– Миас, – сказала Брекир, – прости меня, но я должна задать этот вопрос. – Миас подняла голову, чтобы встретить печальный взгляд Брекир. – Ты посылаешь нас в Безопасную гавань ради наших людей или назло матери?

Наступило новое долгое молчание, казалось, даже шум детей палубы смолк, а «Дитя приливов» перестал раскачиваться на волнах беспокойного моря. Одинокий луч Глаза Скирит выхватил плясавшие пылинки.

– Если честно, Брекир, – ответила Миас, – я и сама не знаю.

Брекир кивнула.

– Ладно, – сказала она. – Это честный ответ, я не могла бы просить о большем. Пойдем, Вулс, нам предстоит путешествие, и нельзя терять времени.

Когда они ушли и Джорон услышал свистки и крики – они прощались с «Дитя приливов», Миас встала.

– Скажи мне, о чем ты думаешь, хранитель палубы, – попросила она.

Он подождал секунду, прежде чем ответить, размышляя о том, как сформулировать свои мысли, чтобы в них не прозвучало ненужной грубости.

– Аррин отдал свою жизнь, чтобы мы держались подальше от Безопасной гавани, – наконец заговорил Джорон. – Но мы спешим туда вернуться, – сказал он. Миас кивнула. – Я лишь думаю, что «Дитя приливов» – наш самый сильный корабль. Мы рискуем его потерять, и это превратит беду в катастрофу.

Миас постучала пальцем по письменному столу, потом обошла его и села.

– Восемь лет, Джорон. Столько времени Индил Каррад и я строили Безопасную гавань. Переправляли туда женщин и мужчин, которые хотели сбежать от дарнов, с обеих сторон воюющих государств. Восемь лет, Джорон. А за мир мы начали бороться еще раньше.

– Но мы до сих пор существуем, даже и без Безопасной гавани, – заметил Джорон. – Так стоит ли рисковать потерей самого большого корабля, чтобы вернуть город, который мы не сможем удерживать? Ты ведь понимаешь, что мы не сможем – как только твоя мать узнает, что он снова наш, она пришлет новые корабли. Она не позволит тебе победить. Возвращение в Безопасную гавань может означать утрату последних шансов на то, что мы однажды отстроим все в другом месте.

Миас откинулась на спинку стула, посмотрела на него и потянулась.

– Любой, кто услышал бы наш разговор, посчитал бы, что ты супруг корабля, а не я, хранитель палубы. – После ее слов Джорон съежился, внешняя уверенность офицера исчезла, и он снова превратился в нерешительного мальчишку-рыбака.

– Я… не…

Но Миас никак не показала, что видит его сомнения, на ее лице появилась широкая улыбка, пусть и холодная, и Джорон понял, что ей известно то, о чем он понятия не имеет.

– Ты достоин меча, который я тебе подарила, Джорон. – И он почувствовал, как у него внутри возникло теплое сияние. Джорон коснулся рукояти меча, висевшего на бедре. – И ты наконец задал мне правильный вопрос. – Ее лицо снова стало жестким. – Именно здесь, когда рядом нет команды. Твоя задача состоит в том, чтобы заставлять меня думать. А теперь скажи мне, что тебе показалось странным в рассказе рыбачки?

– Ты думаешь, она солгала? – спросил Джорон.

Миас покачала головой.

– Нет, определенно нет.

– Тогда ничего странного, супруга корабля, только ужасное. И печальное, да – печальное и ужасное.

– Да, тут не поспоришь, – сказала она. – Но тебе не показалось странным, что супруг корабля Барнт не потребовал выдать меня?

– Ты нигде не сходишь на берег, что удивительного в том, что они не ждали, что ты там будешь? – спросил Джорон.

– Но я легко узнаваема, Джорон, как и мой корабль. – Она указала рукой на костяные стены вокруг. – И в Безопасной гавани имелись шпионы, вот почему Аррин и супруги корабля с Суровых островов им управляли. Но то, что нападавшие не задавали вопросов обо мне, заставляет меня заподозрить, что моя мать не уверена в моей причастности, – в противном случае она потребовала бы, чтобы меня схватили. – Миас задумчиво постучала пальцем по столу. – Получается, что ее вполне устроило уничтожение Безопасной гавани. – Она наклонилась вперед и улыбнулась. – Мы возвращаемся не для мести, хотя я позволила Брекир думать, что дело в ней, и я не стану пытаться заново заселить Безопасную гавань.

– Тогда зачем мы туда направляемся? – спросил Джорон.

– Наши люди, Джорон, в нас нуждаются. – Она посмотрела на него с потемневшим от тревоги лицом. На ее плечах лежало новое бремя ответственности. – У них есть коричневые кости, как у большого торговца, который мы тащим на буксире, Джорон, и Фасни сказала, что они сильно нагружены. Подумай о том, что мы обнаружили на этом корабле.

– Но они больные, сломленные и бесполезные люди. А народ в Безопасной гавани здоровый, они…

– Предатели, Джорон. Вот кто они такие для моей матери. Они предатели, и я не верю, что у них будет другая жизнь, более того, они не могут рассчитывать даже на быструю смерть. Я отравляюсь в Безопасную гавань, чтобы вывезти оттуда уцелевших людей. И я не позволю, чтобы они страдали, как те, кого мы нашли на «Сокровищах девы».

– А если их там уже нет? – спросил Джорон.

Миас отвернулась.

– Я намерена отыскать корабль из коричневых костей, который увез наших людей, – продолжала она, словно Джорон ничего не говорил. – А после того как мы спасем тех, кто остался в Безопасной гавани, мы отправимся в Бернсхъюм и выясним, куда их везли и зачем.

– Но мы не можем рисковать заходом в Бернсхъюм, супруга корабля. Твоя мать…

– Как я уже сказала, я не думаю, что она знает обо мне, Джорон. А теперь мы берем курс на Безопасную гавань, и я надеюсь, что Эйлерину приснятся хорошие ветры и мы быстро там окажемся.

На палубе «Дитя приливов» стоял невероятный шум. Ветрогон выбрался из гнезда и делал свой диковинный обход, поглядывая на детей палубы, занятых работой, – совал клюв туда, где его появление терпели, шипел и ругался на тех, кому не доверял или невзлюбил. Однако шум вызвало не его появление; корабль уже успел привыкнуть к выходкам ветрогона. Дело было во внимании, которое ветрогон уделял лишенным ветра.

Миас, как всегда верная своему слову, взяла нескольких из них на работу. Она знала, что ветрогоны обладают немалой ловкостью, поэтому усадила их чинить сети и крылья корабля, и теперь собственный ветрогон «Дитя приливов» демонстрировал неудовольствие, он шипел на стаю лишенных ветра, когда проходил мимо, заставляя их прятаться. Если кто-то поворачивался к нему спиной, он клевал его, заставляя лишенных ветра вскрикивать от боли. В ответ ветрогон открывал клюв и начинал почти по-человечески смеяться – получалось жутковато и фальшиво.

За ветрогоном следовал лишенный ветра, поклявшийся его охранять, он старался держаться незаметно, словно рассчитывал, что стал невидимкой. Но потом он делал несколько шагов вперед, и тогда ветрогон, словно он обладал шестым чувством, резко оборачивался.

– Не хотеть! Не хотеть! – кричал ветрогон.

Лишенный ветра реагировал моментально, отпрыгивал назад, чтобы оказаться вне досягаемости острого клюва, крылья под одеяниями разворачивались, а корабельный ветрогон продолжал верещать и ругаться настолько изобретательно, что сразу становилось ясно – он набрался самых разных слов у детей палубы. Лишенный ветра съеживался перед его агрессией, пока ветрогону это не надоедало, и он снова принимался мучить других лишенных ветра на палубе.

Джорон не собирался такое терпеть.

– Ветрогон, – позвал он, – пойдем со мной на корму.

Ветрогон повернулся к Джорону, склонил голову, зашипел, а потом прыжками последовал за ним.

– Что хочешь? – спросил ветрогон.

– Ты ведешь себя не так, как положено офицеру, ветрогон.

Тот посмотрел на него, обратив нарисованные глаза на лицо Джорона.

– Офицеру, – сказал ветрогон.

– Да. У супруги корабля Миас имеются определенные ожидания.

– Плохая супруга корабля, – прокричал ветрогон.

– Ты хочешь сам ей это сказать? Детей палубы за такое наказывают веревкой.

Ветрогон заворковал, наклонил голову и принялся чистить длинные перья, которые росли вокруг когтя на локте крыла, остальные прятались под одеяниями.