Чудесные видения на рассвете. Я их своими глазами видела. Еще одна сокровенная тайна. Я о ней никому не рассказываю. Демало меня за руку привел в бункер на холме, в комнату с белыми стенами. Он показал мне чудесные видения. Какой была земля, прежде чем Разрушители все испортили. Такая красота, что и представить нельзя. Я на всю жизнь запомнила.
— Ты же сам все видел, правда? Чудесные видения эти. Всем Управителям и тонтонам их обязательно показывают, обряд у них такой. Ритуал.
— Ну да, ритуал. Мне должны были показать, только я раньше погиб. Все происходит на заре, в бункере на холме. Рядом с Плакучей водой. Рассказывать об этом не позволено. А как посмотрят на эти чудесные видения, так все потом глядят на Демало, будто он солнце какое. Стало быть, и впрямь чудо расчудесное.
— Ты прав, Демало в центре всего. Похоже, что сердце Нового Эдема как раз на том холме. Джек, нам туда надо. Прямо сейчас.
— Сейчас? Ты с ума сошла. Куда тебе сейчас идти, ты вся дрожишь. Сегодня столько всякого случилось, а прошлой ночью ты глаз не сомкнула, в пещере этой вашей.
— Некогда спать, — говорю я.
— А вот это ты глупость сказала.
— Ладно. Тогда завтра пойдем к Плакучей воде. Встретимся на холме после полуночи. Принеси факелы. А в бункер как-нибудь проберемся.
— Зачем?
— Знание — это сила, ты сам сказал. Вот и разузнаем все, что сможем, про это место. Мы про него раньше не задумывались, а напрасно.
— Дело говоришь, — кивает он.
— А до тех пор ничего не предпринимай, — говорю я. — Ничегошеньки. Ничего не разведывай, в тонтона не переодевайся. Обещай мне, пожалуйста.
Джек улыбается:
— Честное слово, не буду.
Глаза его серебристо мерцают. Я хочу подняться, но он хватает меня за руку, тянет к себе. Я падаю на мягкие еловые ветки. Как я могла его спутать с Демало? Джек пахнет Джеком, никто больше так не пахнет. Теплый аромат шалфея, запах бескрайних просторов. На щеках темнеет щетина. Я нежно глажу колючую поросль.
— Ну вот, ты и ласковой быть умеешь, — вздыхает он.
— Мне пора, — говорю я.
— А помнишь, как дикие кабаны тебя едва не затоптали, а я храбро слетел с небес и спас тебе жизнь…
— Ага, размечтался.
— … не побоялся смертельной опасности. Между прочим, в третий раз я тебя спас. Видишь ли, есть такое правило, правило трех называется… По-моему, я тебе рассказывал.
— Пару раз упоминал, — киваю я и глажу ему нос. Чуть кривоватый, но прекрасный. — Хорошо, что я тебе нос не сломала. Он мне очень нравится.
— Эй, не отвлекай меня. Значит, так, по правилу трех, если ты кому-нибудь три раза спасаешь жизнь, то…
— … То их жизнь принадлежит тебе. Да знаю я, знаю.
— В общем, дикие кабаны — это третий раз. Так что я выиграл. Ты — моя.
— Врешь ты все. Жалкое, несчастное создание. — Я нежно обвожу пальцем его губы, мягкие и теплые. — Дикие кабаны, выдумал тоже. Нет, счет между нами прежний, два против двух.
Он притягивает меня к себе.
— Жалкое, несчастное создание, говоришь? Сейчас узнаешь.
Наши пальцы сплетаются, его губы нежно касаются моей кожи, я дрожу от возбуждения.
— А кто тебя целует? — спрашивает он. — Кто тебя ласкает?
— Ты! — шепчу я.
— Кто, скажи? Имя назови!
— Джек! — выдыхаю я. — Джек, Джек!
— А теперь ты меня поцелуй.
Я впечатываю его имя в нежные, сладкие от вина губы.
— Мне пора, — говорю я.
— Ага, — отвечает он.
Мы жадно целуемся. Наши тела пышут жаром.
Снизу раздается лай. Следопыт вернулся. Я выскальзываю из Джековых объятий и гляжу в небо. На восточном краю над землей мерцает Юпитер. Низко. Ночь наполовину прошла.
— Мне пора, — повторяю я, отталкиваю Джека, сажусь и привожу себя в порядок. Джек меня почти раздел. — Ну ты и скор!
— А что делать, если ты такая вертлявая? — ухмыляется он. — Дай помогу.
Я застегиваю пуговицы, он их расстегивает. Я заправляю рубаху, он ее вытягивает. Шлепаю его по руке.
— Не мешай, я сама.
Вскакиваю на ноги, оправляю одежду. Джек приподнимается на локте, разглядывает меня.
— Вот никогда не знаешь, что от тебя ожидать. Но сегодня ты совершенно непредсказуемая.
— Мы живем в непредсказуемое время, — говорю я. — Не забудь. Завтра ночью у Плакучей воды. Не опаздывай.
Хватаю резиновую веревку, свистом предупреждаю Следопыта и прыгаю с помоста. Земля летит мне навстречу. Выпускаю веревку, падаю на корточки. Мой волкодав испуганно отскакивает в сторону. Подбираю рассыпанные стрелы, засовываю в колчан, беру лук.
— В лагерь другой дорогой возвращайся, — говорит Джек. — И не зевай.
Он свешивается с помоста, смотрит на меня сквозь ветки и клочья мха.
— Сколько ночей до Кровавой луны осталось? — спрашиваю я.
— Если считать эту, то семь, — говорит он. — А в чем дело?
Я так надеялась, что он ответит по-другому. Что Слим ошибся. Через семь ночей решится наша судьба. Она в моих руках. Как я поступлю, так и будет.
— Завтра ночью. Не опаздывай, — повторяю я.
Пробираюсь через поломанные кабанчиками кусты, вспоминаю косуль. Они тоже не случайно с места сорвались. Что там Джек говорил?
Ты мозгами пораскинь. Их кто-то спугнул.
Нет, если бы за мной кто увязался, Следопыт бы учуял. Дал бы мне знать. Предупредил бы.
* * *
Нерон не показывается.
Мы со Следопытом бежим по лесу, возвращаемая в лагерь кружным путем. Я высматриваю Нeрона в кронах деревьев, в небе, в лунном свете. Ищу его везде.
Он не прилетел к Железному дереву. Странно это. Нерон Джека очень любит. Он знал, что я к Джеку шла. По ночам я только с Джеком встречаюсь.
На вершине каменистого холма я останавливаюсь, перевожу дух. Отсюда далеко видно. Море деревьев беспокойно колышется. Лунный свет серебрит кроны, напоминает, что зима близко.
В небе сияют звезды, так много, что и не сосчитать. Каждую ночь они шлют на землю свое сияние.
Вот только Нерона нигде не видать.
Он часто пропадает целыми часами неизвестно где. Иногда на несколько дней исчезает. У Нерона своя жизнь. Тайная, крылатая. Он живет по древним вороньим законам, делает то, что ему положено. Но в этот раз мне за него тревожно. Не знаю почему.
— Как думаешь, куда он подевался? — спрашиваю я Следопыта, треплю его по косматой голове.
Он задирает морду к небу и протяжно воет. Три раза вой несется в ночь. Волкодав приятеля подзывает.
Мы ждем. И ждем.
Ответа нет.
Мы идем дальше.
* * *
Приближаемся к Расписной скале, замедляем шаг. Я условным сигналом предупреждаю наших. Отвечает хриплый посвист Слима. Его ни с чем не спутаешь.
Следопыт мчится вперед, скрывается из виду. Вдруг в ночи раздается испуганный лай, а потом жуткий визг. Я бросаюсь на помощь.
На крошечной поляне стоит высокая сосна. Следопыт встревоженно мечется кругом. К стволу прибит ворон. На высоте человеческого роста. Крылья распростерты, прибиты толстыми штырями. Мертвый ворон.
Нерон.
Сердце у меня замирает. Я останавливаюсь, падаю на колени.
Все прибегают с оружием в руках. Шум их разбудил. Эш освещает поляну факелом.
— Нерон! — истошно вопит Эмми, несется к сосне, подпрыгивает, хочет дотянуться. — Помогите ему, снимите!
— Лу! — кричу я.
Молли обнимает Эмми, прижимает ее к себе.
— Ш-ш, детка, не плачь! Он помер, бедняжка. Пойдем отсюда.
Лу опускается на колени рядом со мной, обнимает меня за плечи. Я не могу вздохнуть. Нерон… Не может быть…
— Эш, сними его, пожалуйста, — просит Лу.
Эш самая высокая.
— Черт побери, узнаю, кто это сделал, убью гада, — говорит она. — Посвети мне, Томмо.
Томмо подносит факел к сосне. Эш карманным ножом отковыривает железные штыри.
— Божемой, — вздыхает она. — Приструните Следопыта, кто-нибудь!
Следопыт то визжит, то воет. Марси успокаивает его, гладит. Наконец он умолкает, только скулит тихонечко.