Па знал про это место! Знал… и держал нас возле высыхающего озера, где было трудно жить. Где было почти нечего есть. А это чудесное место всего в нескольких днях пути. Ничего не понимаю. Почему он не отвел нас сюда? Наверняка Лу прав. Па плевать на нас хотел, ему было все равно, что с нами станет.

Я медленно, словно во сне, шагаю по лощине.

Если Марси нет дома, сядьте на скамейку, послушайте, как журчит ручей. Подождите Марси. Она никогда не уходит далеко.

Я прохожу по мосту и бросаю котомки. Расшнуровываю ботинки, сбрасываю их с ног. Захожу в ручей. Вода доходит до щиколоток. Опускаюсь на колени и зачерпываю ладонями воду. Чистая. Прохладная. Прекрасная. Я пью. Ополаскиваю лицо, шею, голову.

Потом я ложусь в ручей. Лежу на спине, а вода бежит вокруг меня.

Закрываю глаза.

— Надо же, в моем ручье кто-то спит, — слышу я голос.

Я открываю глаза. Надо мной нависает лицо. Кверху тормашками. Я сонно моргаю. Должно быть, отключилась на мгновение.

— Ой, а кто из нас вверх ногами? — спрашиваю я.

— Это уж как посмотреть, — отвечает женский голос.

Ко мне лезет косматая собачья морда. Длинный розовый язык лижет щеки.

— Эй! — морщусь я.

— Следопыт! Лежать! — командует хозяйка и протягивает мне сильную руку.

Я встаю. С меня стекают потоки воды.

Передо мной стоит женщина. В ручье. Высокая. Стройная. Загорелая. Морщинистое лицо с умными карими глазами. Высокие скулы. Седые, коротко остриженные волосы. Девять лет назад каштановые пряди доходили ей до колен. Голубоглазый волкодав с повисшим ухом жмется к ее ноге.

— Я чуть не прошла мимо колокольчиков, — говорю я. — Это место так сразу и не найдешь.

— Я стараюсь держаться подальше от всякого сброда, — объясняет она и дотрагивается до моей татуировки. — Ну здравствуй, Саба с Серебряного озера. Уголок ее рта приподнимается в улыбке. Да ты выросла! Я — Марси.

— Добавки будешь, Эмми? — спрашивает Марси.

— Ага! — кивает сестренка, поспешно набивает рот и протягивает опустевшую миску.

— Тебя Па не учил приличным манерам? — интересуется Марси.

— Эмми, где твое спасибо? — сердито напоминаю я.

Сестренка торопливо жует, глотает, снова жует.

— Ой, да, спасибо, — бормочет она. — И побольше.

— Лопает, как шакал, — ворчу я. — Па особо не утруждал ее манерами.

— Ох, она такая худышка, — говорит Марси. — Да и тебе мяса нарастить не мешало бы. Тяжело вам там, на Серебряном озере?

— Нет, — хмуро отвечаю я.

— А тебе добавки? — предлагает хозяйка.

Я протягиваю ей свою пустую миску. Марси вопросительно приподнимает бровь.

— Угу, спасибо, — добавляю я.

Мы едим на улице. Я и Марси сидим на красной скамейке. Эмми устраивается на ступеньке. Нерон быстро склевывает свою долю и взлетает на крышу хижины. Перышки чистит.

— Несите миски, — говорит нам Марси. — Я вам не прислуга.

Она идет к костру, подволакивая ногу. Эмми и я следуем за ней. Марси мешает варево в котле и кладет нам по второй порции кролика, тушенного с кореньями. Я возвращаюсь к скамейке и на ходу съедаю добавку. Мы усаживаемся.

— Что случилось с ногой? — мямлю я с набитым ртом.

— Сломала лодыжку вот уж год как, — объясняет Марси. — Срослось криво, хромаю теперь.

— Как же ты тут одна управляешься? — недоумеваю я.

— Другого выхода-то нет, — хмыкает Марси.

— Трудно, наверное, — говорю я. — Ты ведь уже старуха.

Она меряет меня взглядом.

— А ты грубиянка, — замечает она.

Я краснею от стыда.

— Я ей все время это говорю, только ей и дела нет, — встревает сестренка. — А вот Лу хороший. Он бы тебе понравился.

— Заткнись, Эмми, — обрываю я ее. — Понимаешь, Марси, мы пришли… Ну, не в гости. Не с новостями про Па и Лу.

— Не сомневаюсь, — замечает Марси.

Возле нас стоит таз с чистой водой. Марси добавляет туда настойку из коричневой стеклянной бутылочки, смачивает лоскут и промывает мне рану на руке.

— Я иду за Лу, — говорю я. — Вызволять его. Выхожу на рассвете. А Эмми останется с тобой.

— Понятно, — говорит Марси и смотрит на меня, словно ждет, что я еще скажу.

— Па всегда говорил, мол, если с ним что-то случится, надо идти к тебе, — объясняю я.

— Прямо так и говорил? — удивляется Марси и качает головой. — Даже и не знаю… Мы тут со Следопытом сами управляемся. К посторонним не привыкли.

— Но вы же с Ма дружили, — напоминаю я. — Марси, прошу тебя, пожалуйста. Ни от кого больше помощи не дождешься.

Она долго молчит, потом вздыхает.

— Что ж, ей придется отрабатывать свой постой, — предупреждает она.

— Она справится, — обещаю я.

— А что Эмми думает по этому поводу? — спрашивает Марси.

Сестренка молчит. Склонила голову над миской и медленно жует. Видно, что прислушивается к разговору.

— Эмми, ты оглохла, что ли? — спрашиваю я. — Вот уйду искать Лу, а ты будешь Марси помогать…

Сестра поднимает бледное личико. Пожимает плечами. Снова склоняет голову над миской.

— Ничего, пообвыкнется, — говорю я и укоризненно качаю головой.

— Надеюсь, — недоверчиво вздыхает Марси.

— Да с ней никаких хлопот, — уверяю я.

— Марси, расскажи про Ма, — просит Эмми.

Следопыт уткнулся мордой в колени хозяйки. Она чешет ему за ухом. Пес жмурится от удовольствия. Нерон дремлет у меня на плече.

— Ах да, ты же ее и не знала вовсе, — отвечает Марси. — Ну, Саба-то ее помнит.

— Не очень хорошо, — говорю я. — Смутно. Она словно… ускользает.

— Ваша Ма была хохотушка, — начинает Марси. — Любила смеяться. В жизни немного поводов для радости, но Эллис всегда их находила. Думаю, поэтому Уиллем, ваш Па, так ее любил.

— Лу такой же, — говорю я. — Он в Ма пошел. Па перестал смеяться после того, как Ма умерла. Я не припомню ни разу.

— Да, — кивает Марси. — Смеяться он перестал.

Мы сидим молча.

— Это я виновата, что Ма умерла, — внезапно заявляет Эмми.

Она тычет прутиком в землю с такой силой, что он разламывается пополам.

Марси внимательно смотрит на меня. Я отвожу глаза.

— Рождение ребенка — опасная вещь, — говорит Марси. — А ты появилась на свет на месяц раньше срока. По мне, так это я виновата.

— Ты? — удивленно спрашивает Эмми.

— Ну, я ведь обещала помочь, — продолжает Марси. — Мы все рассчитали. Я собиралась прийти к Ма за две недели до твоего рождения, принять роды, так же, как было, когда родились Саба и Лу. Иногда мне кажется, если бы я пришла раньше, то Эллис осталась бы жить. Но так думать нельзя. Такие мысли сводят с ума. Я успела спасти тебя, крохотулечку, и этим себя успокаиваю. Потому что, хотя Эллис и умерла, дочь ее живет. Я вижу ее в тебе.

— Правда? — удивленно восклицает Эмми.

— Конечно. Ты пошла в Па, а вот глаза тебе достались от Ма. И еще тут вот… — Марси касается груди Эмми, потом лба. — Я это вижу. Знаешь еще что?

— Что? — зачарованно спрашивает Эмми.

— Твоя Ма очень ждала тебя, — говорит Марси. — Она была очень счастлива, когда узнала, что ты появишься на свет… и она, и Па.

— А я и не знала, — шепчет Эм.

— Что ж, теперь знаешь, — кивает Марси. — Она бы очень обрадовалась такой дочурке, как ты.

Эмми смотрит на меня и снова опускает взгляд в землю.

Я всегда винила ее в смерти Ма. Никогда этого не скрывала. Теперь, когда Марси говорит про это, мне приходит в голову мысль, что никто не в силах захотеть родиться. И не родиться по собственному желанию никто не может. Даже Эмми.

— Дети рождаются, когда приходит их время, — говорит Марси и берет Эмми за руку. — Никто не виноват в том, что твоя Ма умерла. В этом нет ничьей вины.

— Па сказал, что так написано в звездах, — говорит Эмми.

— Ох, детка, на небе ничего не написано, — вздыхает Марси. — Просто некоторые умирают слишком рано.

— Па умел читать по звездам, — возражаю я. — Он всегда говорил, что с самого начала мира все предначертано. Судьба каждого записана там, в небесах.