Уж лучше снова встретить «Охотника Старухи» – не имея кейшана за спиной, – чем пережить шторм в таком жалком суденышке. Но если рыбак приносит радость своим уловом, то нашим «грузом» являются сплошные мучения. Мы все промокли, нам очень неудобно, у нас отвратительное настроение. У людей мрачные лица, никто не улыбается. За исключением Нарзы – если она и испытывает какие-то чувства, я так и не научилась их понимать; она сидит, как скала, на дне лодки, периодически начиная точить свои костяные ножи, и, если бы не это, я бы не знала, жива ли она. Нам осталось около дня пути до острова. Его редко посещают, но я хорошо знакома с этим местом.

Небо стало очень серым. А я была уверена, что оно всегда остается голубым.

Погода – порывистый, переменный ветер.

Облачность – сильная.

Видимость – средняя.

Волнение – небольшое.

Да проклянет Старуха мою мать. А заодно Индила Каррада, абсолютно уверенного в том, что его шпионская сеть неуязвима, и не пожелавшего меня слушать, когда я говорила, что он недооценивает мою мать. Если бы не прекрасное зрение Гавита, мы бы уже были заперты в карцере костяного корабля. Три из них здесь, пришвартованные в гавани крупнейшего из трех островов, имеющей форму полумесяца, хотя тут нет настоящего причала, лишь песчаное мелководье, где теплая вода и можно поплавать.

Я не узнаю двухреберные корабли и могу лишь предположить, что их три, моя мать явно подозревает, что я могу появиться здесь вместе с «Дитя приливов». Этот остров не имеет стратегического значения. Я рассчитывала, что мне удастся без всяких проблем высадиться на берег, добраться до центра острова, а потом его покинуть – но теперь эта задача становится намного сложнее, чем мне бы хотелось. Мы опустили мачту на флюк-лодке и на веслах подошли к берегу ближайшего к нам, одного из двух маленьких островов. Второй немного меньше, но более плоский и расположен ближе к главному острову, на который нам требовалось попасть. Спасибо Матери за ленивых наблюдателей, которые нас не заметили. Нам пришлось потратить часы, чтобы проползти сквозь густую траву чуть в стороне от вершины острова, чтобы наши силуэты не выделялись на фоне неба.

Могу поклясться, что, пока я изучала корабли, все твари, способные кусаться, нашли способ подобраться к моей коже, и тело у меня зудело, как у самого грязного дитя палубы, однако я не могла чесаться на глазах команды, и мне оставалось только терпеть. Я могла думать лишь о кораблях, посланных исключительно для того, чтобы устроить ловушку, но они все сделали плохо. Если бы их супруги корабля оказались под моей командой, я бы понизила их в должности до хранителей палубы. Какие бездарные командующие: поставить костяные корабли так, чтобы их все видели – их мачты выше острова. И они устроили много шума, когда высаживали на берег морскую стражу, – недостаточно дисциплины и слишком много веселья.

Будь у них мозги, они бы отправили морскую стражу на флюк-лодках на берег ночью, и тогда мы бы сразу угодили им в лапы. Впрочем, они могли высадиться на острове для того, чтобы пополнить запасы воды. И все же я не имею права рисковать. Если шпионская сеть Каррада скомпрометирована, я обязательно должна выяснить, какое сообщение он посчитал настолько важным, чтобы спрятать его так далеко.

Сегодня я взяла с собой Гавита, у него превосходное зрение, и он многому научился у Меванса, с которым часто оказывается рядом, а также у Барли и Серьезного Муффаза, пока мы находились на «Дитя приливов». Он часто говорит о Фарис, и мне нужно присматривать за ними. Они уже достаточно взрослые, и я совсем не хочу их вешать, если дружба станет чем-то большим. И они оба популярны среди других детей палубы.

Мальчишка, не скрываясь, почесал укушенные места.

Как трудно не накричать на него.

Погода – свежий, переменный ветер.

Облачность – средняя.

Видимость – хорошая.

Волнение – среднее.

После еще одного недолгого пребывания на острове (и еще одной проигранной битвы с теми, кто находит привлекательной мою плоть) у меня сложилось впечатление, что оба костяных корабля намерены его покинуть. Куглин считает, что оставленное мне послание, скорее всего, обнаружено, возможно, он прав. Но я провела много времени на острове Индила и знаю все дорожки и потайные места, как собственное сердце, – а те, кто на нем высадятся (если такое случится), понятия о них не имеют. Мне известно одно отличное местечко в центральном колодце, к тому же там есть немало других тайников, в которые никому из них не придет в голову заглянуть. Да, опасно высаживаться на берег, и я отчаянно сопротивляюсь этой идее.

В любом случае я оставлю большую часть своего отряда на острове и возьму с собой только Куглина, Нарзу и – хотя это и причиняет мне боль – Гавита. Чувства у мальчика предельно обострены, а такая маленькая группа может двигаться быстро и бесшумно сквозь джион. Я рада, что здесь джион и вариск еще не умирают – нам следует быть благодарными за такое прикрытие.

Погода – слабый ветер, дождь.

Облачность – сильная, серое небо.

Видимость – слабая.

Волнение – небольшое.

Оба костяных корабля покинули остров Индила, пока мы оставались на своем и наблюдали за ними. Первый ушел рано, во время моррана, пока держался ветер, команда оттащила его подальше от берега, чтобы крылья наполнились ветром. Корабль совершил разворот и направился на юг, его цель осталась нам неизвестной. Кораблем управляли весьма умело, и я не смогла найти существенных недостатков в работе детей палубы. Возможно, они полетели на юг в надежде найти течение или попутные ветра, или у них имелся приказ, и они ему следуют. Корабль назывался «Печальная птица». Сама не знаю, почему я потратила некоторое время на размышление над его именем, впрочем, дел у меня сейчас практически нет, каким бы ни был курс «Печальной птицы».

Второй корабль ушел позднее и доставил мне немалые неприятности. Если бы не быстрота, с которой Куглин и его люди работали топором – хотя они никогда не были детьми палубы, все обладали большой физической силой, спасибо за это Старухе, – мы потеряли бы все еще до того, как оно началось. Корабль двигался медленно, его так же тащили на буксире, как и первый, и я увидела название – «Копье Хассит» (едва ли существовал корабль с таким же неудачным именем – человека, убившего Бого-Птицу). Ветер придал ему немного энергии, и он двигался с энтузиазмом женщины, покинувшей теплую постель ради холодной ванны.

Однако супруга корабля была явно недовольна такой неспешностью, и вскоре на сланце закипела работа, все бегали взад и вперед, офицеры кричали на команду, и я сразу поняла, что это не самый счастливый корабль (очевидно, супруга корабля слишком легко и часто прибегала к веревке и дубинке). Затем на палубу привели ветрогона, и, если бы не Гавит и его зоркие глаза, мне даже страшно представить, что могло бы произойти. (Я начинаю терять хватку? Неужели?)

«Почему их супруга корабля так вертит руками, супруга корабля?» – спросил он.

Обычно я не слушаю его болтовню – он не смотрит мне в глаза и склонен к постоянным жалобам, которые я обычно игнорирую, – но я рада, что на этот раз прислушалась к нему. Действительно, почему их супруга корабля так вертит руками и вызывает на палубу ветрогона?

Возможно, за этим ничего не стоит, но более вероятно, что он намерен обогнуть острова – на тот случай, если там кто-то скрывается, – так и оказалось.