За два года подобной "практики" согласились трое. Один коротал время в ожидании встречи с кем-то и отключился, даже не предупредив. Второй удивился, но разговор поддержал, пока не услышал о благотворительности… К удивлению Вениамина Андреевича, собеседник встретил идею с энтузиазмом. Долго слушал, и, наконец, сказал: "это все прекрасно, но скажите, наконец, главное – как именно вы с этого на первый взгляд бесперспективного и бесполезного занятия сумели получить выгоду?". Тут не выдержал уже сам инженер. С третьим получилось еще обиднее – им оказался пьющий в одиночестве мужик, который принял странный звонок как возможность пожаловаться кому-то на то, что зарплата маленькая, любовница требует денег, зарплата маленькая, жена, стерва, смеет ему изменять, зарплата маленькая, сын-лоботряс тоже требует денег, а зарплата маленькая, друг его кинул, зарплата маленькая… Услышав про зарплату в седьмой раз, Вениамин Андреевич прервал разговор.

Но от привычки своей так и не отказался. И каждый день, в десять часов вечера, набирал случайный номер…

– Внимание, оставайтесь в своих квартирах! – разносился по кварталу механический голос. – Идет полицейская операция. Оставайтесь в своих квартирах. Приготовьте документы для осмотра. Идет полицейская операция. В целях безопасности, оставайтесь в своих квартирах.

На улице хлопьями валил густой и холодный снег, он искрился в осветительных лучах полицейских флаеров и падал на стекла, на готовые к стрельбе плазмеры, на черные шлемы с зеркальными забралами, на разлохмаченные, как всегда, волосы Админа, такого нелепого и смешного с заведенными за голову руками и скованными пластиковыми наручниками запястьями… Снег ровным белым ковром устилал улицу, скрывая серый асфальт, и только возле лежащего ничком Сивого расплывался огромной уродливой алой кляксой.

Стас боялся даже дышать. Густой снег уже смазал его следы и засыпал прижавшегося к земле юношу. Громко подвывал на одной ноте раненый пулей в живот Тайгер, матерился Гранд – пока не получил прикладом автомата в зубы. Джонни не было сегодня в штабе, ему повезло…

"Зачем Тайгер так громко воет? – стучало в голове. – Я ему нос сломаю, если он сейчас же не заткнется".

Вот только Стек сам был в шаге от того, чтобы завыть. От безнадежности, от страха, от боли в сломанной во время прыжка из лестничного окна третьего этажа руке – и как он ухитрился повредить руку и не переломать ноги? Страх отупляющей волной накатывал на его разум, лишая способности думать.

"Тайгер, сволочь, заткнись!"

Глухо щелкнуло – и Тайгер вдруг заткнулся. Стас заскулил – тихо, неслышно.

Зачем возиться с раненым бандитом? Проще пристрелить. Никто не будет разбираться, а врачи только спасибо скажут, им меньше работы.

"Тайгер!!!"

Перед глазами вставали лица "неразлучной парочки", Тайгера и Севы. Жизнерадостные ребята, бывшие спортсмены, не курили, не пили и никогда не употребляли наркотиков. Больше всего на свете мечтали выбраться из трущоб. Выбрались… на тот свет.

Мать умерла слишком давно, а отец просто как-то незаметно исчез из жизни Стаса, чтобы тот успел понять, что такое смерть тех, кто тебе не безразличен. Юноша видел смерть, видел так близко, что был уверен – он знает о ней все. Он убивал – прямо или косвенно, как скончавшегося на следующий день после тех новостей Лимонова. Он видел, как умирает подстреленный в стычке двух банд молодой парень. Но сейчас, впервые жизни, на глазах Стаса убивали его друзей, людей, которые доверили ему жизнь.

– Внимание, оставайтесь в своих квартирах! Идет полицейская операция! Приготовьте документы…

Тихо всхлипывал Гранд, разом растеряв всю свою ершистость. Админ стоял у флаера, с заведенными за голову руками и непонимающе, неверяще смотрел на тела Тайгера и Сивого.

– Идет полицейская операция!

"Господи, за что?!!"

Стас потерял сознание.

Когда он очнулся, полицейские уже уехали. Трупы убрали, кровавое пятно на том месте, где лежал Сивый, завалило снегом так, что алые контуры уже не проступали, только ровный свет уличных фонарей отражался от блестящего белого покрывала.

Мучительно ныла сломанная рука, ног Стас вовсе не чувствовал. Ему уже даже не было холодно.

"Ну и зачем я проснулся? Было так хорошо…"

В памяти вдруг всплыли строчки из школьного учебника истории. Глава, посвященная Второй мировой войне. Там что-то говорилось про английские войска, в течение двух с половиной лет блокировавшие Петербург. Две зимы люди гибли от голода и холода, многие умирали прямо на улицах, и умирали со счастливыми улыбками на лицах – когда замерзаешь насмерть, незадолго до конца холод отступает, становится тепло и легко…

"А ведь и вправду, тепло, хорошо, и легко".

Сознание снова начала заволакивать мутная пелена беспамятства. Сейчас все пройдет, сейчас все закончится.

"Нет!"

Чудовищным усилием воли Стас заставил себя открыть глаза и пошевелиться.

"Я не хочу умирать. Я должен выжить. Я должен справиться. Я выживу, обязательно… Надо встать. Встать, и уйти подальше от этого места. Надо спрятаться…"

Попытки с пятой ему даже удалось подняться на ноги. Шатаясь, юноша сделал первый шаг – и тут же упал, обмороженные ноги не хотели слушаться. Но вот уж чего-чего, а упорства Стеку было не занимать.

Спустя полчаса он оставил за спиной злополучный квартал и шел прочь, как можно дальше от этого места, где погибли…

"Нет! Нельзя об этом думать!"

И он не думал. Сосредоточился на цели, на одном адресе, на единственном доме, где ему могли оказать минимальную помощь… да и вообще, хоть какую-нибудь помощь.

Пожалуй, повезло Стасу только в одном – полиция проводила свою операцию в ночь с субботы на воскресенье. Воскресным утром на улицах никого почти не было, а те, кто был, не обращал внимания на сутулого паренька с блуждающим полубезумным взглядом – мало ли что с ним могло приключиться вечером субботы, когда все нормальные люди отдыхают? Может, подрался неудачно, а может, перебрал чего, всякое бывает.

У цели Стек был около половины восьмого утра. Хорошо, что он запомнил адрес наизусть. Хорошо, что то письмо сжег, повинуясь минутному порыву паранойи. Хорошо, что…

Тем не менее, он собирался с духом минуты две, прежде чем набрал на панели видеофона код нужной квартиры.

Некоторое время экран оставался темным, а динамик молчал. Юноша решил было, что ему никто не ответит, но…

– Я слушаю, – раздался заспанный девичий голос.

"Неужели… повезло?"

– Ниндзя, это Стек, – хрипло проговорил он. – Я… я влип. Мне нужна помощь.

– Стас? – в голосе Нины звучало изумление. – Подожди, я сейчас… вот, заходи. Седьмой этаж, квартира слева.

Динамик умолк, зато пискнул датчик двери, и стальная панель отъехала в сторону. Едва удержавшись на ногах, он ввалился внутрь, покосился на видеокамеры, поглубже надвинул капюшон здоровой рукой и направился к лифтам.

Нина ждала гостя у двери в квартиру. Тихонько ахнула, оценив состояние приятеля, и буквально затащила внутрь.

– Раздевайся, разувайся, и проходи на кухню.

Стас кивнул и попытался стащить с больной руки куртку, но задел и без того немилосердно болящее место перелома, и вскрикнул.

– Что такое? – резко обернулась девушка.

– Рука болит, – коротко отозвался он. – Кажется, я ее сломал.

Совместными усилиями, рукав куртки удалось стащить не разрезая. Нина еще раз окинула бывшего главаря внимательным, каким-то почти профессиональным взглядом.

– Коротко и четко: что еще у тебя болит и что вообще с тобой случилось?