Темные глаза мальчишки взглянули на нее оценивающе.

– А зачем? Почему я должен это делать?

– Ну-у… Ты ведь… Ты ведь не хочешь нам зла? Ты только выполнял приказы…

Она говорила не очень уверенно. Мальчишка нахмурился:

– Я – злобный демон. Ты сама так говорила. И в любом случае, даже если бы я и правда хотел вам помочь, сейчас не стоит привлекать к себе внимание. Наш приятель африт пока что позабыл про нас. Он вспомнил осаду Праги, где такие големы, как этот, наводили панику на войска Глэдстоуна.

– Он что-то делает, – прошептал Якоб. – Скелет, в смысле.

– Ага. Пригнитесь.

Облако тьмы на несколько секунд застыло в своем продвижении, словно ужимки скачущего перед ним скелета повергли его в замешательство. Но потом оно, казалось, приняло решение. Щупальца тьмы потянулись в сторону Мэндрейка и посоха. Но и скелет не остался в бездействии: он поднял руку. Из руки вырвался сверкающий поток бледного света, который ударил в тучу. Раздался глухой удар, точно взрыв за массивными дверями. Обрывки черной тучи полетели во все стороны, извиваясь и тая в жарких лучах утреннего солнца, которое внезапно засияло с новой силой.

Бартимеус одобрительно хмыкнул:

– Недурно, недурно. Однако это ему не поможет.

Якоб с Китти затаили дыхание. Теперь, когда облако рассеялось, они увидели посреди двора гигантскую фигуру, отдаленно напоминающую человека, но при этом огромную, массивную, с грубыми, неуклюжими конечностями и колоссальной, похожей на каменную плиту головой, сидящей прямо на плечах. Исчезновение облака, казалось, выбило голема из колеи. Он бестолково размахивал руками, словно пытался собрать развеявшуюся тьму. Когда ему это не удалось, он, совершенно игнорируя торжествующие вопли скелета, тяжело зашагал дальше.

– Хм, Мэндрейку стоит поторопиться с этим заклинанием, – заметил Бартимеус. – Оп-па! Наш Гонорий снова вступил в дело!

– Прочь! – разнесся эхом по двору вопль скелета. – Посох моя собственность! Я бросаю тебе вызов! Не для того я стерег его больше сотни лет, чтобы какой-то трус его у меня похитил. Я вижу, как ты пялишься на меня сквозь этот глаз! Я вырву его и раздавлю в кулаке!

С этими словами он выпустил в голема еще несколько магических молний, однако голему это не причинило ни малейшего вреда.

Каменная фигура все шагала вперед. Теперь Китти были отчетливее видны детали головы: два условных глаза, просто дырки, а над ними, в середине лба – третий, побольше и куда более тщательно изготовленный. Этот глаз ворочался вправо-влево и сиял, как белое пламя. Расположенный ниже рот был всего лишь корявой дырой, тоже условной и совершенно бесполезной. Китти вспомнила слова демона: где-то в этом ужасном рту – волшебный манускрипт, который и придает чудовищу его силу.

Раздался вызывающий вопль. Африт Гонорий, разъяренный тем, что его магические атаки ни к чему не привели, бросился наперерез надвигающемуся голему. Крохотный на фоне массивной фигуры, скелет согнул колени и прыгнул, при этом из его рта и рук вырвались потоки магической энергии. Он приземлился прямо на грудь голему, обхватил костлявыми руками его шею, обвил ногами торс. Там, где скелет соприкоснулся с големом, поднялось голубое пламя. Голем остановился как вкопанный, поднял массивную, похожую на дубину руку и схватил скелет за лопатку.

На некоторое время двое противников замерли, сцепившись, в гробовом молчании. Пламя вздымалось все выше. Запахло паленым, повеяло немыслимым холодом.

А потом вдруг — грохот, яркая вспышка голубого света…

И скелет разлетелся вдребезги.

Осколки костей градом посыпались на мостовую.

– Странно…

Бартимеус сидел на земле, скрестив ноги. У него был вид зрителя, захваченного чрезвычайно интересным зрелищем.

– Действительно, очень странно. Понимаете, Гонорию ведь не обязательно было это делать. Это был безрассудный поступок, чистое самоубийство – хотя, конечно, в отваге ему не откажешь. Он, конечно, совершенно спятил, но все равно ведь он должен был понимать, что голем его убьет, как вы думаете? Големы уничтожают нашу магию, разносят в пыль нашу сущность, даже если эта сущность заключена в кости. Непонятно. Возможно, он все-таки устал от этого мира. Вот ты, Китти Джонс, можешь понять, зачем он это сделал?

– Китти… – Якоб настойчиво дергал ее за рукав. – Выход свободен. Мы можем выскользнуть наружу.

– Да…

Китти еще раз взглянула в сторону Мэндрейка. Он по-прежнему стоял, закрыв глаза и повторяя слова какого-то заклинания.

– Пошли…

Уничтожив скелет, голем некоторое время стоял неподвижно. Теперь он снова ожил. Его настоящий глаз сверкнул, заворочался и устремился на Мэндрейка и посох.

– Похоже, пришла очередь Мэндрейка.

Бартимеус говорил равнодушно, просто констатировал факт.

Китти пожала плечами и принялась следом за Якобом пробираться вдоль стены к арке.

И тут Мэндрейк поднял голову. Поначалу он, казалось, не сознавал надвигающейся опасности, но потом его взгляд упал на приближающегося голема. Лицо Мэндрейка расплылось в улыбке. Он поднял перед собой посох и произнес одно-единственное слово. Вдоль посоха снизу вверх заструилось светящееся розово-фиолетовое облачко. Китти замерла на месте. Послышался негромкий рокот, гудение – точно тысяча пчел, скрытых под землей. Воздух затрепетал. Земля слегка дрогнула.

– Не может этого быть! – сказал Бартимеус. – Не мог он овладеть им — по крайней мере, с первого раза.

Мальчишка улыбнулся еще шире. Он указал посохом Глэдстоуна на голема – тот растерянно остановился. Резьба на посохе переливалась цветными огоньками, лицо мальчишки было озарено их сиянием и жуткой радостью. Низким, властным голосом он изрек замысловатое заклятие. Облачко, струящееся вдоль посоха, ярко вспыхнуло. Китти сощурила глаза и наполовину отвернулась. Голем качнулся назад. Облачко заколебалось, зашипело, втянулось обратно в посох и пробежало по руке волшебника. Его голова резко откинулась назад. Его подбросило в воздух и с печальным стуком швырнуло о стену.

Мальчишка распростерся на мостовой, высунув язык. Посох вывалился из его руки.

– А-а. – Бартимеус с умным видом кивнул. – Он все-таки не сумел им овладеть. Так я и думал.

– Китти! – Якоб был уже довольно далеко впереди. Он яростно махал ей руками. – Давай, пока не поздно!

Гигантская глиняная фигура возобновила свое торжественное шествие к неподвижному телу волшебника. Китти устремилась было вслед за Якобом, потом обернулась к Бартимеусу:

– И что теперь будет?

– Теперь? После того, как мой хозяин слегка ошибся? Да ничего особенного. Вы убежите. Голем убьет Мэндрейка, заберет посох и отнесет его тому волшебнику, который смотрит на нас этим глазом.

– А ты? Ты не поможешь ему?

– Против голема я бессилен. Я уже пробовал как-то раз. Кроме того, когда вы только что пытались сбежать, мой хозяин отменил все свои предыдущие приказы – в том числе и мою обязанность его защищать. Если Мэндрейк умрет, я окажусь на свободе. Так что выручать этого идиота не в моих интересах.

Голем уже поравнялся с лимузином и приближался к телу шофера. Китти снова взглянула на Мэндрейка, который лежал без сознания у стены. Она закусила губу и отвернулась.

– Видишь ли, большую часть времени я не обладаю свободой воли, – громко сказал демон у нее за спиной. – Так что когда я ее наконец получил, вряд ли я использую ее ради того, чтобы навредить себе. Вот что делает меня высшим существом по сравнению с такими бестолковыми людьми, как ты. Это называется «здравый смысл». В любом случае, – добавил он, – тебе разумнее будет смыться. Твоя устойчивость к магии против голема может и не помочь. Приятно все-таки видеть, что ты делаешь именно то, что сделал бы на твоем месте я, и удираешь, когда этого требует благоразумие.

Китти с шумом выдохнула воздух и сделала еще несколько шагов вперед. Потом снова оглянулась через плечо.

– Мэндрейк меня бы спасать не стал, – сказала она.

– Вот именно. Ты умничка. Беги себе, и предоставь ему умереть.