– Можно и к озеру, – поддержал брата Хорек. – Все равно куда идти, один фиг, ничего тут не знаем. Авось, подфартит.

– Только…

– Что?

– Пешком туда далеко, дней десять идти. На кошках верхом ехать придется.

– А они позволят? – изумился Хорек.

– Позволят, – заверила Лина, поворачиваясь к умывающейся кошке. – Кис-кис-кис…

Животное скорчило недовольную морду, но подошло. Девушка попыталась взобраться на него, но ничего не вышло, кошка словно издевалась – то отойдет, то присядет, то снова умываться начнет. И при этом поглядывает так насмешливо, что хочется ругаться. Отчаявшись, Лина уселась на траву и расплакалась от досады. Укоризненно мяукнув, кошка исчезла в зарослях, но ненадолго – вскоре снова появилась с гроздью каких-то крупных продолговатых плодов в зубах. Положила их перед людьми и уселась с видом, явно говорящим: «Пока все не съедите, никуда не поедем!»

– По-моему, она нас за своих котят принимает… – растерянно сказала Лина.

– А кто ее знает? – пожал плечами Кошак, садясь. – Может, и принимает. Вон, как облизывала. Но что это она такое притащила, интересно? О, класс! Сосиски!

Лина подняла с травы довольно большой, с три ее кулака плод, и очистила шершавую кожуру. Откусив кусочек, она согласилась с мнением парня. Действительно, сосиска. Нежная, вкусная, сочная! Разве что холодная. Дома таких вкусных пробовать не приходилось – в кафе, к которому она была приписана, готовили только самые дешевые. Да уж, извращенная фантазия у этих аарн. Додумались тоже – сосиски на дереве выращивать! Причем, уже вареные. Или это все же не мясо, а что-то другое? Но вкус мяса. Не став морочить себе голову, Лина махнула рукой на все непонятное и с удовольствием принялась за еду.

Когда все поели, кошка повернулась к зарослям, и оттуда тотчас вышли еще две такие же. Только на самую малость поменьше. Все три легли, позволяя людям взобраться на себя – иначе и невозможно, слишком велики были эти животные. Сидеть оказалось довольно удобно, но Лина боялась, что упадет. Поэтому легла на живот, обхватив шею кошки руками, отчего та недовольно мяукнула. Ноги девушка положила ей на спину, сжав бока коленями. Вот так можно и удержаться! Близнецы, посмотрев на это, повторили ее позу.

Дождавшись, пока люди усядутся, кошки рванулись прочь с поляны. Они мгновенно набрали скорость и вскоре понеслись так быстро, что деревья слились в туманную полосу. Все помыслы Лины были об одном – не свалиться. Однако где-то в глубине сознания звучал не дающий покоя вопрос: что же с ней будет дальше? Может, наконец, повезет? Очень хотелось надеяться.

Внизу проносились непролазные джунгли, только изредка мелькала какая-нибудь небольшая поляна. Шон мрачно смотрел на экран биосканера, ругаясь сквозь зубы. Шел второй день поисков, но никаких следов беглецов обнаружить так и не удалось. Магистр связывался с поисковыми группами каждые два-три часа и требовал продолжать, прикладывать все усилия, угрожая мыслимыми и немыслимыми карами. Надсмотрщики даже спали урывками и по очереди – вызывать гнев своего господина они не рисковали, слишком хорошо знали, на какую жестокость тот способен. Пришлось повидать. Предшественника Шона, например, бросили живым в чан с кислотой. Не хотел бы он себе такой смерти. Где же спряталась эта проклятая девчонка? Почему сканеры ее не видят?

А надолго задерживать технику на орденской планете нельзя – погода уже начинает портиться. Еще несколько дней, и начнутся бури, а через неделю-другую – и зима. С лютыми морозами, к которым бараки совершенно не приспособлены. Отопления в них не было.

Вспомнились хищные птицы, с какой-то стати напавшие на них. Шон задумался, пытаясь понять, почему это произошло. Он был далеко не дураком, хотя обычно и предпочитал притворяться – легче выжить, когда сильные не воспринимают тебя всерьез. Строить логические цепочки, однако, старший надсмотрщик умел неплохо, не зря в свое время три курса проучился в Рионгском имперском университете. Как раз на биоинженерном факультете. Поэтому лучше других понимал, что такое экосистемы и как они взаимодействуют. Внезапное нападение пернатых не лезло ни в какие ворота, противоречило логике и здравому смыслу. Должна быть причина. И причина веская.

Цепочка за цепочкой мысли скользили в голове. Но ни одно предположение не казалось верным, не было ни единого фактора для столь резких изменений. Кроме… Кроме прибытия девчонки, за которой сейчас шла охота. Да и сама эта охота… Кому Барселат могла быть настолько нужна, чтобы сам Колсен испугался этого интереса? А он явно испуган, Шон руку готов был заложить за это. Нет, магистр, похоже, чего-то недоговаривает. Да и неудивительно: кто такой старший надсмотрщик, чтобы вводить его в курс дела? Ноль без палочки. Даже меньше.

Шон сцепил зубы, вспомнив свою нелепую жизнь. Прежний он в сторону нынешнего только плюнул бы с отвращением, узнав, чем пришлось заниматься. В юности ведь мечтал стать ученым, буквально дышал биотехнологиями, фанатично искал любую информацию по ним. И люто ненавидел орден за то, что тот скрывал от остальной галактики свои невероятные открытия. Вот с этой ненависти, с уступки ей, похоже, и началось его падение. А закончилось ли? Сомнительно. Сперва бросил университет и во время Великой Войны пошел добровольцем в наземные войска СПД, жаждая отплатить Аарн. Сделал вид, что поверил вербовщикам. Затем шаг за шагом падал все ниже, раз за разом потакал своим слабостям, позволял себе все больше, тут же находя этому оправдания. И докатился до надсмотрщика на ратиксовых плантациях…

Он не знал, с чего вдруг возникли эти вот размышления. Возникли, и все. Давно уже Шон старался не анализировать свою жизнь, слишком неприятные выводы из такого анализа следовали. Однако пора признать, что он банкрот. Полный банкрот во всем! И как человек, и как мужчина. Дома нет, жены и детей не завел, ученым не стал. Да никем не стал, если разобраться. Даже денег – и тех толком нет. Практически все, что зарабатывал, Шон пропивал, заливая отчаяние, в котором боялся признаваться даже себе. Притворялся крутым мачо, которому море по колено. А шалав вокруг всегда хватало, но именно шалав, не женщин. Ни с одной из таких относительно нормальный мужчина судьбу не свяжет. Хотя и такие дураки порой попадаются. Только очень быстро начинают жалеть о своей глупости – видал он таких.

Так Шон и шел по жизни – любым способом добывал деньги и пускался в дикие загулы, чтобы хоть как-то забыться. Вот только забыться не получалось. Особенно в последние годы – после того, как стал надсмотрщиком. А ведь еще повезло, что оказался на бывшей орденской планете, где нельзя развернуться во всю ширь. Знал, что творили с рабами его коллеги в обычных мирах, где биосфере до бедняг дела не было. Нет, с этим пора завязывать. Если выживет, надо будет как-нибудь убраться из Даргона. Подальше от магистра, которого он боялся до дрожи в коленках – человека столь холодно-прагматичной жестокости Шон раньше не встречал.

– А сам ты лучше, что ли? – неслышно спросил надсмотрщик себя и горько усмехнулся.

Да ничем он не лучше магистра! Давно перестал видеть в рабах людей, издевался над ними, как мог. Сколько несчастных по его вине ушли в мир иной? Как бы не сотни. А ведь придет время, когда Благие за все спросят. Обязательно придет. Впрочем, может, уже пришло? Может, эта ситуация – начало платы за содеянное? Трудно сказать, но давно у Шона не было так погано на душе. Напиться бы сейчас до потери сознания, но нельзя – надо искать девчонку, чтоб ей сквозь землю провалиться.

Усилием воли старший надсмотршик заставил себя отвлечься от размышлений о собственной жизни и снова задуматься о странном поведении биосферы после появления Тиналины Барселат. Никто не знал, что он тайком занимается биологическими исследованиями – юношеское увлечение никуда не делось. Достижения биотехнологов ордена вызывали восторг, которым и поделиться-то было не с кем. Проклятый побери, да вся эта планета – продукт биоинженерии! Иного вывода Шон сделать не мог.