Поздоровавшись, Паула не стала заводить ни к чему не обязывающий «этикетный» разговор – она сразу перешла к делу.

– У меня всего лишь один вопрос, Вацлав: тебе нужен твой ребенок? – спросила Паула, пригубив сок.

Вначале чех отметил, что женщина предпочла свежевыжатый апельсин любимому ею прежде белому сухому вину – и только потом осознал, что она сказала.

– Поясни, – холодно сказал он.

– Я беременна. От тебя – ты единственный мужчина, с которым я спала за последние два месяца. Если захочешь, любой генетический тест подтвердит твое отцовство.

– И что ты хочешь?

– Есть два варианта. Если тебе нужен этот ребенок, я согласна его выносить и родить, а также ухаживать за ним первый год – разумеется, не бесплатно. Если тебе ребенок не нужен – я буду благодарна, если ты устроишь меня в хорошую клинику, где мне сделают аборт. Ты, думаю, знаешь, что в Румынии медицина бывает двух видов – дорогая и плохая.

Вацлав с облегчением вздохнул – он боялся, что Паула попытается на него как-либо давить – требовать брака, или содержания, или признания ребенка, или еще чего-то в этом духе. Предложение женщины казалось ему вполне логичным и обоснованным, хорошая клиника на примете была…

И тут что-то дернуло его на мгновение рассредоточиться и взглянуть на Паулу другим взглядом.

Пражски ощутил нечто подобное тому, что чувствует человек, когда через его тело пропускают электрический ток не очень высокого напряжения. Такого потенциала он не видел никогда и ни у кого! В перспективе Паула могла стать сильнее его самого – точнее, могла бы, если бы ее обучением занялись хотя бы лет пятнадцать назад.

– После обеда поедем в клинику, – сказал он. – Если плод женского пола – ты останешься там же и вечером тебя прооперируют. Я все оплачу и оставлю тебе деньги на то время, что ты будешь приходить в себя. Если плод – мужского пола, то ты будешь рожать. Сколько ты хочешь за ребенка?

– Столько, сколько ты посчитаешь нужным заплатить, – пожала плечами женщина. – Ну и, если тебе несложно – я была бы благодарна за помощь в получении немецкого или франко-британского гражданства.

– Это не проблема.

– Хорошо. Можно еще один вопрос? – Она дождалась кивка и продолжила: – Твоя категоричность относительно пола ребенка – это что? Отчаянное мужское желание сына? Почему такое пренебрежение дочерью?

– Я хочу сына, а дочь мне без надобности, – солгал Вацлав.

На самом деле причина была другой. Требование к потенциальной матери ребенка – принадлежность к белой расе – обуславливалось чистой генетикой. Ею же обуславливался и пол ребенка.

Диагностика показала, что ребенок – мужского пола. Вероятность погрешности – не более одной десятой процента. Паула поехала собирать вещи, а Вацлав заказал билет на самолет – ему нужно было лететь в Новую Ниццу, а свой личный самолет он оставил Пауле: сейчас она хранила в себе его самое главное богатство.

Спустя восемь месяцев, ровно в положенный срок, Паула родила. Пражски приехал в больницу на следующий день. Вошел в палату – и остановился, дурное предчувствие заставило его напрячься.

– Что случилось? – прямо спросил он женщину.

– Пан Пражски, позвольте, я вам все объясню, – появился словно бы из ниоткуда врач. Его Вацлав знал, профессиональному мнению доверял и потому согласился.

– Понимаете, пан Пражски… дело в том, что пани родила… не мальчика.

– У нее дочь? Но все обследования показывали, что плод – мужского пола, – нахмурился чех.

– Все не так просто. Дело в том…

– Говорите прямо, доктор. Я невпечатлительный папаша.

– Хорошо. Ребенок родился с внешними половыми органами обоих полов. Женские нормальные, мужские сильно недоразвиты. Анализ на кариотип показал наличие у ребенка Y-хромосомы. Генетически – это мальчик, но полноценным мужчиной он не вырастет. Гормональное развитие определит операция, которую мы должны сделать.

– Что будет, если прооперировать ребенка так, чтобы он стал мужского пола?

– Будет мальчик с недоразвитыми половыми органами, бесплодный. Если наоборот – будет девочка, физически полноценная, но, опять же, бесплодная.

Вацлав почти сказал – «делайте мальчика». Но в последний момент передумал.

Физическое уродство порождает комплексы. Сексуальная несостоятельность у мужчины порождает очень большие комплексы. Бесплодность для женщины – пусть не вариант нормы, но далеко не такая трагедия.

– Что вы как врач можете порекомендовать?

– Я бы оперировал и адаптировал ребенка в женский пол.

– Тогда так и делайте, – сказал Вацлав и вышел.

Вечером он ужинал с потенциальным поставщиком, обсуждал контракт, который в случае его подписания должен был уменьшить расходы на производство почти в полтора раза, но мыслями был далеко от собственного бизнеса.

Что делать теперь с ребенком? Если дитя унаследовало силу обоих родителей, то позволять ему расти где-то отдельно нельзя. Либо оставить у себя и обучать, либо обезвредить сейчас.

«Обезвредить» отдавало кислятиной и ложью, ложью самому себе. Вацлав долго подбирал это слово, а подобрав – скривился, будто наступил в вонючую лужу. Он не привык врать себе.

Ребенка надо либо оставить и воспитывать самому, либо убить.

Да, так звучало честнее. Но произнеся мысленно это «убить», осознав его, он понял, что убить не сможет. Даже приказать кому-то не сможет.

Если же девочка не имеет особой силы, то…

То ее все равно придется оставить. Ребенок, в котором течет кровь Вацлава Пражски – слишком лакомый кусочек для кого угодно. Если она не унаследовала силу – из нее можно вырастить неплохого специалиста. Плохо, что она мулатка, но это можно перебить правильным воспитанием и образованием.

После ужина он снова поехал в больницу – поговорить с Паулой. Женщина явно ждала его, ждала – и боялась. Когда Пражски вошел в палату, она вздрогнула, подалась вперед.

– Я не знаю, почему так получилось. В нашей семье не было ничего подобного, я узнавала…

– Я тоже узнавал. Успокойся. Это не твоя вина, что так вышло. Ты родила здорового ребенка, выполнив этим свою часть договора. И ты можешь не бояться, что я не выполню свою.

– А что будет с… ребенком?

– Первый год ей нужно грудное молоко, насколько я понимаю. Ты возьмешь это на себя или мне искать другую женщину? Косметическую операцию по восстановлению внешнего вида груди я оплачу, разумеется, кроме того, ты будешь получать жалованье за каждый месяц работы кормилицей и няней. Но ты должна забыть о том, что ты – ее мать.

– Понимаю. Но…

– Спрашивай.

– Почему ты так щедр? Гражданство, квартира, большие деньги – и это только за роды. Ты не обязан оплачивать мне подтяжку груди и все такое – но ты это делаешь. Почему?

Вацлав поймал ее взгляд, усмехнулся. Как и все, кто был до нее, Паула пыталась принять одно за другое.

– Не обманывайся. – Он покачал головой. – Я не влюблен в тебя. Но я хочу полной отдачи в том, за что плачу. Мне нужно высшее качество. И для его получения лучше не скупиться. Ты – наемная кормилица и няня. Если ты будешь знать, что по окончании своей работы ты получишь не только деньги, но и бесплатное восстановление твоей внешности, ты не станешь отлынивать лишний раз от кормления, к примеру.

– Прагматично, – сказала Паула.

– Да, – кивнул Вацлав и вышел.

Через несколько дней он впервые увидел ребенка. И испытал что-то вроде горького разочарования, не увидев в ней ни малейшего признака силы родителей. Но переигрывать что-либо было уже поздно.

– Как вы назовете ребенка?

Он посмотрел в окно, скользнул взглядом по крохотному зеленому скверику, за пределами которого сдержанно горели вывески. Кафе «Нуар», стрелковый клуб «Вильгельм Телль», салон цветов «Кира»…

– Кира.

Деревня лежала между двух холмов, тихая и темная. Спящая или мертвая? Стас тыльной стороной ладони стер выступившую на лбу испарину. Конечно же, спящая, как же иначе?