— Я слышал, что вы хотите продлить контракт, — вставил П'кем.

— Продлить получится только по результатам, — вздохнул Ит. — А если результатов не будет…

— Понимаю, — вздохнул рауф. — Ладно, подумаем. Но все равно, вы пока что поработайте в обычном режиме, хорошо? Тем более что как я уже говорил, нам необходима ваша помощь.

— Сулина? — обреченно поинтересовался Ит.

— Она самая. Через неделю тут будет командование. У нас есть карт-бланш — после разработки когни группой Ольшанской мы имеем на это право.

— Снова-здорово. — Скрипач рассердился. — Как же мне надоело это все, кто бы знал!

— Догадываюсь, — покивал П'кем. — А что нам остается?

— Не знаю. — Ит отставил опустевшую чашку, подпер голову руками. — П'кем, как вы считаете, если мы отработаем Сулину, нам дадут легальную миссию по договору с Альянсом на острове?

— Я в этом уверен. — П'кем кивнул. — По-моему, именно этого от вас и добиваются.

— Почему я не удивлен? — в пространство спросил Скрипач. — Впрочем, скоро я вообще разучусь удивляться, наверное.

— Ребята, только вы сможете проникнуть на эту базу, — просто сказал П'кем. — Спецов вашего уровня…

— Их предостаточно, — скривился Ит. — Почему мы?

— Не знаю. И где их предостаточно, я тоже не знаю. Мы четверых агентов потеряли на этой базе, буду уж с вами откровенен. Пробовали делать забросы, никто не вернулся. Альянс ведь тоже не идиоты.

— Отнюдь не идиоты, — кивнул Ит. — Знаете что? Вы сейчас нам все подробно расскажете, и мы будем решать, что именно можно сделать. Желательно обговорить все до того, как тут будет комиссия и начнутся разговоры на другом уровне. Нам нужно быть подготовленными. Хотя бы. Хоть как-то.

— Ладно, давайте приступим. — П'кем пересел за стол, вытащил бумаги. — Итак, смотрите, что уже было сделано…

— …как вы сами видите, это нереально. Снова нереально. Любой заброс, любой проход в ускоренном режиме будет мало что зафиксирован. Пресечен в самом начале. По нашим данным, на базе работают сотрудники службы Антиконтроля, которые ничуть не ниже уровнем, чем все, кого присылает Служба. Поэтому…

— Поэтому дело заведомо обречено на провал, — зло сказал Скрипач. — И вы сами это отлично видите.

Совещание шло уже не первый час.

День выдался знойным, безоблачным; окна в небольшом зале административного корпуса стояли распахнутыми настежь, в зале работали два кондиционера, отданных П'кемом, но все равно было очень душно и жарко.

За окнами была свобода. Лазурное небо, безоблачное и невинное, замершие на летном поле машины, тишина. Благодать…

Сидеть было тяжело. И муторно.

Разговор шел по кругу, и края ему видно не было. Все устали, всем надоело, а вопрос, о котором шла речь, никак не сдвигался с мертвой точки. Скрипач давно уже откинулся на спинку стула и обмахивался сложенным листом бумаги, который до этого за полтора часа успел изрисовать вдоль и поперек полосочками да кружочками, Ит сидел прямо, полуприкрыв глаза, и, кажется, что-то про себя прикидывал. Всего в совещании принимало участие десять человек, из которых интерес к происходящему проявлял, пожалуй, только генерал Дорохов, приехавший из Москвы, да его секретарь, в обязанности которого входило ведение протокола. Молодой человек работал усердно, потел, еле слышно бормотал что-то себе под нос (писал он, разумеется, на коммуникатор, который тут же переводил устную речь в текст, и надо было давать пояснения), и вообще, казалось, что он один в этом зале находится при деле.

Остальные давно уже сдулись, как забытые после праздника воздушные шарики. Даже П'кем украдкой ослабил ворот своей формы.

Дослушав очередного оратора, Ит открыл глаза, облокотился о стол и в пространство произнес:

— Все ясно. Товарищи, давайте попробуем подойти к делу с другой стороны. Не знаю, как вы, Петр Алексеевич, но мы считаем, что нынешний подход в корне не верен.

— В смысле? — не понял генерал.

— Исходные условия ставятся одни и те же каждый раз. Было четыре заброса, так? Два с десантированием. Один — попытка подойти к базе водой. Еще один — заход со стороны Румынии. Все кончались гибелью работавших агентов.

— Верно.

— Так вот. Я думаю, следует пойти от обратного. Полностью.

— Это как? — поинтересовался кто-то.

— Есть у меня одна мысль… — Ит коротко глянул на Скрипача, тот нахмурился. — Агента вот так они не пропустят. Это раз. Два — они явно ждут чего-то от острова. Три — в наших силах им это что-то дать. Дать так, чтобы взяли. Но для этого нужно уточнить один момент.

— Какой?

— Скажите, со стороны Альянса, по вашим данным, конечно… — Ит запнулся. — На планете было зарегистрировано появление или работа хотя бы одного нэгаши?

— Ой, не надо… — прошептал Скрипач. — Не надо, пожалуйста…

Метаморфозы «Пластина» и «Коготь» были старыми.

И весьма изношенными.

То есть Пластина еще работал кое-как, а вот Коготь… уже пять лет Скрипач не мог его использовать, потому что метаморф перешел порог воздействия базовой личности и больше ей не подчинялся.

Эту досадную правду они узнали во время тестов, по счастью, внутренних — иначе Скрипача бы отстранили от работы как непригодного.

Пробный выход в метаморфозу они делали в степи, в ста километрах от дома — и потом Ит, разумеется, работая Пластину (иначе бы не догнал), охотился на Когтя почти двенадцать часов. По счастью, обошлось. Поймал. Отделал, по словам Скрипача, под хохлому, заставил сбросить «форму», выйти из метаморфозы. Дотащил до дома, хорошо, что мужей дочери не было, а сама Маден отлично умела держать язык за зубами, и к тому моменту получила статус, позволявший дать заключение по форме… И дала. Сорок семь процентов. Работать в форме — нельзя, а так — форма безопасна, на другой деятельности не сказывается.

На самом деле Коготь тянул на тридцатку, не более того.

Он действительно был опасен, смертельно опасен, но, по счастью, никакая метаморфоза не сумеет проявиться произвольно, без приказа носителя. Без кода, без сознательного решения. Да и срок вхождения был порядочный, почти шесть часов.

Скрипач самоубийцей отнюдь не был. И Когтя просто больше не использовал. И не собирался.

Пластина, метаморф Ита, был более «покладистым», если вообще можно назвать покладистым самолюбивого, до крайности эгоистичного ящера с явно садистскими наклонностями, и не стесняющегося в средствах. Решения Пластина, разумеется, принимал сам, но все-таки с опорой на решения базовой личности. Самым тяжелым моментом работы в облике нэгаши для Ита был выход — ящер категорически не хотел, чтобы его пусть даже временно отправляли в резерв, и сопротивлялся, как мог.

Очень жаль, что для задачи никак не подходит ни меланхоличная любительница полировать ноготки Найф, ни эстет когни Глаз, ни немножко инфантильный гермо Сай-Син… Если что-то вообще получится, то единственный, кто сумеет справиться — это Пластина. И никто более.

Скрипач обреченно вздохнул, отложил свой лист с кружочками и полосками и горестно поглядел на Ита.

— Согласно пакту сюда запрещен въезд для нэгаши. — Дорохов с интересом посмотрел на Ита. — С обеих сторон, разумеется. Что вы задумали, Ит?

— Я метаморф, одна из метаморфоз — ящер. — Ит активировал свой коммуникатор, и над столом перед собравшимися повисло объемное изображение Пластины. Впечатление оно производило весьма достойное — нэгаши выглядел внушительно и экзотично. Черный костяной гребень, спускающийся до середины спины, чешуя платинового оттенка, изящная шея, точеная голова, широкие плечи. Пластина был сантиметров на пятнадцать выше Ита и почти в два раза сильнее — когда моделировали, Ит вспомнил Палача, свою первую победу, и поневоле перенес на метаморфозу некоторые его особенно запомнившиеся черты. Хороший такой нэгаши в результате получился. По крайней мере, внешне. Но вот все остальное…

— Сколько он весит? — деловито спросил П'кем.