К моему замешательству, Импульс вообще не вернулся.
Минотавр задумчиво потер морду. Странно и смутно знакомо… Где-то я такое уже видел…
Я прислушался, стоя у дыры. И снова не услышал ничего, кроме отдаленного грохота. Минотавр проскользнул в дыру…
И очутился в огромной галерее, вдвое выше всех прочих залов. Дождь хлестал в высокие прямоугольные окна где-то под потолком, и откуда-то, возможно, с какой-то далекой башни, сочился слабый беловатый свет, слегка освещавший верхние части предметов. Галерея была наполнена древними статуями колоссальных размеров, окутанными тьмой: два ассирийских джинна-привратника – крылатые львы с человечьими головами, что некогда охраняли ворота Нимрода[166]; разношерстное сборище египетских богов и духов, выточенных из десятка сортов цветного камня и снабженных головами крокодила, кошки, ибиса и шакала[167]; огромные скульптурные изображения священных жуков-скарабеев; саркофаги давно канувших в Лету жрецов и, прежде всего, фрагменты высеченных из единого монолита статуй великих фараонов: обломки лиц, рук, торсов, ног, отрытые в песке и привезенные на парусниках или пароходах в серые северные земли.
В других обстоятельствах я бы совершил здесь ностальгическую прогулку в поисках лиц давних друзей или хозяев, но сейчас время было неподходящее. Вплоть до середины галереи тянулся отчетливый коридор. Несколько фараонов помельче уже валялись по сторонам, точно жалкие кегли, а пара-тройка богов стояли куда ближе друг к другу, чем допустили бы это в жизни. Но с ними у хулигана проблем не возникло, а вот некоторые статуи покрупнее, похоже, сумели-таки оказать сопротивление. В середине галереи, прямо на пути злодея, высилось гигантское изваяние сидящего Рамзеса Великого, более девяти метров в высоту, из цельного куска гранита. Верхушка его головного убора слегка содрогалась; из темноты у ее подножия доносился приглушенный скрежет – видимо, неведомый злодей пытался отпихнуть Рамзеса с дороги.[168]
Через пару минут даже утукку мог бы сообразить, что такого здорового противника проще всего обойти стороной и продолжать свой путь. Но мой злодей продолжал трудиться над статуей, словно болонка, пытающаяся разгрызть слоновью берцовую кость. Так что, по всей видимости, мой противник (приятная мысль!) чрезвычайно глуп. Или, возможно (не такая приятная мысль), он просто крайне честолюбив и стремится причинить максимальный ущерб.
Как бы то ни было, на данный момент он явно был занят по уши. И это давало мне возможность поближе взглянуть на то, с чем мне предстояло иметь дело.
Минотавр беззвучно прокрался через темный зал к высокому саркофагу, который пока что оставался нетронутым. И выглянул из-за него в сторону статуи Рамзеса. Выглянул – и озадаченно нахмурился.
У большинства джиннов идеальное ночное зрение. Это одно из бесчисленных преимуществ, которыми мы обладаем по сравнению с людьми. Понятие темноты для нас практически не имеет смысла, даже на первом плане, который способны видеть и вы тоже. Но теперь, хотя я со скоростью мысли просматривал все планы с первого до седьмого, я обнаружил, что не в силах пронзить взглядом глубокий омут черноты, расположенный у подножия статуи. Черное пятно то разбухало, то сжималось, но оставалось все таким же непроницаемым на любом из планов. То, что заставляло содрогаться Рамзеса, находилось глубоко во тьме, и разглядеть его я не мог.
И тем не менее я вполне мог приблизительно определить его местонахождение. А поскольку злодей любезно оставался на одном месте, по всей видимости, наступило время для внезапной атаки. Я огляделся в поисках подходящего снаряда. Поблизости, накрытый стеклянным ящиком, лежал странный черный камень неправильной формы, достаточно скромного размера, чтобы его поднять, однако достаточно большой, чтобы расколоть башку африту. Одна сторона его была плоской, и на ней красовались какие-то письмена, но читать их мне было некогда. По всей вероятности, это были правила для посетителей, потому что они вроде бы были написаны на двух, не то трех языках. В общем, ничего ценного.
Минотавр аккуратно и бесшумно поднял стеклянный ящик, которым был накрыт камень, и поставил его рядом на пол, так же бесшумно. Потом оглянулся – облако черноты все так же агрессивно колыхалось у ног Рамзеса, однако статуя оставалась неподвижной. Хорошо.
Минотавр повернулся, наклонился – и вот камень уже оказался в его мускулистых руках. Я принялся отступать назад, ища позицию повыигрышнее. Мне попался на глаза сравнительно небольшой фараончик. Лицо его было мне незнакомо – должно быть, он был не из самых известных. Даже его статуя вид имела слегка виноватый. Однако сидел он на высоком резном троне, стоящем на помосте, и колени его выглядели достаточно широкими, чтобы минотавру было где встать.
Не выпуская из рук камня, я запрыгнул сперва на помост, потом на трон, а оттуда на колени к фараону. Я прищурился через его плечо — превосходно: теперь я находился как раз на расстоянии броска камнем от пульсирующей черноты, и притом достаточно высоко. Я напряг свои козлиные ноги, занес руку, фыркнул, призывая удачу, и запустил камень по крутой траектории, точно из осадной катапульты.
На секунду – а может быть, на две – его исчерченная письменами поверхность взблеснула в свете, падающем из окон, а потом камень рухнул вниз, точнехонько перед статуей Рамзеса, в середину черной тучи.
Хрясь! Раздался удар камня о камень, скалы о скалу. Из тучи полетели во все стороны мелкие черные осколки, рикошетя от стен и разбивая стеклянные витрины.
Ну, во всяком случае, во что-то я попал, и попал сильно.
Черная туча вскипела, точно охваченная порывом гнева. На миг завеса отдернулась. Я мельком разглядел в ее глубине нечто ужасное и огромное, размахивающее гигантской рукой в безрассудной ярости. Потом облако снова сомкнулось и поползло в стороны, окутывая подножия близлежащих статуй, словно пытаясь вслепую нащупать супостата.
А отважный минотавр тем временем старался сделаться как можно незаметнее: я съежился на коленях фараона и подсматривал сквозь щелочку в мраморе. Даже рога мои слегка поникли, чтобы не быть замеченными. Я следил, как тьма двинулась вперед: то, что находилось внутри нее, направилось на поиски недруга. Оно оставило статую Рамзеса в покое и поползло вперед, поочередно окутывая близлежащие статуи. До меня доносились равномерные глухие удары – звук шагов невидимых ног.
По правде говоря, мои надежды на успех были и так не особенно велики, раз уж мой противник был в состоянии проходить сквозь каменные стены. И все же я был слегка разочарован тем, что камень причинил злодею так мало вреда. И тем не менее это все же позволило мне хотя бы мельком увидеть существо внутри облака, а поскольку одной из моих задач, если я не сумею уничтожить эту тварь, было раздобыть хоть какие-то сведения о ней, мое поручение, пожалуй, можно было считать отчасти исполненным. Если небольшой камень сумел пробить небольшую брешь в окутывающей его тьме – что удастся сделать с помощью большого?
Колышущееся облако уползло прочь, исследовать подозрительную группу статуй на другом конце галереи. Минотавр неслышно, точно тень, соскользнул с колен фараона и короткими перебежками устремился на противоположную сторону галереи, где он заприметил стоящий у стены огромный, высеченный из песчаника торс другого фараона.[169]
Торс был высоченный, метра четыре. Я протиснулся в тень позади него, прихватив по дороге маленькую погребальную урну с соседней витрины. Хорошенько спрятавшись, я высунул наружу волосатую руку и швырнул урну на пол в трех метрах от себя. Урна разбилась с подобающим грохотом.
Облако тьмы тотчас же развернулось и резво поплыло на шум, как будто только того и ждало. Торопливые шаги эхом отдавались в зале. Щупальца тьмы тянулись во все стороны, охлестывая статуи, мимо которых проплывало облако. Облако приблизилось вплотную к разбитой урне и остановилось над ней, неуверенно колыхаясь.
