Она бредет по воде. Я швыряю ей мыло, стараюсь не глядеть на нее. Она такая тощая и измученная, что во мне вскипает красная ярость, пронзает до самого нутра. Это все Демало виноват. Вот что он вытворяет, прикрывает свои мерзкие дела красивыми словами. Марси в рабство попала. Таких, как она, много. У Слима был приятель, Билли Шесть. Тонтоны у него участок отобрали, а его самого приколотили штырем к столбу, как крысу. Мейв убили. Брэма убили. Вольных Ястребов в ночи перерезали и разбойников с Западной дороги.

— Ты людей убиваешь.

— И ты тоже. Вот только что убила. Жестокость пагубна, но без нее не обойтись. Можно сказать, это насущная необходимость. Ты ведь никого не жалела, когда уничтожила Город Надежды? Не мучилась, оттого что сожгла его дотла? Нет, мы с тобой похожи, Саба.

Я похожа на Демало? Как бы мне заглушить его голос внутри? Я все время его слышу. Он меня путает, с мысли сбивает. Румянец заливает мне щеки. Марси видит, как я краснею, но ничего не говорит. Она всегда все замечает, Марси.

— Купаться будешь? — спрашивает она.

— Я потом, если не возражаешь, — говорю я.

Она и это замечает, но молчит. Отскребает грязь с кожи, смывает рабство с себя. Я смачиваю разгоряченное лицо холодной водой. Вот если бы еще жаркие мысли остудить! Черпаю воду ладонями, пью. Живот подводит от голода.

Марси выходит из пруда, досуха вытирается чистой мешковиной.

— Ты о чем поговорить хотела? — спрашивает она.

— Как по-твоему, любовь — это слабое место? Лу так считает. Из-за Па. После смерти Ма он вконец ослаб.

Марси молчит, сразу не отвечает.

— Ну, это Лу так считает, — наконец произносит она. — А ты? Скажи мне, как по-твоему.

Я опускаю глаза, раздумываю над каждым словом.

— Я всякое видала, — говорю я. — Не только в других, в себе тоже. Когда я Лу выручать отправилась, любовь мне силы придавала. Иначе у меня ничего не вышло бы. Мы друг к другу крепко прикипели. Но любовь меня слабой тоже делала. Из-за этого я много неправильных поступков совершила. Но тут как посмотреть. В общем, любовь для меня — сила, не слабость.

— Хорошо сказано, — вздыхает Марси, закутывается в мешковину, садится рядом со мной.

Я поднимаю голову, встречаюсь с Марси взглядом.

— Помнишь, что ты мне у Кривого ручья сказала? — спрашиваю я. — Что Па искал ответы среди звезд, а ты ищешь ответы в том, что перед тобой, вокруг тебя или внутри тебя. Вот и скажи мне, что ты видишь. Как тебе Новый Эдем?

— Ох, ты непростые вопросы задаешь, — усмехается Марси и задумывается. — Как мне Новый Эдем? Так сразу и не ответить. С виду одно, а на деле — совсем другое. И поступки, и люди.

— Ну, это понятно, — говорю я.

— Знаешь, Новый Эдем кажется… ненастоящим, что ли.

— Ага, вот только шрамы у тебя самые настоящие.

— Нет, я не про это, — вздыхает Марси. — К примеру, молодые женщины, за которыми я в доме детства ухаживала. Представь себя на их месте. Тебя с родными разлучили или убили всех, может, даже у тебя на глазах. А ты жива, потому что Указующий путь тебя выбрал. Сделал тебя Управителем земли. Убедил тебя, обворожил. Запугал властью и жестокостью.

— Ну и что?

— Тебя отдают парню, которого ты совсем не знаешь, посылают вас возделывать землю и рожать детей для Нового Эдема. Если повезет, то ты ребеночка быстро заведешь. Только спутника своего ты не любишь, но выхода нет, ослушаться нельзя. Как такое вытерпеть?

Я вспоминаю Управителей, которых мы убили и похоронили у дороги в «Гиблое место». Илай и Миссури. Он ею помыкал, она его боялась. Ребеночка хотела завести побыстрее, чтобы в рабство не отдали. А серебряную цепочку сберегла, хотя памятки о семье в Новом Эдеме запрещены. Чтобы ничего о родных и близких не напоминало. Чтобы ты забыл, кто ты и откуда.

— Вот и скажи мне, вытерпишь ты такое? — спрашивает Марси.

— Ну да, ужасно, когда тебя выбирают, а твоих родных — нет. Я скучать без них буду, горевать. Только украдкой, иначе нельзя. И поговорить не с кем. Парня, которому меня в спутники отдадут, я возненавижу. Он злой, бьет меня, ругает. И спать с ним противно, но ребеночка нужно родить, иначе меня в рабство заберут. Страшно все это. И одиноко.

— Так оно и есть, — вздыхает Марси. — Знаешь, что я тебе скажу? Девчонки эти, как рожают, так всегда маму зовут. И твоя ма тоже свою маму звала. Вот и Управители эти такие же. Не хотят они, чтобы детей у них отбирали. Они, конечно, это скрывают, ведь Указующий путь лучше знает, как надо, на благо Нового Эдема и матери-Земли. Но правды не утаишь. Я по их глазам все понимала. Девчонки ночами плакали. А у кого слабый ребеночек рождался, так убивались, аж страшно. Они же знают, что с дитем случится. Слабых младенцев в лес уносят, оставляют там зверям. А кого зверь не унесет, тот от холода помрет. Одна на себя руки наложила от горя…

Я охаю.

— Об этом рассказывать запрещено, — говорит Марси. — Чтобы духом не падали. Молодые женщины — производители потомства, их утроба принадлежит Новому Эдему. Про чувства никто не задумывается. Девчонки обязаны детей рожать каждые два года.

— Каждые два года по ребеночку? — ужасаюсь я.

— Ага, — кивает Марси. — А если не родят, то их в рабство забирают. Парней никто не винит.

— А с ними как же? С парнями?

— Ну, они делают вид, что взрослые, — говорит Марси. — Не знаю, каково им своих детей не видеть. Но раз Демало сказал, что они избранники, Управители земли, то они из кожи вон лезут, притворяются изо всех сил, чтобы все вышло, как он велел.

Притворяются. Во мне снова дрожит тайная струнка. С виду одно, а на деле — совсем другое. И поступки, и люди. Все стараются, чтобы все вышло, как Демало велел.

— Вот что происходит в доме детства, — продолжает Марси. — А что в Эдемовом доме творится, мне неведомо. Знаю только, что как малышей от груди отлучают, так сразу туда отвозят.

В Эдемовом доме детей воспитывают на благо Нового Эдема. Ребятишек разлучают с семьей, а когда им исполняется четырнадцать лет, делают их Управителями земли. Указующий путь выбирает каждому спутника, чтобы плодили потомство и возделывали землю.

— А рабы… По большей части это те, кого тонтоны изловили, — объясняет Марси. — Но есть и Управители, которые провинились перед Указующим путь.

— Значит, сегодня они Управители, а завтра их в рабство? — уточняю я. — Это как же такое стерпеть?

— Не без труда, вот как, — усмехается Марси.

— А про тонтонов ты не забыла?

— Забудешь про них, как же!

— Если присмотреться, то Новый Эдем — совсем не то, чем кажется. Но на чем-то оно ведь все держится? Получается, что Указующий путь все верно задумал, новый мир построил?

— Ну это как сказать. Управителей кормят хорошо, женщины младенцев вынашивают. Говорят, урожайный год выдался.

Вспоминаю, что Демало мне сказал.

Я каждый день принимаю непростые решения. Помогаю тем, от кого больше всего толку, кто с умом пользуется доступными средствами. Я веду себя морально. Ответственно.

Мы с Марси умолкаем, сидим у пруда. Солнце греет ласково, не опаляет кожу. Я повторяю про себя одни и те же слова. Матери и дети. Отцы. Братья. Сестры. Семья. С виду одно, а на деле — другое. В общем, любовь — сила. Слабое место Демало. Наша сила.

Марси пристально смотрит на меня. С любопытством. Я протягиваю ей сложенную рубаху.

— Вот, держи пока, — говорю я. — Скоро уже костер разведешь.

Она сидит под скрюченным деревом. Эллис, мое солнце, моя Ма. На широкой равнине мы с ней сидим в одиночестве. В сумерках на краю мира. Облака висят низко. Ветер завывает высоко. Голые ветки и ствол сияют серебристо-белым светом.

У корней вырыта яма. Узкая, глубокая. Могила. Мы с Ма стоим на краю. Я знаю, что там, на дне. Мертвец в ржавой, рассеченной броне. Вытянулся во весь рост. Голова замотана темно-красным платком.

Золотая Эллис. Она давно нас покинула. Волосы желтые, как солнце. Глаза голубые, как небо. Душа яркая. Но потусторонняя тьма погасила ее свет. Она плывет. Меняется. Тает.