В безмолвии прошло пять минут. Вокруг грязных свай причала бурлили небольшие водовороты. Луна скрылась за облаками. Вдруг все окна заброшенного дома на том берегу озарились тошнотворным зелёным светом, неясные тени принялись сновать там в поисках вора. Они ничего не нашли. Свет потускнел, превратился в светящийся туман, выплыл из окон, и его унесло ветром. Дом вновь погрузился во тьму. Я тут же взлетел и направился на юг, стремительно переносясь с улицы на улицу.
Моя безумная пляска длилась полночи; я метался над Лондоном, уходя от преследователей. Шаров-шпионов[25] оказалось даже больше, чем я опасался (очевидно, их вызывал не один волшебник), и они объявлялись где-нибудь поблизости через регулярные промежутки времени. Чтобы уберечься, мне приходилось постоянно перемещаться с места на место, и всё-таки меня дважды едва не сцапали. Один раз я облетел деловой квартал и едва не натолкнулся на шар, плывущий мне навстречу. Другой шпион едва не напоролся на меня, когда я, окончательно вымотавшись, прикорнул на березе в Грин-парке. В обоих случаях я сумел удрать прежде, чем к шарам подошло подкрепление.
Но вскоре силы мои стали подходить к концу. Необходимость постоянно поддерживать физическое тело утомляла меня и сжирала драгоценную энергию. Потому я решил изменить план — найти какое-нибудь местечко, где пульсацию Амулета заглушали бы другие магические излучения. Настала пора смешаться с многоголовой толпой, с чернью. Иными словами — с людьми. Я уже достаточно отчаялся, чтобы пойти на это.
Я полетел в центр города. Даже в столь поздний час на Трафальгарской площади вокруг памятника Нельсону кишела пестрая толпа туристов. Они покупали уцененные талисманы в официальных киосках-автоматах, втиснутых между львами. Над площадью поднималась дикая мешанина магических излучений. Что ж, здесь и вправду можно затеряться.
Пернатая молния обрушилась с ночного неба и скрылась в узкой щели между двумя киосками. Вскорости оттуда выбрался мальчик-египтянин с печальными глазами и принялся протискиваться через толчею. На нём были новые синие джинсы, белая футболка и чёрная пилотская куртка, а ещё — чересчур большие белые кроссовки, у которых постоянно развязывались шнурки. Мальчик смешался с толпой.
Амулет жег мне грудь. Через равные промежутки времени он испускал сильные волны жара, сдвоенные, словно удары сердца. Я всей душой надеялся, что мешанина аур вокруг заглушает этот сигнал.
Большая часть здешней магии была чистой показухой. Площадь была запружена лицензированными шарлатанами, продававшими мелкие амулетики и всяческие безделушки — то, что разрешено властями[26]. Японские и североамериканские туристы с горящими жадностью глазами копались в грудах разноцветных камней и бижутерии, разыскивая соответствующие знаки зодиака для всех своих родственников, а бодрые продавцы-кокни терпеливо впаривали им свой товар. Если бы не фотовспышки, я с легкостью мог бы вообразить, будто нахожусь в Карнаке. Вокруг заключались сделки, звучали радостные возгласы, сияли улыбки. Неподвластная времени живая картина легковерия и алчности.
Но на площади можно было найти и кое-что посерьёзнее этих пустяковин. То тут, то там у входа в небольшие шатры стояли сдержанные, спокойные люди. В эти шатры посетителей пропускали по одному. Очевидно, там находились по-настоящему ценные артефакты, ибо у каждого такого шатра околачивался хранитель, принявший какой-нибудь неброский облик — к примеру, личину голубя. Я старался держаться подальше от хранителей. А то мало ли, вдруг они восприимчивее, чем кажутся.
Среди толпы бродило несколько волшебников. Не похоже, чтобы они тут что-то покупали; скорее, вышли прогуляться с ночной смены в каком-нибудь правительственном учреждении Уайтхолла. Одного из этих волшебников, облаченного в хороший деловой костюм, сопровождал на втором плане бес — прыгал по пятам за хозяином; за прочими, одетыми попроще, тянулся следом лишь многозначительный запах фимиама, пота и восковых свеч.
Полиция тоже была представлена: несколько обычных констеблей и пара неприятных типов с каменными мордами — парни из ночной полиции. Последние демонстрировали своё присутствие ровно настолько, насколько это требовалось для предотвращения неприятностей.
Вокруг площади то и дело мелькали огни фар; автомобили уносили министров и прочих волшебников из их кабинетов в здании Парламента в клубы на Сент-Джеймс. Я находился в непосредственной близости от ступицы огромного колеса власти, распростершейся до границ империи, и здесь, если повезёт, я незамеченным просижу до того самого момента, пока меня не вызовут.
А может, и не просижу.
Я как раз неспешно брел мимо особо невзрачного ларька и разглядывал разложенный в нем товар, когда меня кольнуло неприятное ощущение слежки. Я немного повернул голову и оглядел толпу. Сплошная бесформенная масса. Я проверил сопредельные планы. Никакой скрытой угрозы. Обычное жвачное стадо, сплошь тупое и человеческое. Я снова повернулся к ларьку и рассеянно взял в руки «Мое волшебное зеркало», кусок дешевого стекла, оправленного в рамку из розовой пластмассы и разукрашенного жезлами, котами, волшебниками и шляпами.
Опять! Я резко развернул своё тело. В толпе образовался просвет — прямо напротив меня, — и я разглядел невысокую полную волшебницу, группку подростков, столпившихся вокруг киоска, и полисмена, с подозрением косившегося на подростков. Казалось, будто никому из них нет до меня никакого дела. Но я не мог ошибиться — подобные ощущения меня не подводят. Ну что ж, буду наготове. Я принялся разглядывать зеркало и устроил из этого форменное представление. «Великолепный подарок из Лондона, мировой столицы магии!» — кричала этикетка на обороте зеркала. «Сделано в Тайва…»
Ощущение недоброго взгляда вернулось вновь. Я обернулся проворнее, чем кошка, — и на сей раз удачно! Я поймал взгляд наблюдателя. Точнее, наблюдателей. Их было двое, мальчишка и девчонка, затерявшиеся среди той компании подростков. Они не успели отвести взгляды. Мальчишке было лет пятнадцать; его физиономию осадили прыщи, и отчасти преуспели. Девчонка была помладше, но взгляд у неё был холодный и жестокий. Я демонстративно уставился на них. И чего я разволновался? Это просто люди, они не могут увидеть, кто я на самом деле. Пускай себе глазеют.
Через несколько секунд они не выдержали и отвели глаза. Я пожал плечами и сделал было движение, чтобы уйти. Человек, стоявший за прилавком, громко кашлянул. Я аккуратно положил «Мое волшебное зеркало» обратно на прилавок, расплылся в улыбке и пошёл своей дорогой.
Ребятня двинулась за мной.
Я заметил их у следующего киоска — они выглядывали из-за ларька с сахарной ватой. Малолетки держались кучей — не то шесть, не то семь человек. Чего им надо? Обчистить карманы? Но почему тогда они прицепились ко мне? Вокруг десятки кандидатов пожирнее, побогаче и поперспективнее меня. Проверки ради я пристроился поближе к низкорослому и на вид весьма состоятельному туристу с огромной кинокамерой и толстенными очками. Если б я хотел кого-нибудь обчистить, то непременно начал бы с этого типа. Но когда я оторвался от него и описал петлю в толпе, подростки последовали за мной. Странно. И неприятно. Мне не хотелось изменять облик и улетать отсюда. Я слишком устал и хотел лишь одного — чтобы меня оставили в покое. Мне и без того надо как-то дотянуть до рассвета, а до него ещё далеко.
Я прибавил шагу. Ребятня — тоже. Мы описали три круга по площади, и я понял, что с меня хватит. Двое полисменов наблюдали, как мы кружим, и похоже было, что они скоро нас остановят хотя бы ради того, чтобы избавиться от головокружения. Так, пора уходить. Чего бы там ни хотела эта компания, но я не желаю привлекать к себе ещё больше внимания.
Неподалеку находился подземный переход. Я ссыпался вниз по ступеням, проигнорировал вход в подземку и выскочил на другую сторону, через дорогу от центральной площади. Подростки исчезли — наверное, тоже кинулись в переход. Вот он, мой шанс. Я быстро свернул за угол, проскочил мимо книжной лавки и нырнул в переулок. И подождал немного в тени, за мусорными контейнерами.
