— Ту дорожку На-Всё-Про-Всё расчищал. Он говорит, в том месте когда-то какую-то вспышку увидел, случайно.

Игорь кивнул. Именно там, значит, «почти прорвало», как Саша рассказывал. А Коммодор упоминал об «эксцессе с фиолетовой вспышкой». Видимо, оно самое и есть.

А Марина продолжала:

— И на всякий случай поставил там монстрика своего смешного. А эта — была мамина, теперь моя. По сторонам, конечно, ужас… разгрести бы побольше, а лучше — все. Субботник бы, да Местных разве заставишь…

— Ничего, — утешил Игорь. — Зато имеем наглядную иллюстрацию энтропии.

Добрались до башни.

— А вот это место я люблю, — сказала Марина. — Изнутри звезды видно! Хотите посмотреть?

Он кивнул, сдерживая улыбку.

— А с той стороны, — поведала девушка, — огро-омная куча железных листов… Ой! Вы же здесь наверняка были! Это же вы аккуратно-преаккуратно кусок выпилили? Что же со мной такое, медленно соображаю…

Игорь не выдержал, засмеялся.

— У меня вообще ум за разум. А выпилил, да, я. Но звезды ты мне все равно покажи. А потом еще напилим, пригодится. А, дьявол, нечем же резать!

— У вас ум, а у меня ножницы по металлу! Туповатые, правда…

…Любовались долго — Марина звездами, Игорь, скорее, Мариной. Потом накромсали «желёзок» — он справился довольно легко. Потом пошли к корпусу.

— Совершенно непонятное место, — сказал Игорь, указывая на вход в Слободку.

— Да, — отозвалась Марина. — Я туда ходила, там бесконечность какая-то.

— А я до конца этой бесконечности таки добрался. Стена, в стене дверь железная, в двери окошко крохотное, за окошком вагонетки — тоже граница, как ты называешь. Только место другое. И тоже недоступное. В программе следующих этапов у меня — вытрясти из Александра что-нибудь мощное режущее и вскрыть ту дверь. Но это позже. А пока — заглянем-ка к Федюне. Сектор «раз-раз».

***

В «отсечке» было пусто. На столике лежал, прижатый огрызком «желёзки», листок, явно из Игорева блокнота, только его запиской вниз. И красовалось, накарябанное разнокалиберными печатными буквами:

«ДАРАГОЙ ПУТНЕГ ЙА ПАШТИШТА НИ РАЗАБРАМШЕ ШТО ТЫ НАКОЛЯКОМШЕ КАГ КУРЕТСО С ЛАПАЙ А ЙА У ЛАВУНЕ ЕСЛЕЧО А ПРА ЖЫЛЬОСКЕ ЙА ЕЙ САВРАМШЕ ШТО САМ ДАБЫМШЕ НИ ВЫДАЙ ЕСЛЕЧО ТВОЙ ФИДОСЕЙ»

— Молодчина какой! — восхитился Игорь. — Ладно, эти оставим здесь же. Марин, пишущее есть что-нибудь?

Давясь смехом, она вынула из сумки фломастер. Игорь приписал в самом низу листка, тоже печатными:

«ДОРОГОЙ ФЕДЮНЯ! НЕ ВЫДАМ, КОНЕЧНО! СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ! ТВОЙ ПУТНИК»

У Лавуниного отсека остановились, прислушались. Оттуда неслись повизгивания, вскрики: «Шибче!», неразборчивое бормотание: «Ах ты ж!»

Марина опять засмеялась — постаралась не в голос.

— Деликатность наше все, — изрек Игорь, когда они отошли подальше.

…Потом они спускались и спускались; уровень за уровнем; на девятом Марина вопросительно взглянула на Игоря, он отрицательно покачал головой; ниже, ниже.

Одиннадцатый. Для пробы Игорь преодолел барьер. Без проблем. Шагнул обратно. Мельком подумал: бедные часы, особенно механика. Почувствовал учащающееся сердцебиение. Оценил как недостаточное.

— Марина, адреналин с собой?

Вздернул рукав футболки, подставил бицепс:

— Коли.

Та замешкалась. Повторил ровным тоном:

— Коли.

Послушалась.

Мелькнуло: прежняя Марина, моя (или не моя?) Марина тоже пыталась всем распоряжаться, но при таком его тоне немедленно подчинялась…

Отогнал от себя сантименты — не время.

Укол.

Сердце начало ускоряться.

— Молчи.

Взял девушку на руки, что есть сил прижал к себе, сделал шаг. Ощутил отчаянное сопротивление проклятой перегородки, уперся, выжимая из себя максимум, сделал еще шаг — шажочек на самом деле. Почувствовал неслышимый и неосязаемый щелчок. Сопротивление прекратилось.

Поставил Марину на ноги. Взглянул на часы. Идут нормальным темпом, как положено.

Выдохнул:

— Один к одному.

Спросил:

— Ты латынь знаешь? Медикам вроде преподают.

Марина не ответила, только помотала головой и посмотрела на него изумленно. То ли от моего вопроса изумление, подумал Игорь, то ли от того, что поняла: прошли.

Пояснил:

— Был такой олимпийский девиз, на латыни: Citius, altius, fortius. Быстрее, выше, сильнее. А у нас — по-другому. Если не путаю, хоть я и Путник, это будет… э-э… otius, profundius, portius. Не спеша, в глубину, в даль. Пошли, девочка, пошли! Нет, звонить не нужно. Будет умникам очередной сюрприз. Ночь, наверное, но ничего, успеют еще отоспаться.

10.06.49, четверг

…Стало тихо. Игорь по-прежнему придерживал Марину за плечи, хотя озноб уже отпустил ее.

…А перед тем они спускались с одиннадцатого уровня сюда, на пятнадцатый, и казалось, что Марина шагает, как сомнамбула. Игорь отобрал у нее медсумку — отдала безропотно. В «конференц-зале», лишь слабо освещенном над кухонным уголком, девушку затрясло. Игорь усадил ее на ближайший стул, сел рядом, придвинулся вплотную, плотно обнял. «Нервное», — выдавила Марина. Чуть позже, запинаясь, назвала препарат, попросила найти в сумке и сделать инъекцию — тоже в руку, как и она ему колола. Потом, превозмогая себя, взяла «связную коробочку», повернула на ней колесико, подала рацию Игорю, показала кнопку, пояснила: «Дядя Саша».

Тому Игорь сообщил, что вернулся, и не один, и ждет всех немедленно. Он подчеркнул: немедленно! Ответа слушать не стал.

Тем временем крупная дрожь перешла у Марины в едва ощутимую. Девушка закрыла глаза, привалилась к Игорю, засопела тихонько. Должно быть, задремала.

Потом один за другим явились обитатели Резиденции. Выглядели живописно: кто в одних трусах, кто и вовсе в простыню завернулся. Выделялся Петя, успевший облачиться в свою черную униформу.

Увидев Марину, буквально потеряли дар речи. Игорь без предисловий и подробностей рассказал о преодолении «перепонки» с Мариной на руках. Теперь ждал реакции. Все молчали.

…Тишину нарушил Елохов — закашлялся. С этого началось постепенное оживление. Солировал, разумеется, Анциферов.

— М-да, — задумчиво произнес он, поправляя простыню. — А ведь Илья пробовал такой трюк с Марией. Помните, товарищи? Только у него не получилось. Он и прямым ходом пробовал, и задним… Задним чуть не уронил Марию: его-то препона пропускает, а ее — ни в какую. Говорил, еле сумел удержать… Мариша, полагаю, знает эту историю.

Марина, не открывая глаз, отрицательно качнула головой.

— Мама не рассказывала? Ну, хотя… м-м… можно понять… И вы, Игорь, конечно, этой истории не знаете.

— Во-первых, — жестко ответил Игорь, — не тянули бы вы, Иван. А во-вторых. — он смягчил интонацию, — может, перейдем на «ты»?

— Нет, — отрезал Анциферов, ставший, наоборот, решительным. — Если о причинах отказа не догадываетесь, то объясню. Но позже. Сами просите не тянуть. Сейчас — про Илью и Марию. Считаю это важным. Петруччо, — внезапно прервался он, — а не сотворишь нам всем кофею? Не в службу, а в дружбу, а? Предлагаю всем на этот раз по двойному эспрессо. Мозги прочистить.

Петя кинулся выполнять, а Иван вернулся к теме:

— Тянуть не буду, но начать придется все-таки… э-э… несколько издалека. Повторяю: считаю важным, чтобы у вас, в свете происшедшего только что, была полная картина предыстории.

Говорит, как пишет, подумал Игорь. Ничего не поделаешь. Махнул рукой: давайте, мол.

— Представьте себе, Игорь, тот день. Двадцать восьмое июля двадцать девятого года. Суббота, народу на предприятии относительно немного. Это, кстати, бо-ольшая удача, что изолировало нас в выходной. Кабы в рабочий — не знаю, что было бы. Пятнадцать тысяч взбесившихся, подумать страшно. Но и те, что на работу вышли, тоже, как говорится, дали жару! Ситуацию уразумели не сразу, но уж как уразумели, так и началось, будто пожар лесной. Тотально — паника, истерики, поиски виновных, мордобой…