Однако Джорон знал правду. Он пением вызовет кейшанов, и они станут надеяться, что это заставит врагов запаниковать. Затем обогнут Северный Шторм, рассчитывая, что «Дитя приливов», сильно пострадавший после тарана «Когтя тунира», лучше перенесет встречу с кейшанами, чем сверкающие корабли, прекрасно подготовленные к войне.

Он сделал глубокий вдох, который чудом не перешел в рыдание.

– Когда ты запоешь, хран-пал? – спросила Барли, вновь занявшая место у руля. – Когда кейшаны придут к нам на помощь?

– Когда супруга корабля отдаст приказ, – ответил Джорон.

– Зачем ждать? – спросила Барли с улыбкой на обветренном лице. – Чем скорее кейшаны сожрут их проклятые Старухой корабли, тем лучше для нас.

– Я думаю, супруга корабля хочет, чтобы их корабли как можно дальше прошли внутрь островов. – Облачко его дыхания повисло перед ним, но его тут же унес холодный ветер.

– Джорон Твайнер. – Его имя прозвучало так тихо, что он едва услышал. Потом имя повторилось. – Джорон Твайнер. – Он повернулся и увидел Ветрогона, присевшую на палубу в своем роскошном одеянии, которое окутало ее, словно тень. Между темными перьями у нее на плече Джорон разглядел смотревшую на него вторую пару глаз.

– Да, Ветрогон?

– Нужно говорить, – почти прошептала она, однако не стала поворачивать к нему лицо, и он спросил себя: почему, несмотря на то что теперь все знали ее тайну, она снова стала носить маску. – Нужно говорить, – повторила она.

– Я всегда рад говорить с тобой, – сказал он и подошел ближе. – Нам нужно найти способ отправить на другой корабль тебя и Лишу, – добавил он, указывая на блестящие глаза среди ее перьев. – Здесь небезопасно для ребенка.

– Мое место, – печально сказала Ветрогон. – Быть здесь. Говорить тобой. Говорить с женщиной корабля. – Затем она подняла голову. – Опасно Лиша? Ты беспокоиться?

– Конечно.

– Нужно остаться, – сказала Ветрогон, и Джорону пришлось напрячься, чтобы ее услышать. – Мое место.

– Вовсе нет, – мягко сказал Джорон. – Миас отослала Фарис с ребенком, я же тебе говорил, она поступит с тобой так же.

– Нет-нет. Нужно остаться, – повторила Ветрогон. – Мое место. – Она выставила крылокоготь и взяла Джорона за руку. – Пойдем, пойдем. Говорить женщина корабля. Говорить с тобой. Пойдем. – И она снова потянула его за собой, мягко, но настойчиво.

– Барли, – крикнул Джорон, – палуба за тобой.

Затем он спустился вниз, оставив наверху промозглый холод, а корабль скрипел, плакал и стонал, когда Джорона окутал прохладный влажный воздух нижней палубы. Он постучал в дверь каюты Миас, Ветрогон стояла у него за спиной, переступая в тени с одной ноги на другую.

– Пойдем, – сказала она.

Когда они вошли, Джорон увидел стоявшую к нему спиной Миас, которая смотрела в окно каюты на вздымавшиеся белые корабли. Эйлерин сидел за письменным столом и изучал карты. Супруга корабля держала в одной руке подзорную трубу, другую положила на рукоять меча. Рыбья кожа ее куртки поблескивала отраженным светом. Большие стеклянные окна «Дитя приливов» потрескались, миллионы следов указывали на перегрузки, которые перенес корабль под ее командованием.

– Они разделились, – сказала она, – на три части, одна следует за нами, вторую ведет на запад «Ужас аракесиана», остальные двигаются на северо-запад, главным образом корабли Суровых островов. Они обогнут острова, мимо которых мы сейчас летим, с другой стороны и постараются перехватить нас, когда мы покинем проливы, чтобы обойти Шторм по краю. Спокойное море даст им преимущество в скорости, к тому же нам предстоит маневрировать между островами и опасаться отмелей. – Она вздохнула. – Гонка получится непростой, а «Ужас аракесиана» имеет шанс нас опередить, когда мы свернем на запад, вдоль границы Шторма. – В этот момент они увидели, как что-то упало в океан за кормой «Дитя приливов» примерно в шести длинах корабля. – Их новые малые корабли установили дуголуки впереди и теперь в нас стреляют.

– Когда они сократят дистанцию до прицельного выстрела? – спросил Джорон.

– До того, как закроется Глаз Скирит, – ответила Миас.

– К этому моменту мы догоним наш флот, – заметил Джорон.

Миас повернула к нему хмурое лицо.

– Я так не думаю, – сказала она, – даже корабли из коричневых костей должны опережать нас, учитывая состояние «Дитя приливов». – Она протянула руку и коснулась треснувшего стекла окна. – Наш флот получил приказ сохранять максимальную скорость, что бы ни случилось.

– Вам бы следовало лучше знать ваших супруг корабля, – сказал Эйлерин, не поднимая взгляда от карт.

– Полагаю, если ты попытаешься их отругать, они придумают множество причин, объясняющих задержку: поврежденный такелаж, порванные крылья, неполадки с рулем… – добавил Джорон.

Миас улыбнулась.

– Да, – сказала она, – если дитя палубы на чем-то поймают, то объяснений будет более чем достаточно.

– Они тебя любят, – сказал Джорон. – И верят.

Миас отшатнулась, и он увидел, как к ней разом вернулась боль пережитых пыток.

– А мне некуда их вести, есть лишь верный путь к гибели.

Жесткие, настоящие слова, в которых не было места жалости. Только правда, выпущенная на свободу. Миас подошла к столу, и Эйлерин встал.

– Я попрошу тебя поднять кейшанов, Джорон, в надежде выиграть время. Мы прекрасно понимаем, что умрут сотни людей с каждой из сторон, но все будет напрасно. – Она села на стул перед столом, рядом встал Эйлерин, и Миас сделала глубокий вдох. – Мы отправляемся к Старухе, Джорон, и Мать ничего не сможет сделать, чтобы этому помешать, нам не помогут уловки Девы. Я попросила беднягу Эйлерина проверить карты. – Она указала на заваленный стол. – Нам некуда бежать по обе стороны от Хребта Скирит, наши враги слишком многочисленны и хорошо подготовились к охоте. – Она подняла голову, и ее единственный глаз сверкнул. – Может быть, Адранчи и Турримор поступили правильно, Джорон. Может быть, нам стоит развернуть наш флот и атаковать врага.

– Ты говорила, что это сражение мы не сможем выиграть, – напомнил Джорон.

– Да, и с тех пор ничего не изменилось, но чем больше я думаю, тем очевиднее мне становится, что нам остается рассчитывать только на хорошую смерть.

– Нет.

Единственное слово произнес не Джорон, а стоявшая у него за спиной Ветрогон, которая оставалась в тени.

– Нет, Ветрогон? – переспросила Миас. – У тебя есть план получше?

– Ветровидящая, – сказала она, склонив голову.

– Огонь и смерть, – ответила Миас, – может быть, мы это заслужили. Может быть, ты права.

– Нет, – сказала Ветрогон и подошла ближе. – Не хотеть.

– Но что тогда, Ветрогон? Ты можешь перенести нас в другое царство? Помочь перелететь через Северный Шторм на другую землю?

– Не через.

– Ну и какая тогда от тебя польза? – спросила Миас, с трудом сдерживая раздражение.

– Послушай птицу, супруга корабля. – Голос Гаррийи.

Она стояла у двери, сгорбившись, а затем вошла в каюту.

– Сначала Ветрогон, а потом ты, старуха, говорите со мной загадками, когда я нуждаюсь в хорошем совете и ясной голове.

– Послушай птицу, – повторила Гаррийя. – Она и я уже давно участвуем в этом путешествии.

Миас сделала вдох и медленно выдохнула.

– Сейчас, Гаррийя, я готова выслушать кого угодно, если он сможет подарить нам надежду.

Джорон смотрел на них, не в силах произнести ни слова, потому что после того, как заговорили Ветрогон и Гаррийя, песня у него внутри начала меняться, но не силой и напряжением, а ритмом и напором. Как если бы какой-то музыкальный фрагмент повторялся, достигая крещендо, двигаясь к развязке. Джорона наполнила музыка. Он знал, пусть и не понимал, как именно, что его голос, сломанный, измученный и поврежденный, стал частью песни, последним ключом, открывающим тысячелетнюю клетку. Исчезли все его страхи, связанные с призывом кейшанов. Теперь он чувствовал, что может, более того, должен это сделать.

– Гаррийя права, – проговорил Джорон. – Выслушай Ветрогона.