– Я вселил в тебя Искру, теперь ты сможешь сильнее влиять на все сущее. Но Искра – ничто без Прозрения. Без понимания сути происходящего все великие силы будут тратиться впустую. Ты просто ничего не увидишь. Тебе придется потерпеть!

С этими словами Чернобог неожиданно вонзил свой длинный почерневший ноготь указательного пальца левой руки прямо промеж глаз девушки. Ягода завопила от новой внезапной боли. Но Чернобогу до ее криков и подергиваний не было никакого дела, на его морщинистом мертвом лице появилась лишь циничная ухмылка. Ягода этого не замечала: ее глаза наполнились кипящими слезами. Ноготь начал проворачиваться, образуя страшную рану. Струйки теплой липкой крови стекали по носу, губам и подбородку. Каждое мгновение этой страшной муки казалось новоявленной ведьме бесконечным. От нестерпимой боли и перенапряжения девушка начала терять сознание. Прежде чем окунуться в небытие, она услышала очень слабый, но торжествующий возглас.

– Бессмертная! Ты получила свой дар, теперь твоя очередь. Приведи мне невесту!

Ягодка резко раскрыла глаза. Потолок ее родной избушки выглядел довольно хилым. Ягода лежала на печи, накрытая мягким заштопанным покрывалом. Неужели все это было не наяву? Девица начала искать ответы, прощупывая лоб. Чернобог изувечил ее, это страдание Ягода запомнит надолго. Но, вопреки ожиданиям, ни ран, ни рубцов на лице не оказалось.

Неужели все, что произошло на древнем капище, это просто сон?

Девушка села на лежанке и почувствовала резкую головную боль. Голова пульсировала и раскалывалась, охваченное ознобом тело, горело. В таком состоянии и не поработать, и к людям не выйти. Да и зачем Ягоде теперь эти люди? До сих пор самым добрым чувством, которое они испытывали к ней, была жалость. Она осталась одна-одинешенька в своем старом темном домишке.

Отец Ягодки срубил этот милый домик с резными причелинами, с красивыми загнутыми слегами и аккуратными ставенками, ближе к околице. Папенька почему-то очень стеснялся своей черноглазой жены и ее пышных волос, которые водопадом ниспадали до пояса прелестницы – черные и волнистые. Голубоглазые и русо-рыжие соплеменники злобно зыркали на жгучую и прекрасную чернавку.

«Чужая! Она чужая!» – то шепнет кто-нибудь вслед, то в спину выкрикнет, то из-за угла зашипит желчно. Вот и срубил мастер-плотник дом за краем деревни, но не в лесу. В гуще дикого леса по лету свирепое зверье хаживало, да и осенью по чернотропу, а зимой совсем беда – заметет, завьюжит. Ни дверцу не распахнуть, ни дороженьки, ни прохожего, ни соплеменника не увидишь.

Там, в дебрях не закричит петух, не фыркнет дремлющий в стойле скот, ни запахнет коровьим навозом и отдыхающими пирогами, а вот народец сумасбродный изредка лютует.

Разбойников, бывает, ловят. Затем порубят перед хмурыми ликами деревянных истуканов и, опять восстановится тишь да гладь на две-три луны, а то и на год. Но рано или поздно какая-нибудь мразь обязательно объявится.

Поэтому не ушел папаня Ягодки в самый лес – опасно там. Выбрал местечко у околицы, поставил избу и зажил там с мамкой. Хорошо жил с женой красавицей, топором махал в деревне, поднимался сразу на любую работенку по дереву, не ленился. Вот и достаток – и хлеб, и мясо, и молочко ребенку и луковка зеленая. Нормально жили.

Да и Ягодка подросла – до опушки страшного леса с мальчишками часто бегала. С замиранием сердечка ступала на сухую листву под темными кронами, даже доходила до бурелома. Смелая – не визгливая. Стройная, да ладная росла, глазастая. Одна беда – черная, как смоль! Вся в мать! И волосы, и глаза, а затем и… душа, как оказалось – глубже омута были. Но родители наглядеться на нее не могли, жаль только, судьба слишком рано отняла у Ягодки любовь эту. С их кончиной вся жизнь начала тускнеть, как потрескавшиеся бревна сиротской избы.

Не отрываясь от своих мыслей и воспоминаний, Ягодка заметила единственную жизнь в своем стареньком домике: паук плел ажурную паутинку в уголке под самым потолком. Что-то было не так, паучишка излучал какое-то тепло, свет, которого она не видела раньше.

«Видимо это и есть Прозрение!»

Прежняя слабость отошла на второй план, Ягодка сосредоточила все свое внимание на крошечном создании в углу. А раз есть прозрение, значит, есть и сила, решила она.

Одним лишь взглядом ведьма ощупала хрупкие паучьи ножки, голову, мохнатое брюшко, этим же взглядом она ткнула в мелкое паучье сердце. Ягода воочию увидела, как лучик жизни, исходивший от бедного насекомого, резко оборвался. Паук упал на шершавые половицы и замер навсегда.

Губы Ягодки медленно растянулись в тонкой улыбке.

«Теперь очередь Преславы».

За те две недели, прошедшие после странного пробуждения, Ягода научилась многому. Она откровенно радовалась каждому открытию. Нет, она не вращала каменные глыбы в воздухе и не метала молний – это ей было не дано, но и то, что удалось распознать в круговерти новых возможностей, восхищало юную ведьму.

Какая же она была дурочка!

Всего-то простое варево – сбор из разных трав, перьев, волос и прочих мелочей мог сотворить настоящее чудо! Нужно всего лишь вложить в него свою веру и произнести заклятье. А как придумать заклинание? Да вложить в слова свои искренние пожелания.

Ягода училась очень быстро и с огромнейшей страстью. Она видела, чувствовала настоящую силу своих зелий и опытным путем достигала их совершенства. Ведунья обнаружила, что если часто шептать над зельем заветные слова, то эффект сохранялся гораздо дольше. Но если вовсе это дело забросить, зелье обратится в обычную мутную мерзость. За столь краткий срок она создала зелье сна, такое крепкое, что спящий не проснулся бы без ее желания, зелье внушения, отвода взгляда и сглаза. Самым ярким ее опытом на то молодое время стало зелье одухотворения.

Пепел (символ смерти).

Куриный желток (символ новой жизни)

Цветок амаранта (символ бессмертия)

Бабочка (символ души).

Измельчить в ступке сушеную бабочку и цветок амаранта до состояния порошка. Довести воду в котле до кипения, опустить в нее ингредиенты, указанные выше, в строгой очередности. После погружения всех ингредиентов прошептать над поверхностью зелья: «Да живити животный, от какой бы окказии он не врежден. Пусть бытует стреблим, да вдушати душа опачев плоть доиспаль веков».

Шептать зелью ежедневно. Хранить в темном прохладном месте.

Все эти «напитки» девушка изготавливала не по наитию, а с конкретными задачами. Зловещий план обрастал все новыми и новыми деталями!

Молодая ведьма уже имела опыт в приготовлении лечебных отваров и простейших снадобий. Деревенские знали об этом и иногда хаживали к околице, покупая сначала у матери, а потом и у самой Ягоды настои и прочую знахарскую снедь. Да мало ли что бывало: то дите захворает, бабешка какая раньше сроку рожать начнет, то мужика какого кабан порвет в чаще, то дурачок сам себе вилы в ногу воткнет на покосе.

И Ягодка старалась – помогала народу, ну и что там греха таить – кормилась от лечения хворей и напастей людских.

Теперь же она прозрела. Кашеварила с утра до вечера – вился, вился черный дымок над старой резной крышей избушки. Теперь деревенских она не привечала – а зачем? Они все здесь злые и тупые, особенно девки!

Ведьма ухмыльнулась своим мыслям и, помешивая заветное зелье одухотворения, зачерпнула деревянным половником готовое варево. Ягода повернулась к полкам, где у нее стояли глиняные горшки и крынки, неловко потянулась и опрокинула черпак с волшебной жидкостью на пол закопченной светлицы. Чуть ноги не ошпарила! Слава Чернобогу – все обошлось. Снаружи громыхнули ставенки – наверное, это ветер! Ведьма прислушалась, пытаясь уловить человеческие шаги, но услышала только завывания сквозной тяги в трубе печи – предвестника смены погоды. Ягодка недовольно покачала головой и продолжила работу над свежим отваром – она знала, что еще надобно нашептать пару мерзких мыслей, навеянных сквозняком. Надобно, надобно! Тогда зелье уродится забористым и мощным. Это правда!