– Вы могущественная женщина.

– Да, теперь, но не тогда, – сказала она. – Не тогда. В то время многие занимали более высокое положение. Таково проклятье молодых, Твайнер, смотреть на мир, какой он есть, и думать, что ничего не меняется. Я была девочкой, страдавшей из-за потерянного ребенка.

– Вы могли ей помочь, – сказал Джорон.

– Ты думаешь, я не помогала? Как, по-твоему, выжила девочка в морской пещере, если ее растила изгнанная Жрица Старухи, как смогла потом добраться до Великого Жилища? – Тиртендарн покачала головой. – Я ее любила, Твайнер. Матери не должны иметь любимиц, но я наблюдала, как она сражалась за все, что имела, следила, как получала одно звание за другим, я любила ее больше всех остальных. – Она тяжело вздохнула. – Ты здесь потому, что я тебе позволила, – продолжала она. – Ты думаешь, мы не можем охранять это здание? Думаешь, здесь должно быть пусто? Ты даже не представляешь, как долго я тебя ждала.

– Почему? Вы же понимаете, что я могу причинить вам лишь вред? – Она посмотрела на него. – Вы должны заплатить за боль, которую вы принесли своим подданным, вы создавали яд хийл для охоты на кейшанов из тел собственных людей и ветрогонов. Вы совершали массовые убийства.

Она не сводила с него ледяных голубых глаз – таких же, как у Миас. От ее голоса веяло далеким севером.

– Я делала то, что должна была, чтобы защитить Сто островов. Я не прошу о прощении или понимании.

– Я бы никогда…

– Не поступил так же? – Она коротко рассмеялась. – Ты лжешь, Джорон Твайнер. Ты устраивал рейды и убивал. Ты послал сюда труп существа, который, как ты знал, отнимет жизнь у половины города. Приговорил сотни – возможно даже больше, людей к смерти. Или это был хитрый ход, когда ты притворился, что готов сражаться за мертвого кейшана, вызвал панику у супруг кораблей, сделав вид, что отправился за подкреплением, и они испугались, что не смогут забрать тело аракесиана. Они были храбрыми, мои супруги кораблей, бросили стоп-камни на рейде, решив, что чем-то заболели, и умерли на своих кораблях, а остальные доставили кейшана в город. Наш первый аракесиан. Много костей для будущих кораблей. Мы готовились устроить грандиозный праздник. Называй меня безжалостной и жестокой, если считаешь нужным. Но не делай вид, что ты лучше. Ты видел, что сделал в Бернсхъюме.

На это ему было нечего ответить.

– Да, – спокойно сказал он. – Я видел.

Она кивнула.

– Я потеряла то, что любила больше всего, Твайнер, и, если смерть придет ко мне, так тому и быть. Но я хотела, чтобы ты сюда пришел, и я могла бы попросить тебя об одолжении.

– Одолжении? – Он не понял.

– Да, сделай то, что я попрошу, и я не стану звать охрану. Я позволю тебе покинуть здание, хотя сомневаюсь, что ты сумеешь выбраться с острова. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза, а затем улыбнулась. – Я вижу, что ты намерен меня убить, – продолжала Тиртендарн. – Но все равно тебя попрошу. – Она сделала глубокий вдох. – Моя дочь умерла за то, чтобы вывести свой флот из Слейтхъюма. Я слышала отчеты тех, кто воевал против нее, но пожалей старую женщину перед тем, как ты отправишь ее к Старухе, Джорон Твайнер, Черный Пират. Расскажи, как умерла Миас, расскажи с точки зрения того, кто сражался рядом с ней, а не против нее.

– Что? – переспросил он, внезапно потеряв чувство реальности.

– Расскажи мне, как она умерла, Пират. Мне говорили, что ее смерть была трусливой, она умоляла сохранить ей жизнь, но я не верю. Расскажи правду. Расскажи мне, что она героически сражалась до последнего ради своих людей.

– Рассказать вам о ее смерти? – спросил он, и мир вокруг него вдруг начал вращаться, как если бы все перевернулось с ног на голову, и, когда он заговорил, Джорон заикался. – Я не могу этого сделать.

– Ты мне не расскажешь? – Она вздохнула. – Я думала, ты выше мелкой жестокости. – Она потерла лоб. – Миас была бы выше, и она выбрала тебя. Неужели тебе так трудно проявить сострадание? Трудно рассказать мне правду перед тем, как ты меня прикончишь? Она бы этого хотела. – Тиртендарн наклонилась вперед, и он снова видел перед собой не правительницу, а обычную женщину. – Полагаю, ты научился командовать кораблем, но оказался неспособен проявить участие.

– Она не умерла, – прошептал он, потому что этого просто не могло быть.

Если Миас умерла, тогда все, что он делал, окажется бессмысленным. Боль, смерть и страдания – все напрасно. И кто он тогда после этого?

– Что ты сказал, Твайнер? – Вспышка в голубых глазах, потрясение. – Не умерла?

– Она у тебя.

– У меня? – Смятение. – Ты надо мной смеешься?

– Нет, – ответил Джорон. – Ты ее забрала. Ты послала за нами флотилию после того, как мы захватили Слейтхъюм, Миас осталась у них в руках.

– Все не так, – сказала Тиртендарн. – Вы развязали сражение и сумели выбраться из гавани Слейтхъюм. А моя дочь там умерла.

– Она там не умерла, – повторил он.

Тиртендарн встала, Джорон увидел смятение на ее лице и уже знал, что она ему поверила и его слова потрясли могущественную, сильную правительницу. Он не мог этого понять, и у него даже на миг возникли сомнения: неужели после боли и страданий, через которые он прошел во время взятия Слейтхъюма, он каким-то образом запомнил те события неправильно. Вдруг он только их вообразил и так хотел, чтобы Миас уцелела, что с тех пор жил в каком-то странном сне? Весь его мир был сном? Вымысел распадающегося разума, больного и дырявого, как его кожа? Но нет, он посмотрел на костяную ногу. Коснулся рукояти ножа, висевшего на бедре. Подумал о Диниле, который сейчас сидел у костра Старухи вместе с другими погибшими детьми палубы. О Брекир и остальных супругах корабля, что служили вместе с ним, и о командах – всех людях, стремившихся вернуть Миас.

– Вы лжете, – сказал он, хотя понимал, что она делает это не сознательно. Знал, глядя на ее лицо, на тело, охваченное болью. – Вы должны лгать, – продолжал он и попытался поверить в свои слова. – Она отдала себя в руки ваших супруг кораблей в обмен на то, что весь ее флот сможет покинуть остров. У нас не было других шансов на спасение. – Она смотрела на него, Джорон увидел, что шок отступает, а на его место приходит нечто жесткое и расчетливое.

– Даже ее жизнь, Джорон Твайнер, – проговорила Тиртендарн Джилбрин, – не стоила того, чтобы отпустить пиратский флот. Как бы сильно я ее ни любила, я бы никогда на это не согласилась.

– Им не нужна была жизнь Миас, – сказал он. – Их интересовали ее знания. Она сумела поднять кейшана у Скалы Маклина. – Джорон прекрасно знал, что это ложь, которая горечью наполнила его рот.

Однако он видел, какой эффект его слова произвели на Тиртендарн. Сначала ликование, что дочь жива, затем недоумение. А потом страх? Он не успевал все обдумать… когда их прервали.

– Хранитель палубы! Хранитель палубы! – Он повернулся, к нему бежали Квелл и Нарза. – Это ловушка, морская стража уже рядом.

Он повернулся к Тиртендарн и вытащил из ножен прямой меч.

– Обман, – сказал он. – Проклятье Старухи, я почти вам поверил. – Он указал на нее клинком. – Вы умрете первой.

– Возьмите меня в заложники, – сказала Тиртендарн.

– Что?

– Я клянусь Матерью, Девой и Старухой, все, что я сказала, правда, а те, кто сюда бегут, не имеют ко мне никакого отношения. Я скажу им, чтобы они отступили, я хочу поговорить о моей дочери более подробно. Здесь что-то не так.

Джорон уже слышал крики.

– Хранитель палубы? – позвала его Квелл.

Тиртендарн сошла с трона, держа руки перед собой – показывая, что у нее нет оружия.

– Возьмите меня в заложницы прямо сейчас, – сказала она, и ее голос стал похож на голос отдававшей приказы Миас. Джорон так и сделал, схватив ее за горло и приставив клинок к шее, Квелл и Нарза встали по бокам от него.

В зал вбежала морская стража, вооруженная копьями, за ними – мужчины с арбалетами. Следом появился Индил Каррад, который спокойно подошел к ним, словно разгуливал в приятный вечер по побережью.