Воин заносит меч – добить! Перед глазами мелькает крупное тело, запястье стонет хрустом расползающихся костей, страшный удар выбивает дух. Гридень падает с металлическим звоном, шлем срывается с пепельных кудрей.

Степняк с обожанием смотрит на Повелителя, бросившегося с седла на воина.

– Вставай, – говорит Алтын мягко.

Кочевник опирается на руку, твердую, как гранит, шепчет благоговейно:

– Повелитель, благодарю, ты спас ничтожного.

– Бой не кончен, – напоминает Алтын. – Вперед, твои собратья бьются!

Степняк со счастливой улыбкой забирается на коня, кидается на оставшихся защитников. Скоро схватка заканчивается.

Повелитель усылает степняков к остальным, остаются наемники и полководцы. Двор крома встречает визгом прислуги, маленьких детей, укрывшихся перед сечей.

Алтын их не трогает, людская масса бросается в открытые ворота. Али-Шер провожает плотоядным взглядом симпатичных женщин, шутливо рыча. Горожане, громко плача, выплескиваются на усеянную трупами площадь пестрой толпой. Пугливые, словно кошара овец, в тщетной надежде укрыться разбегаются по улицам.

Над головой шумит воздух, взбитый могучими крыльями. Крупный орел неуклюже приземляется, поднимая тучу пыли. Смешно топает к бездыханному мужчине: седая борода заткнута за пояс, белоснежное одеяние испачкано. Рядом лежат похожие одеянием, но помоложе, следов ран нет, и они кажутся спящими.

Воздух над поверженными густеет, стена брошенного терема преломляется причудливо, расплывчатый человеческий силуэт обретает плотность. Али-Шер с усмешкой глядит на усталое лицо Шергая, взглядом говорит, что думает о трусах, использующих подлое колдовство.

Маг даже не морщится, потное лицо освежает ветер крыльев, орел с радостным визгом падает на предплечье, впиваясь когтями в парчу халата. Старик не шатается, словно птица села не на высохшую от времени руку, что должна под немалым весом обломиться, как сухая веточка, но на замшелую скалу. Сухая ладонь, испещренная морщинами, укрывает голову Борхана непроницаемым колпаком, походя смахивая со лба россыпь мутных капель.

– Мой Повелитель!

Алтын милостиво смотрит на согбенную фигуру, жестом велит приблизиться.

– Повелитель, город пал, – сообщает маг устало. – Жители в панике бегут, не помышляя о сопротивлении. Когда нас догонит основное войско, эти лентяи быстро их переловят.

Алтын машет ладонью скучающе, лицо кривится.

– Мне нет дела до червей. Город пал, богатства заберут воины, мы двинемся дальше, оставив пепелище, но гоняться за каждым ремесленником не будем.

Военачальники кивают: Повелитель говорит верно, воину сладко сразиться с вооруженным противником, а за беззащитными овцами гоняются трусы. Наемники помалкивают, изредка поглядывая по сторонам в поисках опасности. Лица бесстрастны.

Али-Шер смотрит на наемников с явным уважением, воинское искусство обоих вызывает восхищение. Жаль, что не присягнут какому-нибудь правителю, сражаются не за честь и воинскую славу – ведь превыше ничего нет, – а за презренный металл.

Алтын, глядя на Сомчея, хмурится: лицо побратима темное от затаенной грусти, будто не врагов побил, а родичей.

– Что такое, Сомчей? Недоволен скоротечной схваткой? Утешься, впереди будут жаркие бои.

Сомчей, через силу улыбаясь, расправляет плечи. Алтын с легким недовольством отмечает недомолвку полководца. Повелитель дергает головой, смуглая кожа щек бугрится желваками.

– Пойдемте отсюда.

Безлошадному Шергаю Повелитель уступает коня, хоть маг отчаянно протестует, а Али-Шер хмыкает, что такому искуснику проще наколдовать. Алтын непреклонно заявляет, что никакой правитель не должен забывать о почете к старшим, тем более что старик также сражался.

На площади небольшую группу избранных воинов встречает отряд степняков, при виде Повелителя воины кричат ликующе.

Повелитель смотрит на город за их спинами и озадаченно причмокивает: посад заливает море огня, струи дыма тонко тянутся вверх, будто спицы из клубка шерсти. Ветер несет пламя с небывалой скоростью, оранжевое существо, терзаемое неутолимым голодом, поглощает дома. В ноздри шибает гарью, к дыму примешивается тошнотворный запах паленого мяса. Солнце бесстрастно смотрит на горящий город, неспешно двигаясь по синему полю.

Степняки бьют в щиты, и небо содрогается от радостных воплей. Сомчей замечает воина, спасенного Повелителем, – тот наверняка успел рассказать о подвиге предводителя.

Сабли ударяют в щиты громко, заглушая плач невольниц и треск пламени. В глазах воинов горит восторг, на Алтына смотрят с неописуемым обожанием:

– Повелитель! Повелитель!

– Слава доблестнейшему из мужей!

– Слава величайшему воителю!

Алтын встречает хвалу широкой улыбкой, приветственно поднимает мускулистую длань:

– Воины мои, это только начало. Вы успеете покрыть себя вечной славой!

Степняки в ответ орут, некоторые захлебываются сорванными голосами, стучат в щиты яростней.

Шергай обеспокоенно смотрит на горящий город: в засушливое лето деревянные дома для огня – идеальная пища. Кабы не пришлось успокаивать стихию, чтобы та не пожрала захмелевших от крови воинов.

Сомчей оглядел брезгливо сокровища, захваченные из второго взятого города, что небрежными грудами лежали в шатре Повелителя, отставил кубок с местным хмельным напитком.

– Повелитель, воины чересчур опьянены легкой победой, – сказал он негромко. – Второй город пал так же легко. Сыны Степи заразились гордыней и беспечностью.

Алтын оглядел двух приближенных полководцев, мельком скользнул по притихшему Шергаю. Темные глаза остановились на Сомчее – воин едва не утонул во властном взгляде, тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, в который раз отмечая возросшую силу Повелителя. Да еще тень на стенке шатра…

Стоял яркий день, солнечные лучи проникали внутрь через специальные проемы, у полководцев и мага тени были серыми, блеклыми, а за Повелителем – очертания чернее угля, при взгляде в животе становилось холодно.

– Ты прав, Сомчей, – сказал Алтын глухо. – Лесные дикари презирают луки, предпочитая честную схватку грудь в грудь, потому наши потери ничтожны. Не забывай и помощь Шергая. Благодаря ему город пал при первом штурме.

Маг благодарно склонил голову. Али-Шер тихонько хмыкнул: и без старикашки разметали бы крепость второго лесного князя.

– Что до беспечных воинов, – продолжил Алтын жестко, – то в следующем бою их не станет.

Повелитель замолчал, меж бровей пролегла глубокая, как горное ущелье, складка, глаза застыли невидяще. Сомчей кашлянул, но Алтын сидел безмолвно. Полководец пожал плечами, продолжил за вождя:

– Следующее на нашем победоносном пути княжество втрое крупнее предыдущих. Насчитывает семь крупных городов, стольный град велик, укреплен хорошо. Стены выше нами встреченных, оборона подготовлена лучше, они знают, что к ним приближается блистательное войско. По счастью, столица первая на пути, что избавит от опасности атак с тыла.

Шергай крепко задумался, сухие пальцы перебирали нити бороды. Али-Шер недоверчиво хмыкнул, спросил развязно:

– Откуда так хорошо знаешь эти земли? Кромешники еще не возвращались.

– Я был здесь давно, гостем, – ответил Сомчей горько.

Али-Шер поморщился, будто дудочник выдул фальшивую ноту в ухо. Шергай метнул внимательный взгляд на полководца, спросил осторожно:

– Доблестный Сомчей имеет в виду дружескую поездку отца Повелителя после битвы на Пепельном валу?

Вместо полководца ответил Алтын – неожиданно яростно, отчего у присутствующих к горлу подкатила дурнота.

– Именно так! Хватить о том спрашивать, мы обсуждаем предстоящие битвы, а не предаемся сопливым воспоминаниям. Сомчей, в последнее время ты совсем раскис, подберись, ты – мужчина.

Сомчей вяло кивнул. Али-Шер глянул презрительно: какой там мужчина, одно название, за что Повелитель так превозносит его над остальными, обижая более достойного?