мне многие животные приходят.
– Я думал, единороги – это белые лошади, – не оценил единорога Ляжка. – Но мне кажется, что кошка гораздо приятнее. Хотя кошкам я не очень доверяю…
– Все так думают. Все думают, что косатки не умеют летать…
– А они что, умеют? – спросил Зимин.
– Ну, конечно, умеют, – сказал Ляжка. – Это вообще очень просто, летать в смысле. Кит, косатка, или там большой синий, или кашалот, идет в магазин, берет там пакет целлофановый, очиститель для труб, плавательные очки, сначала очки надевает… Летающие рыбы есть, почему летающим косаткам не быть?
Зимин стукнул Ляжку арбалетом по спине, чтобы неповадно было долдону. Ляжка ойкнул.
– Лара и так умеет летать, – сказал Зимин. – У нее дракон.
– У меня тоже дракон дома есть. Я вообще Повелитель Драконов… – начал было Ляжка, но Зимин его прервал.
– У тебя тритон дома есть, – сказал Зимин. – И ты Повелитель Тритонов. И вообще, заткнись.
Единорог подошел поближе. Леха не обратил на него никакого внимания, а Игги испугался и фыркнул.
– Я другую историю знаю, – сказал Зимин по-рыцарски неприкаянно. – Про одного пацика, он от симуляторов летных зависал. По двенадцать часов мог на «Спитфайере» [50] долбаться. Ну так вот, как-то раз ему на мыло письмо упало. Типа приходи сегодня на собрание всяких там виртуальных летчиков – не пожалеешь. Зарубимся типа по сети. Этот пошел, а на следующий день его нашли. Он разбился на фиг.
– А может, он с крыши сбросился, – предположил Ляжка. – Насмотрелся мультиков про летающих слонов и решил слегонца тоже на ушах полетать. Эти любители симуляторов – они же полное дубье, это все знают…
– Там и дома-то никакого не стояло, в чистом поле все было.
– А может, он с воздушного шара упал, – продолжал Ляжка.
– Может, – ответил Зимин. – А может, и не упал. Все бывает… Единороги тоже вот бывают.
– Он однажды Игги на спину с дерева прыгнул, поиграть хотел. – Лара кинула в единорога огрызком яблока. – Он старый, а игривый. А Игги как заорет! Пашка его потом целый день по кустам искал.
– А что он тут делает? Этот, единорог?
– Живет. Как все. Это единственный единорог, что я видела в Стране, он рыбу любит. Там ручей, он возле него трется все время, рогом рыбу гипнотизирует и ловит. А сейчас меня ждет, думает, я ему что-нибудь принесу. Хитрый. Нету у меня ничего, иди отсюда.
Единорог обиделся и ушел, а Лара с Зиминым и Ляжкой въехали в оазис по дорожке из прозрачного песка. Песок был такой необычайно высокой прозрачности, что казалось, что путники плывут над тропой. Внизу под ногами были видны кроты, жужелицы и другие подземные твари. Зимин вертел головой, удивлялся, но виду, как настоящий мужчина, не подавал. Ляжка, наоборот, восхищался слишком рьяно, он то и дело восклицал «супец», «песец», «бумбокс» и подмигивал Ларе, то есть вел себя так, как и полагается вести себя недалекому парню с городских окраин в услужении у именитого сеньора.
Как толстый парень, которому понравилась девчонка без надежды на взаимность.
По сторонам прозрачной тропы торчали граненые хрустальные столбы, столбы сияли на солнце и размножали солнечных прыгунков, под столбами росли романтические ромашки и синий волшебный мох. Над мхом летали бабочки и шуршащие разноцветные драгонфлаи. Это было красиво, это видел даже Зимин и, может быть, даже Ляжка. Справа в небо уходила Бирюзовая Гора, слева был синий мох и бабочки. В лесу, чуть подальше, прижимаясь к холодной земле, крался единорог, он охотился на спящих днем соловьев, потому что был одержим тягой к красоте и обожал соловьиные язычки.
– Это самое прекрасное место на свете, – сказала Лара. – Тут все так, как должно быть. Как я хочу. И никаких людей.
– Это хорошо, – говорил Зимин и смотрел на Лару.
Дорога привела к водопаду, он падал с отрога Бирюзовой Горы и превращался в ручей. Через ручей перегибался похожий на радугу деревянный мостик сказочного вида. К перилам моста была прикована длинной цепью круглая серебряная кружка.
– Это водопад Виктории, – сказала Лара. – Так он называется.
– В честь английской королевы?
– Не. В честь одной метелки. Ее звали Вика, я с ней раньше дружила, а потом мы разругались, и я в честь нее назвала водопад. Он такой же бессмысленный и громкий. Тут особая вода, можешь попробовать, она коллоидная и продлевает жизнь. Каждая кружка на целый час.
Зимин не хотел пробовать, ему было лень спускаться к воде. А Ляжка немедленно спустился, как следует попробовал и продлил свою жизнь на целых семь часов.
– Если приходить сюда каждый день и выпивать по двадцать четыре кружки, будешь жить вечно, – сказал он.
– Баран, – возразил Зимин. – Тогда тебе придется всю свою длинную жизнь провести возле этого ручья.
– Это заблуждение, кавалер, я могу брать эту чудесную воду и с собой…
И Ляжка тут же рассказал, как можно использовать живую воду в меркантильных целях. Можно разливать ее в бутылки, а можно еще эффективнее – наладить водопровод и продавать воду оптом. А можно сшить такие специальные кофры, побольше, прицепить их к этому бездельнику-дракону, возить воду в отдаленные окрестности земли и продавать там опять же с большой выгодой. А если научиться эту воду дистиллировать и сгущать, например, в таблетки…
Леха взглянул на Ляжку несколько напряженно.
Лара остановила дракона у моста и позвала:
– Эй, выходи-ка.
Под мостом гулькнуло, и из-под сваи появился невысокий человечек, похожий на сноп соломы.
– Это что за дистроф? – Зимин на всякий случай переложил поперек седла арбалет. – Йог? Местный диетолог? Узник режима?
– Это Рабиндранат Тагор, – сказал Ляжка. – Просто он долго болел и питался только собственными ногтями.
– Это мостник, – Лара поманила существо пальцем. – Он живет под мостом, питается не ногтями, а ельцами и дружит с бобрами.
– А, помню. Помню, изучали, – вспомнил Зимин. – Русская Правда и Урок Мостникам. Во времена Мономаха, да?
– Это не мостник, – сказал Ляжка. – Это какой-то постник. Он что, лебеду тут разводит? Весь в траве какой-то… Эй, бабай, что за трава-то?
– Отстань от него, – сказал Зимин.
– И вправду, – озаботился Ляжка. – А вдруг он заразный. У меня однажды уже был грибок…
– Здравствуй, – Лара кивнула существу. – Как дела у тебя?
Мостник поклонился и протянул Ларе лукошко с голубикой.
– Съедим с молоком, – сказала Лара. – Спасибо тебе. А это подарок.
Она протянула мостнику оранжевый макинтош, и мостник с радостью в него облачился, став сразу похожим на маленького рабочего-путейца, только лома не хватало.
– Теперь похож на человека, – сказал Ляжка. – Только морда паскудная. Хотя… как раз к жилету.
Лара спрыгнула с Лехи.
– Мост не выдержит, – сказала она. – Треснет. Давай, Леха.
– Главное, чтобы харя не треснула, – вставил Ляжка.
Зимин погрозил ему кулаком.
Мостник предусмотрительно спрятался под насыпь, Игги, не слушаясь Зимина, забежал на мост, Ляжка, повинуясь неконтролируемому импульсу самосохранения, по обыкновению присел, Лара же, наоборот, встала прямо и высоко.
Тогда Зимин в первый раз увидел, как летает дракон.
