– Мне бы не помешала вода, – сказал Джорон.
Квелл напряглась, возникла короткая пауза. Потом она склонила голову, прошла мимо него к забрызганной краской главной мачте, возле которой стояла бочка, наполнила висевшую рядом чашку водой и принесла ее Джорону.
– Вот, – сказала она.
Она протянула ему чашку. Джорон ее взял, она ждала, пока он пил, потом забрала чашку из его рук и повесила на прежнее место, после чего снова встала у него за спиной. Глаз Скирит продолжал движение по небу.
Через три дня ветер вернулся, и ветрогон смог отдохнуть, хотя у Джорона сложилось впечатление, что он совсем не устал. Ветрогон вернулся в свою каюту, продолжая ругаться и нападать на свою тень. Вскоре после того, как ветрогон ушел, на палубе появилась Миас.
– Мы сворачиваем на юг, – сказала она. – Эйлерин говорит, что там мы найдем более сильные течения и ветры, а потом сможем направиться к островам Кассин и Листхэйвен, где встретимся с Брекир. Оттуда мы возьмем курс на Скалу Маклина – в худшем случае очистим остров от работорговцев. А в лучшем – найдем наших захваченных в плен людей.
Как и обещала Эйлерин, по мере того, как они все дальше перемещались на юг, ветры усиливались, и, хотя Джорон слышал, как Миас постоянно громко кричала наблюдателям, требуя новостей, и понимал, что она живет надеждой на встречу, они не увидели мачты «Копья Хассит» – складывалось впечатление, что им уже не найти корабль с несчастливым названием. Далее оставалась лишь рутина повседневной работы, корабль летел по океану, и однообразие прерывалось лишь короткими драками между теми, кто сохранил верность Миас, и бывшими мятежниками – в результате и те и другие получали по заслугам от Серьезного Муффаза, который без колебаний пускал в ход веревку. Но попутное течение, легкий ветерок и дружелюбная погода сделали свое дело – и даже Берхоф не мог ни на что пожаловаться, и команда «Дитя приливов» постепенно становилась сплоченной.
Прежние обиды не были забыты, но отложены в сторону ради служения кораблю, и когда раздался крик: «Остров Кассин на горизонте!», дети палубы с еще большим энтузиазмом взялись за работу, чтобы корабль прибыл на остров в надлежащем порядке, хотя все знали, что пройдет много часов, прежде чем он доберется до земли. Все это время Джорон вместе с Фогл изучали списки команды и припасы «Дитя приливов» перед прибытием на Скалу Маклина, где они рассчитывали найти хотя бы какие-то следы людей из Безопасной гавани.
Последним настоящим портом, в котором побывал Джорон, был Бернсхъюм, и на самом деле Листхэйвен являлся лишь подобием порта по сравнению с ним, а пожалуй, даже не заслуживал названия «порт». Остров, как и многие другие, имел форму полумесяца. От длинного пляжа вверх поднимался пологий склон, который неожиданно переходил в высокие утесы, привлекавшие тысячи птиц, они строили там гнезда и получали раздолье для драк и пронзительных криков. Длинный пляж и глубокая бухта делали это место удобным укрытием для небольшого флота, где корабли могли сбросить стоп-камни в глубокой воде и найти защиту от разбушевавшихся стихий за дугой острова. Джорон насчитал пять кораблей, стоявших на приколе, три черных и два из коричневых костей.
Город Листхэйвен едва ли соответствовал своему имени, здесь не было сухих доков, как в больших портах, даже кранов или стапелей, но длинный пляж и отсутствие приливов в этих широтах означали, что корабли можно вытаскивать из воды и кренговать, пока те лениво лежали на боку, а команда очищала днище от водорослей и производила другой ремонт. В данный момент два из трех черных кораблей разлеглись на розовом песке в окружении множества женщин и мужчин, приводивших их в порядок. На острове Кассин начался сезон умирания, лес джион стал коричневым, растения увядали, с них капала вода, и становились видны хижины и жилища обитателей Листхэйвена, которые они построили для того, чтобы хранить свои скудные запасы.
Если бы корабль прошел в непосредственной близости, можно было разглядеть все сооружения. Остров Кассин являл собой один из множества небольших островов, не представлявших ни малейшего интереса для проходивших мимо кораблей, и обладал высокой задней частью. Миас провела «Дитя приливов» в бухту и приказала бросить стоп-камень.
– Я сойду на берег, чтобы выяснить, какие припасы мы сможем здесь купить, а также посмотрю, нет ли людей, которые пополнили бы нашу команду, – сказала Миас. – Кроме того, я хотела бы почистить днище «Дитя приливов» от водорослей, но боюсь, у нас не хватит времени. Джорон, приготовь мою лодку, ты будешь меня сопровождать. Динил, скажи, чтобы Меванс занялся моей каютой для приема супруги корабля Брекир и ее хранителя палубы.
– Слушаюсь, супруга корабля, – сказали вместе Джорон и Динил, потом посмотрели друг на друга и обменялись улыбками.
Джорон выбрал команду гребцов, а потом решил доставить удовольствие гиганту Берхофу и взял его для сопровождения Миас.
– Да благословит меня Мать, – пробормотал он, – как хорошо снова ощутить под ногами твердую землю.
Казалось, прошло всего несколько мгновений, и Джорон оказался на корме флюк-лодки, Миас заняла место на носу. Нарза и Квелл уселись друг напротив друга и присоединились к гребцам, и, хотя они молчали, Джорон почувствовал, что между двумя женщинами установилось понимание, – хотя он и не знал, плохо это или хорошо. Сразу за Миас устроился Коксвард, изо всех сил налегавший на весла, напротив сидел мастер крыла Чаллин, а за ними Берхоф и Таррин из морской стражи, далее Фарис и еще три члена команды, которые нравились Джорону.
На земле ему пришлось немного помедлить, прежде чем он немного привык к тому, что она не раскачивается у него под ногами.
– Клянусь дыханием Старухи, – сказал Берхоф, споткнувшись, – неужели мне никогда не избавиться от моря?
Коксвард похлопал его по плечу.
– Это дар, Берхоф. Море следует за нами на берег, но все пройдет. – Берхоф кивнул и усмехнулся, когда Коксвард от него отвернулся. – Но тебе придется вновь пережить морскую болезнь, когда ты вернешься на корабль, – и, посмеиваясь, последовал за Миас.
Супруга корабля распустила команду, с которой они прибыли на берег, Джорон отобрал ее из тех, кто остался ей верен, когда Квелл устроила мятеж, предупредив, что они избранные, но если она, вернувшись, обнаружит, что они пьяны, то «перестанут быть избранными в глазах Старухи». Все сразу направились в город, хотя это слово не слишком подходило Листхэйвену. На самом деле поселение состояло из одной улицы. Рядом с домами Джорон увидел неухоженные джион и вариск, трещины были замазаны глиной и закрыты листьями. Коксвард и Чаллин двинулись в сторону склада, а Миас свернула к самому большому строению – питейному заведению.
Внутри оказалось много народу, почти все места оказались заняты, женщины и мужчины сидели на скамьях, и Джорон в очередной раз подивился тому, как дети палубы в любых условиях умудряются обеспечивать себя алкоголем. Шум в зале – и такое ощущение возникало еще снаружи – был таким, словно внутри шло сражение. Когда Миас вошла в дверь, в таверне моментально стало тихо. Женщины и мужчины затаили дыхание, пока ее взгляд скользил по посетителям.
– Вы все меня знаете, – сказала она, и ей не пришлось повышать голос. – Кто уже служил на черном корабле? – В ответ послышались возбужденные возгласы и крики, словно они провозглашали тосты. – Тогда я попрошу вас мне помочь – встаньте слева от меня.
Ее пожелание было выполнено типичным для флота образом – тем, кто напились до такого состояния, что не могли самостоятельно сделать несколько шагов и преодолеть препятствия в виде столов и скамей, помогли товарищи.
– Я поставлю каждому из вас выпивку, – сказала она, – ведь вы сохранили верность новому, лучшему образу жизни и вам пришлось пойти на значительный риск – не думайте, что я об этом забуду. – Раздался одобрительный рев. Миас пришлось их успокаивать, подняв вверх руки. – Подождите, мои девочки и мальчики, просто подождите. Мне нужно рассказать вам историю о предательстве и печали. На моем корабле случился мятеж. – В ответ раздались возмущенные крики «Нет!», «Не может быть!». – Но не беспокойтесь, там находился мой хранитель палубы. – Она положила руку ему на плечо. – Джорон Твайнер. Вы все знаете его как честного и доброго человека – возможно, слишком доброго, я бы сказала, – но он подавил восстание с такой свирепостью, какой вам никогда не приходилось видеть. – Джорон почувствовал, как после ее похвалы в груди у него распространяется тепло, хотя он и понимал, что Миас несколько преувеличивает.
