Наконец Миас заговорила:

– Я не покину палубу «Дитя приливов».

– Мы не станем об этом просить, – тихо сказала Брекир.

Миас вздохнула.

– Хорошо, – сказала Миас, которую совершенно не обрадовало повышение. – Но это невозможно, пока такое количество наших людей пропало. Как только проблема будет решена, я приму имя матери кораблей и поведу вас, однако ни в коем случае не в одиночку. Быть может, наши собственные дарны, совет дарнов, был необходим для того, чтобы воссоздать то, что мы должны изменить. Возможно, управлять нами должен совет супруг корабля.

Брекир кивнула.

– Я не вижу причин для возражений.

– Ну ладно, – сказала Миас и сделала глоток вина. – Ты знаешь, Брекир, в твоем желании назвать меня матерью кораблей я вижу отчетливую цель обвести меня вокруг пальца так же ясно, как если бы мой корабль начал тонуть у меня под ногами в море.

– Мне бы никогда не пришли в голову подобные вещи, – ответила Брекир, скрывая улыбку поднятой чашей с вином. – А теперь, – продолжала она, и к ней вернулась ее обычная серьезность, – расскажи о Скале Маклина.

– Мне известно о ней очень немного. Ее изучал Эйлерин.

Курсер кивнул.

– Это остров в форме полумесяца, – сказал он, – как и многие другие, им подобные, но на моих картах о них говорится совсем мало. Они расположены в умеренных широтах, где сезон умирания уже начался или начнется в самое ближайшее время, у него крутые берега, как у холма, но со всех сторон его окружают пляжи, за исключением севера, где возвышается утес. Там есть ветрошпиль – вот, пожалуй, и все, что мне известно. Информация в наших картах очень скудная.

– Спасибо, Эйлерин. Что тебе поет погода? – спросила Миас.

– Приближается шторм, супруга корабля, – ответил курсер.

– Ну мы это знаем, – заметила Брекир.

– И еще одно, – сказал курсер, – возможно, это не имеет значения. С самых старых из моих карт некоторые надписи соскоблили, а сверху написали другие. Мне удалось воссоздать прежние надписи – полагаю, прежде Скала Маклина называлась островом Губки.

– Хорошее место для ловли губок? – спросила Миас.

Эйлерин пожал плечами.

– Я не знаю, супруга корабля.

– Туда отправимся только мы вдвоем, Миас? – спросила Брекир.

Миас кивнула.

– Да, – ответила она. – Я отведу «Дитя приливов» в залив, брошу стоп-камень и высажу всех, кого смогу. Мне потребуются твои флюк-лодки. Мы нанесем неожиданный удар по тем, кто находится на острове, покончим с ними, а потом тщательно обыщем остров в поисках подсказок – возможно, сможем узнать, куда отправили наших людей.

– А если мы ничего не найдем? – спросила Брекир.

Миас посмотрела на Брекир, и в ее глазах Джорон впервые увидел пустоту потери. И тогда он понял, что это последний бросок костей, и, если им не удастся найти никаких указаний на то, куда отправили людей из Безопасной гавани, они потеряны навсегда, и содрогнулся, вспомнив короткое время, проведенное в ящике. Он стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони, но Миас заговорила снова, никак не отреагировав на слова Брекир.

– Приведите часть ветрогонов, из тех, что мы спасли в Безопасной гавани. Они устроили гнезда на холме, рядом с городом Листхэйвен. Приведите побольше, чтобы они не утратили силу, если вам потребуется ветер. Когда мы доберемся до Скалы Маклина, я хочу, чтобы вы дрейфовали вокруг острова и предупредили нас о любых приближающихся кораблях. Если появятся серьезные силы, хотя я считаю такой поворот событий маловероятным, держитесь от них подальше, пока мы не окажемся на борту «Дитя приливов», после чего мы атакуем их вместе.

– Похоже на хороший план, – заметила Брекир.

– Вопрос лишь в том, как долго мы сможем ему следовать, – усмехнулась Миас.

– Совершенно верно, – ответила Брекир, потом обе супруги корабля встали и пожали руки, а Джорон приложил руку к груди, салютуя Брекир, Вулс таким же образом отдал дань уважения Миас.

Между тем палуба «Дитя приливов» была заполнена как никогда, ветераны показывали новичкам, как тянуть веревки, не обжигая рук, при помощи кранов на борт доставляли воду и припасы для предстоящего путешествия. Никто не бездельничал – Серьезный Муффаз с мрачным лицом расхаживал среди детей палубы, а Куглин во главе полного отряда морских стражей наблюдал за доставкой припасов, готовый в любой момент оказать помощь. «Интересно, как он сумел восстановить численность своего отряда?» – подумал Джорон, но пожал плечами, решив, что ему помог Меванс, и двинулся дальше. Джорон миновал Берхофа, управлявшего краном, его лицо приобрело зеленоватый оттенок, хотя корабль все еще стоял на месте, сбросив стоп-камень. Берхоф слабо улыбнулся Джорону.

– Осторожнее с бочкой, Алвит! – крикнул Джорон. – Привяжи веревку, Меббл, иначе кто-то потеряет палец.

Даже если бы Джорон не знал на память имена всей команды «Дитя приливов», он смог бы сразу выделить новичков. И вовсе не из-за того, что они работали менее старательно – Джорону никогда не доводилось видеть, чтобы команда была настолько поглощена выполнением своих обязанностей, – а потому, что среди них находился ветрогон вместе со своим нечастным охранником. Но если прежняя команда «Дитя приливов» воспринимала любопытство ветрогона как должное, новички отшатывались от него, что вызывало смех и насмешки опытных детей палубы.

– Послушайте, это всего лишь наш ветрогон, – сказал один из опытных детей палубы.

– Хорошо еще, что наш ветрогон не обращает на вас внимания. И никто не обращает внимания на лишенного ветра, ведь он лишь тень говорящего-с-ветром, – сказал другой.

– Да, до тех пор, пока ветрогон не отдаст тебе приказ, ведь он имеет звание офицера, – добавил третий.

Последняя фраза вызвала общий смех, и Джорон мысленно улыбнулся, но тут команда запела, продолжая натягивать веревки. Слова и ритм были ему хорошо знакомы.

И Джорон вдруг обнаружил, что в горле у него перехватило, а на глазах выступили слезы, потому что он не мог к ним присоединиться. Он уже знал после нескольких печальных опытов у себя в каюте, что голос, который так любил его отец, украден гарротой по приказу Гесте; и с тех пор он больше не может петь.

– Джо-рон Твайнер? – Он повернулся, ожидая увидеть ветрогона, но ошибся – это был лишенный ветра, тень ветрогона.

– Да, лишенный ветра.

– Пахнет печалью, Джо-рон Твайнер.

– Я… – но прежде чем он успел что-то объяснить лишенному ветру, того прогнал ветрогон, пустивший в ход клюв и острые когти.

– Уходи прочь! Уходи прочь! – И лишенный припал к палубе, а ветрогон стоял над ним, подняв крылья под одеждой.

– Ветрогон, пожалуйста, перестань. Оставь в покое Лишенного, – сказал Джорон, словно повторенное имя, которым наградила его команда, давала ему какую-то силу.

Ветрогон зашипел и сделал шаг назад.

– Сделал Джорон печальным, – сказал он, раскачиваясь из стороны в сторону. – Плохой лишенный ветра. Плохой.

– Это сделал не он, ветрогон, – заверил его Джорон.

– Почему Джорон печальный? Могу чуять запах! – продолжал вопрошать ветрогон.

– Только не перед всей командой, ветрогон, – сказал Джорон.

– Женщина корабля? Женщина корабля сделала Джорон печальным?

– Нет, ветрогон, не так. – Он наклонился к нему. – Дело в том, что я больше не могу петь. Когда меня пытались задушить веревкой, в моем горле что-то сломалось, и я потерял голос.

Но дело было не только в потере поющего голоса, ведь теперь Джорон знал, что он предназначался не только для пения. Он спрятал события в Безопасной гавани в глубинах своего сознания – никто его о них не спрашивал, и он радовался. Но, если он мог считать появление кейшана, спасшего «Дитя приливов» от сестры Миас и ее корабля, простым совпадением, у него не было никаких оснований думать, что вынырнувший из-под земли тунир, который явился на зов песни Джорона и ветрогона, пришел сам по себе. Они вместе призвали зверей, и эта мысль наполняла Джорона удивлением и печалью, потому что теперь он утратил способность позвать на помощь ужасное существо.