Никто толком не мог сказать даже, что случилось в покоях.

Последним, кто видел погибшего монарха живым, был его постельничий Кэсль. Но бедолага, пытавшийся вытащить господина из огня, умер через пять дней обожженный с ног до головы. «Его семья, — подумал Рисор, — впредь ни в чем не будет нуждаться».

Больше наверняка знали таинственные чародеи, но ни одного живого взять не удалось — увы и увы…

Какой-то бессмысленный и глупый мятеж. Ни штаба, ни самого пресловутого наследника, ничего — одни лишь слухи да золото.

При этом затея неведомых врагов лишь по чистой случайности не увенчалась успехом.

Именно в этом был ключ к случившемуся. Ибо участие магов в заговоре — дело обычное.

Но убийство учениц целительской школы… Известие об этом омрачало радость победы.

Кто мог решиться на такое, тем самым поставив себя сразу вне закона как среди обычных людей, так и среди тех, кто имеет отношение к чарам? Тот, кто изначально стоит вне всех законов? Но даже прихвостни Шеонакаллу такого себе не позволяли. Не пускали в Сарнагарасахал служанок Подательницы Жизни, не дозволяли им открывать свои подворья в своих пределах, но не больше…

В подлунном мире, конечно, случалось всякое. Бывало, что жрицы-целительницы гибли при штурмах городов и от шальных стрел на войнах. Бывало, что одинокая странствующая грайнитка становилась жертвой особо гнусных злодеев, потерявших человеческий облик. Но чтобы убивать носивших зеленый плащ сознательно…

— Мы выиграли, но мне кажется, что проиграли, — усталым и надломленным голосом произнес князь. — Мы не заметили такой заговор и такую измену… Ну продолжим. — Рисор устало откинулся в кресле. — Есть какие-то мысли о случившемся? Вы не обратили внимания, как эти мятежники дрались? Словно демоны вселились в людей…

Все промолчали, лишь Сира Лей покачала головой:

— Не знаю, к месту ли вспоминать, но о разных недобрых знамениях и безумии, снисходившем на людей, ковен Грайни предупреждал давно. Помните, около года назад, когда взбесился барон Чаркуд? Обычный барон, лет за сорок, образец тугодумия и трезвости, когда не пьяный. Потом вдруг поднял свою дружину и сжег шесть окрестных деревень, а попутно имение своего лучшего друга и соседа, барона Лессинора, вместе со всеми жильцами и домочадцами, притом что собирался жениться на его сестре. Местный губернатор с ним справиться не смог, потому как завелась при бароне какая-то очень могучая и вредная магичка — по одним словам, старая и горбатая, по другим — молодая красотка. В общем, когда покойный великий князь хотел уже снаряжать войско и осадить замок, барон вдруг взял, да помер. Мы затеяли разбирательство, но определить, что там и как, не удалось, а чародейка как в воду канула, если и была, и за нее не приняли очередную постельную грелку барона. Но какая-то сила ему явно помогала, хотя определить, какой она природы, не удалось. Это может быть Ундораргир, хотя не очень понимаю, зачем это ему и как он сумел такое провернуть…

— Говорят, ему служат прихвостни Подземного Хана, — процедил начальник тайной стражи.

— Чушь, — покачал головой Коони Оррас. — Поверьте мне, они никому не служат. Опять же я не почуял обычной для них магии… Да и не водилось за этим божком такой силы, чтобы навести мощные мороки. Но кто бы это ни был, война неизбежна. Они нас в покое не оставят. Я думаю, нужно обсудить все со служительницами Грайни, надеюсь, почтенная Сира нам в этом поможет. — Молчаливый кивок в ответ. — И еще, следует срочно отправить гонцов с подробными известиями в империю. Нам необходимо знание, ибо без знания врага мы как слепцы…

— Да будет так, — подтвердил слова мага новый правитель Аринама.

— А когда мы узнаем, кто за всем этим стоит, что будем с ними делать? — хищно осведомился первый министр.

— Не о том ты говоришь, уважаемый, — устало вздохнул маг. — Что они с нами делать будут — вот вопрос?

Они помолчали…

— Святейший, — князь повернулся к магу, — много ли времени нам осталось, как вы думаете?

— Год. — Голос Орраса был деловит и сух. — Вряд ли больше…

— Ты неправ, — второй раз подала голос Сира Лей. — Мое чутье говорит, что у нас, у Аргуэрлайла, есть от силы полгода.

— И ты так спокойно об этом говоришь, преподобная мать?! — не выдержал Рисор.

— Княже, — голос жрицы был скорбным и отрешенным, — вспомни, были убиты наши лучшие ученицы и среди них — моя младшая сестра. Анналы Грайни не помнят ничего подобного. Подумай, ты кое-что знаешь про то, какие силы стерегут служительниц Жизни. И не только почтение берегло нас все эти века от людской злобы… И я, может быть, лучше всех, включая и тебя, не обижайся уж, огневик, — она ткнула пальцем в Орраса, — чую, с чем мы столкнулись. Кто бы ни бросил нам вызов, он достаточно силен, чтобы не бояться нашей силы. Подумай, кто это может быть… Ты же прошел второе посвящение?

— И ты так спокойно об этом говоришь? — пробормотал Оррас.

— Что мне теперь, зарезаться самой? Мы все надеялись, что Кладези Бездны разверзнутся не при нас…

— Но как бы то ни было, я служу Жизни, а жизнь не кончается на нас с тобой. И даже если мы не устоим, кто-то придет и отомстит за нас…

Когда он открыл глаза, то первым делом увидел над собой лицо Лейды-грайнитки.

— Лейда, — прошептал Адай.

В голове гудело, в глазах двоилось, во рту был вкус ржавого железа пополам с желчью, но соображал он довольно ясно.

— Уже неплохо, — удовлетворенно кивнула жрица. — Память не отшибло. Встать можешь?

— Кажется… Чем все кончилось?

— Колдуны и их сторожевые псы убиты все. — Лицо грайнитки стало жестким. — Людей, которых на заклание… Не всех спасли. Но вообще-то скажи спасибо тому чужинцу. Себя не пожалел парень, но если бы он не разнес проклятое капище, может быть, полегли все мы. У них были очень мощные амулеты и уже собрано немало силы. И если бы они свой обряд до конца довели…

— Сколько… погибло? — выдохнул тысячник. — Я хочу сказать — от чар?

— Семнадцать, считая чужинца, — вздохнула жрица.

С горечью Камр Адай подумал, что не может вспомнить, как звали их спасителя…

— Ты сам-то как уцелел, воевода? Обереги твои так себе…

— Старая магия… Знаки Цо на упряжь нанес, может, в этом дело? — изрек Адай, решив, что вряд ли есть смысл что-то прятать от служанки Подательницы Жизни.

— А… понятно. — Лейда встала и направилась к выходу из шатра.

Как понял теперь тысячник, он сейчас находился в жилище кого-то из проклятых жрецов-колдунов… Потом она сняла с себя переливающийся янтарем амулет, знак своей богини, который давал жрицам силу, и надела ему на шею.

— Вот, лечись. Полежал бы до вечера, а потом уже только вставай, ты нам потребуешься живой и здоровый… Сам понимаешь, войско без воеводы, что человек без головы, а сотника какого-нибудь не все слушать будут…

— Ладно, — согласился он, почувствовав очередной приступ слабости… И вдруг спросил: — Сестра, а кто это был… там?

— Где? — осведомилась грайнитка.

— Там… когда разнесло алтарь… Я видел какое-то существо…

— Может быть… какой-нибудь мелкий местный дух… А вернее, тебе показалось.

Голос грайнитки не выдавал ни лжи, ни тревоги. И Адай ей поверил… почти.

Оставшись один, он тем не менее лишний раз представил жуткую фигуру, вставшую в огне… И вспомнил, засыпая, древнюю песню своего народа: «Радуйся, матерь Степь, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен!»

И почти сразу же провалился в крепкий тяжелый сон, из которого его вывела чья-то настойчивая тряска. Крепкая рука теребила его плечо. Он открыл глаза, за стенами временного жилища уже желтел закат. Чувствовал себя он недурно, видать, амулет помог.

— Тысячник… — Мрай Долн, командир разведчиков, был напряжен и смущен.

Не знай его Камр уже шестой год, он счел бы, что тот напуган.

— Там эти, чародеи… тебя требуют… И Серхо…

— Значит, говоришь, — обратился он к десятнику Мрай Долну, — голос в голове раздается?