– Купили, – довольно улыбнулся Гриша. – Красивое.

– Мне бы больше пошел мешок из-под картошки, ну да ладно, – проворчала Роберта, выходя из комнаты.

Москва – Орин

Разлуки и встречи

Три катера шли по Пахре, под пасмурным осенним небом. Начался листопад, и красота стояла вокруг такая, что сердце замирало от восторга, щемящей грусти и нежности. Бронза, огонь, всполохи алого – и темная, неспешная река, по которой плывут золотые монеты небесной чеканки и отражается кружевная сеть неспешно светлеющих облаков. Внезапно впереди возникла солнечная промоина и начала расти, вбирая в себя облака, становясь все больше. Темная вода впереди засверкала серебром, заискрилась – и пришедшая было печаль стала исчезать, растворяться в сиянии…

– Ири? – полуутвердительно спросила Ольшанская. – Это он сделал?

Скрипач пожал плечами.

– Вполне может быть, – ответил он. – А может, и нет. Не знаю.

Барда с собой не взяли – решили не рисковать. Мальчишка все-таки еще не в форме для такого путешествия. Лучше самим, а потом, если все получится… Ит не додумал эту мысль, было незачем. Теперь уже не имеет значения.

Причалили, разгрузили аппаратуру. По большей части регистрационную, необходимо было снять данные с площадки в тот момент, когда она заработает. Активаторы Ит вынес последними, и они со Скрипачом не спеша отправились следом за группой.

Час устанавливали аппаратуру. Им обоим делать было уже совершенно нечего, поэтому отправились в больницу… вернее, в здание больницы – две недели назад ее расформировали окончательно, и теперь в здание въезжал филиал отдела комиссий НИИ БВФЖ. То есть уже даже не отдел, а практически самостоятельный институт – сейчас его регистрировали. «ИВК им. Конаша» – «Институт внеземных контактов им. А. Конаша»…

В здании стало чисто, в нем спешно делался ремонт. Пахло масляной краской, побелкой. Томанов уже начал завозить оборудование, поэтому то тут, то там стояли деревянные ящики с приклеенными к ним сопроводительными бумагами. Ит быстро нашел палату, в которой лежал, – постояли, посмотрели задумчиво на маленькое помещение с подслеповатым окном.

– Странно. Наверное, я должен что-то чувствовать, но я не чувствую ровным счетом ничего, – пробормотал Ит. – Это неправильно?

– Ну почему? – возразил Скрипач. – С чего ты взял, что ты это должен?

Ит замялся.

– Обычно в книжках герои в такие моменты ну просто обязаны переживать что-то глубокое и возвышенное, – вздохнул он. – А мне как-то по фигу. Вот домой хочется, если честно. Хотя… пожалуй, по этому миру я все-таки буду скучать.

– А что нам с тобой мешает возвращаться сюда потом с группами и работать в свое удовольствие? – справедливо возразил Скрипач. – Васильич, между прочим, обещал нашу квартиру никому не отдавать еще как минимум год.

– Почему я всегда обо всем узнаю последним? – риторически спросил Ит.

– Не знаю. – Скрипач ткнул его в бок кулаком. – Ладно, пошли. Нам пора.

Полтора десятка рук, которые надо пожать.

Полтора десятка людей, которым нужно улыбнуться.

Полтора десятка просьб, которые непременно нужно выполнить.

И одна главная просьба, она же пожелание, она же напутствие – вернитесь. Потом обязательно вернитесь. Мы будем очень вас ждать.

Активатор включили с упреждением на три минуты, вошли на площадку, глядя на людей, стоящих у ее края. Скрипач ободряюще помахал рукой – все, мол, будет хорошо, не сомневайтесь.

Вышли на центр, положили активатор рядом, глядя, как помаргивает на его корпусе зеленая лампочка. Во время включения загорится красная…

– Не боишься? – спросил Скрипач.

– Нет, – улыбнулся Ит.

– Почему?

– Просто не боюсь.

Последний взгляд на замерших людей, гаснущая зеленая лампочка.

И – в мгновение ока – ослепительное сияние вокруг и мажорный, торжествующий аккорд, в котором растворяется окружающее пространство, и меркнущий мир, и тающие лица, и…

Тишина.

– Это еще что?!

Они стояли по пояс в мелком, светло-сером песке, а вокруг…

– Получилось, – удовлетворенно констатировал Скрипач. – Вот только песок здесь откуда?

– А где стекло, о котором ты говорил? – удивился Ит. – Подожди-ка… Может, вибрация? Вибрация в момент перехода. Эта площадка, она просто рассыпалась.

– Умный ты какой… – проворчал Скрипач.

Цепляясь друг за друга, они кое-как выбрались из идеально круглой песчаной ямы.

– Все, надо заводить ребенка, – решительно сказал Скрипач. – Такая песочница пропадает. А еще ты хотел дорожки в саду сделать, вот и материал…

Ит, не отвечая, пошел вдоль края новой площадки перехода (он уже чувствовал, что это, по сути, именно она) к могилам. Скрипач последовал за ним.

Оба камня, по счастью, были в целости и сохранности. Они, не сговариваясь, опустились на колени и положили ладони на камень с надписью «Фэб». Помолчали.

– Знаешь, я подумал… – несмело начал Ит. – Если разобраться, это ведь он – не случись этого всего… Ведь по сути это Фэб спас и нас с тобой, и всех Контролирующих, которые попадают туда. Не будь его…

– Согласен. – Скрипач погладил камень. – Все именно так и есть. Смотри, а это что такое?

В нескольких метрах от могил кто-то поставил удивительную конструкцию – каменное дерево. Вот только вместо листьев на этом дереве были приделаны бесчисленные маленькие блюдечки, до краев наполненные семенами. Под «деревом» росла густая, низкая, ярко-зеленая трава.

– Это что, кормушка для птиц? – растерянно спросил Ит.

– Видимо, да, – не менее растерянно отозвался Скрипач. – Интересно, кто же это постарался?

– Может, Атон? – В голосе Ита звучало сомнение. Он справедливо полагал, что Эрсай вполне мог найти себе более продуктивное занятие.

– Вряд ли. Скорее всего, младший…

Они еще раз погладили камень и пошли через сад к дому.

Дверь оказалась открытой. Они переглянулись, Ит нахмурился, а Скрипач, секунду помедлив, позвал:

– Эй! Выходите, захватчики! Хозяева вернулись!

В доме раздались торопливые шаги, и на порог выскочила… Орбели-Син. Полминуты длилась немая сцена.

– Эээ… привет, – робко произнес Ит.

– Ну, привет, – процедила жена. – Больше ничего сказать не хочешь?

– А надо? – с подозрением спросил Скрипач.

Орбели спустилась с крыльца и медленно пошла на них. Они попятились.

– Син, ну, это… – Скрипач отступил на шаг, Ит тоже.

– Что – это?! – рявкнула жена.

– Да так…

– Что – да так?!

– Ни… ничего… – Скрипач и Ит уже догадались, что сейчас будет – воздух вокруг аж звенел от напряжения.

– Вы… да вы… два проклятых идиота! – Орбели стояла напротив, уперев руки в бока, ноздри ее раздувались от гнева, глаза метали молнии. – Я продаю дом, хватаю ребенка, собираюсь мчаться сюда, а вы!!!

Она всхлипнула, осеклась.

– У вас совсем совести нет, дряни! Я… а вы тут в это время вон что затеяли!.. Я чуть с ума не сошла! Вы…

– Кого ты хватаешь? – первым опомнился Ит. Хватать Фэба-младшего, насколько он знал, было несколько поздновато.

– Ах, кого я хватаю?! – взвилась Орбели. – Фэб!!! Иди сюда! – крикнула она так, что Скрипач невольно присел.

Из дома вышел сын, который нес на руках…

– Это кто? – севшим враз голосом спросил Ит.

– Ах, это кто?! – завопила жена так, что из ближайших кустов порскнули перепуганные птицы. – Ну, познакомьтесь! Это – ваша дочь!!! Маден-Син, прошу любить и жаловать!..

Ит ощутил, что дыхание привычно и стремительно перехватывает, земля поплыла под ногами, и он осел на траву, чувствуя, как на лицо наползает помимо воли совершенно идиотская улыбка.

– Син, предупреждать надо! – рявкнул Скрипач.

– Пап, ты чего?! – испугался Фэб. – Мама, подержи…

Три пары испуганных глаз и одна пара любопытных и маленьких, травянисто-зеленых – напротив, бесконечное небо над головой и чуть ближе, чем небо, – каменная стена дома, родного дома, увитая плющом, и совсем рядом… деревья, птицы, облака и самое настоящее лето…