— Нет. Его увезли на Поля Свободы, — отвечает она.

— Где это? — шепчу я.

— К северу отсюда, в Черных горах, — объясняет Хелен. — Туда тяжело добраться. Это место надежно спрятано.

— Поля Свободы, — повторяю я. — Лу на Полях Свободы. Что еще ты знаешь?

— Послушай, Саба, если он на Полях Свободы, значит, он у Короля, — говорит Хелен.

— У Короля? Кто это? — спрашиваю я.

— Ему принадлежит Город Надежды. И сам город, и вся земля вокруг, насколько хватает взгляда, — объясняет Хелен. — Демало — его человек. Его правая рука.

— А как же Хозяин Клетки? — шепчу я.

— Он делает, что ему велено, — говорит Хелен. — Есть Король, есть Демало и есть тонтоны. Вот кого тебе надо остерегаться.

— Что еще? — спрашиваю я. — Рассказывай все!

— У Короля голова не в порядке. Да они все безумные, верят в странные вещи. В сумасшедшие вещи, — вздыхает Хелен. — Мой отец тоже в них верил.

— Твой отец? Джон Траск? — уточняю я.

— Да, он был из них, — кивает Хелен. — Шпионил для Короля. Он уже умер, но тогда, на Серебряном озере, это был точно он. Я помню, как он вернулся на Поля Свободы. Рассказывал, что нашел того самого мальчика.

— Какого мальчика? — спрашиваю я.

Она молчит.

— Хелен! — прошу я.

— Не надо тебе знать, — шепчет она.

— Нет, расскажи! — настаиваю я. — Ну пожалуйста, Хелен! Продолжай.

— Он сказал, что нашел мальчика, который рожден, чтобы быть убитым в день летнего солнцеворота, — вздыхает она. — Быть убитым, чтобы жил Король.

Меня словно ударяют под дых. Горло сжимается.

— Ничего не понимаю, — говорю я. — Что ты имеешь в виду? Убить его, чтобы жил Король? О чем ты?

— Это все шааль, Саба, — торопливо шепчет Хелен. — Ты же знаешь, что здесь творится. Эту дрянь все или курят, или жуют. Бешеный Пес, охранники, те, кто приходит смотреть бой. А всеми запасами шааля заправляет один-единственный человек, который выращивает и поставляет эту дурь.

— Король, — говорю я.

— Шааль растет только в одном месте, — объясняет Хелен. — Там, где подходящая почва, свет, тепло и влага.

— Поля Свободы в Черных горах, — говорю я.

— Тонтоны захватывают людей, пригоняют на Поля Свободы и заставляют работать, — шепчет Хелен.

— И управляют ими при помощи шааля, — киваю я.

— Теперь ты понимаешь, что к чему, — вздыхает Хелен.

— Значит, тот, кто заправляет шаалем, заправляет всем и вся, — говорю я. — У него вся власть.

— Это и есть Король, — соглашается Хелен.

— Все равно не понимаю, — шепчу я. — При чем тут Лу?

— Каждые шесть лет, накануне дня летнего солнцеворота, в жертву приносят парня, — объясняет Хелен. — Ну, убивают его. Только не всякого парня, а обязательно восемнадцатилетнего, рожденного в день зимнего солнцеворота.

Меня охватывает ужас.

— Лу! — восклицаю я.

— Король верит, что когда такой парень умирает, его дух, его силы переходят к нему, — продолжает Хелен. — И власть Короля продолжается еще шесть лет.

— Это безумие, — шепчу я.

— Я же тебе говорила, — кивает Хелен. — А раз Король в это верит, то и все остальные верят. Это все от шааля. От шааля люди глупеют, их легко обмануть. Они теряют разум, совсем как здесь, в Колизее, когда бойца пускают на прогон. Они не могут остановиться. Они не хотят останавливаться. Ну вот как Бешеный Пес.

— Жертвоприношение, — произношу я. — Не может быть!

— Это чистая правда, — вздыхает Хелен. — Я сама видела. Последнее жертвоприношение было шесть лет назад. Твоему брату исполнилось восемнадцать. Он родился в день зимнего солнцеворота. Пришел его черед.

— И они узнали про Лу от твоего отца, — говорю я.

— Ага, он рассказал им про Лу, — подтверждает она. — За твоим братом все эти годы следили, чтобы с ним ничего не случилось.

— Наш сосед, Проктер Джон, — шепчу я. — Вот зачем он с него глаз не спускал…

— Не вини его, Саба, — говорит Хелен. — Его заставили.

— Но почему они не похитили Лу сразу? — спрашиваю я. — Зачем ждать столько времени?

— Парень должен быть силен духом, — объясняет Хелен. — Жизнь с семьей на свободе делает его сильным духом.

— Лу еще как силен, — киваю я.

— Чем сильнее парень, тем сильнее будет Король, — подтверждает Хелен. — Слушай, Саба, до летнего солнцеворота осталось меньше месяца. Если хочешь спасти брата, тебе нужно поскорее выбраться отсюда. Надо…

Дверь барака распахивается. Входит Бешеный Пес, начальник охраны. В руках он вертит длинную толстую дубинку. Он не в себе от шааля, дергается, смеется своим мыслям. Охранники освещают факелами ему дорогу.

— Как мои девчонки? — вопит он.

Девушки в бараке просыпаются и вскакивают на ноги. Торопливо отходят в тень, чтобы он их не видел. Я падаю на свою койку, едва распахивается дверь.

Бешеный Пес стучит дубинкой по прутьям решетки.

— Просыпаемся, да поживее, — орет он. — Папочка хочет поиграть.

— Хелен, — шепчу я. — Уходи!

Она замирает у решетки, где мы с ней разговаривали.

Бешеный Пес замечает ее.

— Что ты тут делаешь? — кричит он, просовывает дубинку сквозь прутья и тычет в Хелен. — Ну-ка, выходи, крыса!

Она отползает в тень.

— Не трогай ее, — говорю я.

Он подходит к моей клетушке.

— А вот и Ангел Смерти проснулся, — скалится он.

Я в упор смотрю на него. Пусть видит, как я его ненавижу.

— Тоже мне, важная птица нашлась, — говорит он. — Будь моя воля, ты бы получила по заслугам. Прямо сейчас. Ничего, придет время, будешь молить меня о пощаде. Потом. Пока на тебя приходят поглазеть толпы народу, лишние неприятности мне не нужны. Только скучно. Надо развеяться. Ну-ка, тащите мне сюда эту крысу.

Охранники расталкивают девушек, заламывают Хелен руки за спину и подтаскивают к Бешеному Псу.

— Хелен! — кричу я. — Подождите! Не трогайте ее!

Бешеный Пес ставит посередине барака табурет и садится на него. Глаза охранника сверкают от возбуждения. Он начинает дергаться. Пальцы, плечи, ноги. Ничего хорошего это не предвещает.

— Что ж, поглядим, — говорит он. — Или нет, послушаем. Спой мне!

— Я не знаю песен, — тихо отвечает Хелен.

— Не знаешь песен? — притворно удивляется Бешеный Пес. — А плясать ты умеешь? Давай станцуй мне, крыса. Чего ждешь? Пляши.

Хелен не двигается.

— Я сказал, пляши! — вопит он.

— Оставь ее в покое! — кричу я.

— А ты заткнись! — орет он. — Черт подери, я что, должен сам все делать?

Он швыряет табурет об стену и пускается в пляс. Крутит свою дубинку, подбрасывает ее.

— Смотри! Видишь, как просто? — хихикает он. — Я пляшу! Пусть все пляшут! Давайте!

Хелен стоит и смотрит на него.

Внезапно он останавливается.

— Ты на что уставилась, крыса? Я спрашиваю, на что ты уставилась? — Его голос срывается на визг, вены на шее вздуваются. Он хватает Хелен за руку и тащит к двери.

Она кричит.

— Хелен! — не выдерживаю я. — Отпусти ее, скотина!

Я забываю, что прикована к кровати, а кровать прикручена к полу. Бросаюсь к двери, падаю и тут же вскакиваю.

Бешеный Пес подталкивает Хелен к двум охранникам.

— Выведите ее наружу, — приказывает он.

Стражники берут ее под руки и выводят за дверь.

— Хелен! — кричу я.

Бешеный Пес отпирает дверь моей клетушки. Я забираюсь на койку и отбиваюсь ногами. Он снимает с меня оковы, хватает меня за руку и вытаскивает из камеры. Поднимает дверцу в полу барака и сталкивает меня внутрь.

— Приятных снов, Ангел, — говорит Бешеный Пес. Потом плюет на меня и захлопывает дверцу Холодильника. Внутри сплошная темнота. Чернее самой черной ночи.

Я больше никогда не увижу Хелен.

Девушки в бараке молчат. Они даже между собой не разговаривают. Винят меня в смерти Хелен.

Они правы. Я и сама себя виню. Если бы мы с ней не заболтались, если бы мне не было так важно узнать про Лу, мы были бы осторожнее. Услышали бы, как идут охранники и Бешеный Пес. И Хелен осталась бы жива.