– В сторону! – крикнул поркианский резидент.– Все в сторону – я начинаю!..

Он действительно начертил в воздухе огненный знак, после чего уверенно ступил в лифт и оперся рукой на макет бомбы. Дверцы лифта закрылись, что-то загудело, далее нас едва не ослепила яркая вспышка. На том все и закончилось. То есть почти все. Наступил черед Алекса, которого вызвал по рации генерал.

– Ушел? – спросил Алекс, подходя к лифту, который в этот момент как раз распахнул дверцы, словно приглашая моего брата войти. Кабина была пуста: ни Усладова, ни макета бомбы... Мы на всякий случай отошли в сторону и отвернулись.

Вторая вспышка получилась куда более яркой, чем при уходе Усладова,– сработали «слезы Сагкха», выжигая все вокруг. Когда мы приняли исходное положение, лифта уже не было, а в полу зияла огромная воронка, от которой разбегались в стороны причудливые линии. Для пущей надежности Алекс прошелся по ним огненным языком повторно.

Сказать, что здание офиса мы испортили безвозвратно, не могу, хотя его ремонт, безусловно, влетит Косте Казюкевичу в копеечку. К слову, нефтяного магната еще предстояло освободить. А пока мы едва не стали жертвой его клона, заподозрившего неладное и вздумавшего применить против нас свое магическое искусство. Однако в дело вмешался Ираклус, которого мой брат таскал за собой.

– Отставить,– негромко сказал он сразу присмиревшему лже-Казюкевичу.– Операция закончена. Приказываю всем клонам немедленно эвакуироваться на Поркиан...

Решение, конечно, запоздалое, но мудрое. Оно избавило нас от лишних хлопот. Нет, мы отловили бы поркианских агентов, но это заняло бы много времени и потребовало бы немало усилий...

К счастью, Усладов не успел отправить во Внеземелье захваченных в плен видных государственных деятелей и бизнесменов. Мы обнаружили их в подвале дома и выпустили на свет божий, наказав более разборчиво выбирать себе знакомых. Генерал Белов лично допросил нефтяного магната Казюкевича (настоящего) и пообещал ему большие неприятности, если тот не перестанет якшаться черт знает с кем. Перепуганный магнат дал честное благородное слово, что никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах больше такого не допустит, после чего поехал в ресторан к Соловью – торговаться за черный жемчуг... Нет, Костя неисправим – я так и сказал генералу.

– А этого-то куда денем? – кивнул Белов на Ира-клуса.

– Если угодно, можем представить его президенту,– пожал плечами Алекс.

– Нет уж,– запротестовал генерал.– У нас своих негодяев хватает.

– Тогда придется отправить его на Поркиан. Я обещал сохранить этому подлецу жизнь.

– Зачем же так грубо, принц Алекс? – укорил моего брата порк.– Я старше тебя на добрые пятьдесят тысяч лет.

– Возраст, к сожалению, не гарантия мудрости и благородства, Ираклус. Тебя, конечно, надо судить, но, думаю, что приговор уже прозвучал – его вынесло само время. Поркам нечего больше делать во Вселенной. И мой вам совет: угасайте тихо – иначе мне придется разорить ваше гадючье гнездо! Я это сделаю, Ираклус, слово потомка Чернопалого!..

Ираклуса Алекс действительно отпустил – правда, лишь после того, как тот отозвал с Земли всех своих агентов. Да и Сагкх с ним, с этим порком! Его смерть не принесла бы нам славы. Будем надеяться, что пережитое на Земле приключение сделало Ираклуса умней и он сумеет объяснить своим затаившимся на Поркиане соплеменникам, что пришло время их ухода...

Мои патетические размышления по поводу жизни и смерти прервал звонок от Атасова, которому грозили большие неприятности. Однако генерал Белов, надо отдать должное его опыту, в два счета урегулировал ситуацию ко всеобщему удовлетворению. И овцы остались целы, и волки сыты.

Ядерная бомба, оказывается, действительно была похищена, но не с воинского склада, а из музея. И не бомба вовсе, а ее макет... Скорее всего, похитители собираются сдать оный в металлолом – ни на что больше артефакт не годится.

К заявлению генерала была приложена видеокассета, якобы снятая камерами слежения музея, где ражие парни в камуфляже и в масках вершили свою грязную работу. Картинка получилась более чем убедительная и сразу сняла все возникшие у общества к властям вопросы. Конечно, как всегда в таких случаях последовали оргвыводы в отношении людей, то ли не проявивших бдительности, то ли, наоборот, перебдевших... Но и с ними ничего страшного не произошло.

К примеру, директору музея влепили «строгача» – за несоблюдение правил техники безопасности. Какое отношение техника безопасности имеет к похищению бомбы – не поняли ни я, ни директор музея. Да это, думаю, и не важно. Тем более что генерал Белов пообещал заступиться за пострадавшего, когда шумиха вокруг происшествия стихнет.

Не знаю, что докладывал по поводу отгремевших событий в правительственные инстанции Белов. Если верить майору Кочубинскому, который поделился своими сведениями с Крюковым, ставшим-таки старшим лейтенантом, то об инопланетянах в генеральском донесении было сказано очень мало и в предположительном, а не в утвердительном смысле.

В принципе, меня такой вариант устроил, а старлея Крюкова – тем более. По той простой причине, что ни одна земная инстанция теперь не вправе предъявить ему претензии по поводу женитьбы на инопланетянке. Была Мара – да вся вышла. Зато появилась некая Мария Крюкова – законная жена вполне приличного мужа. А то, что она на метле летает,– кому какое дело? Впрочем, беременной женщине сейчас не до полетов... Не знаю, можно ли эту пару считать Адамом и Евой, но нисколько не сомневаюсь, что демографическую ситуацию в России они поправят. Я и сам собираюсь внести в это дело посильный вклад и даже могу назвать точное время, когда он состоится.

То есть жизнь продолжается. Местами – бьет ключом! Я, в частности, имею в виду бизнес Соловья и Василия на Дороге гельфов. По счастью, это не та деятельность, которая требует пристального внимания паррийского резидента на планете Земля. Молчит и Контора, поскольку официально никакой Дороги гельфов нет и быть не может. Но, разумеется, бдит... Да и мы, непризнанные, бдим.

Так что, дамы и господа, живите спокойно и наслаждайтесь выпавшим на вашу долю счастьем!

– Да чтоб тебя, – снегоход встал окончательно и не подавал больше признаков жизни. Он уже полчаса как выделываться начал, но вроде бы шел, а теперь сдох и не подает признаков жизни. Съездил на деляну, называется.

Слезая с взбрыкнувшей машины, совершенно закономерно провалился в глубокий снег, едва ли не по пояс. Матерясь, выбрался на буранку и стянут теплую перчатку вытащил телефон из внутреннего кармана куртки. Связи нет, ну кто бы сомневался? Сильный порыв ветра швырнул мне в лицо пригоршню снега. Еще и буран начинается, хотя прогноз не предвещал ничего подобного, и с утра погода была хоть и морозная, но ясная. Так, и что мне делать? Думай, Петр Федорович, думай. Голова, чтобы думать дана. Так, сколько я проехал, когда этот слишком разрекламированный агрегат сдох? Километров пять где-то. Значит, до дороги еще столько же. Связи нет, буран начинается. Придется идти. Может, где-нибудь по дороге хоть одна полосочка мелькнет, чтобы на звонок хватило. Хорошо еще костюм хороший, не должен замерзнуть.

Приняв решение, как это всегда бывало, побрел по накатанной буранке в сторону дороги, где стояла моя машина и ждала хозяина, которому в башку втемяшилось сунуться в тайгу в гордом одиночестве. Хоть бы Толяна дождался, идиот. Когда себя ругаешь, вроде бы и идется неплохо, только вот сложно, все равно проваливаешься, хоть и не по пояс, но по яйца кое-где случается. А ветер все усиливался. И уже становилось плохо видно, куда ногу ставить, потому что ветер старался как можно скорее замести все следы пребывания здесь человека.

Примерно через час, я сел прямо в снег, зачерпнул горсть и сунул в рот. Пить хотелось страшно, а еще спать. Глаза просто сами собой слипаться начали. Так, вот этого вообще никак нельзя допускать. Уснуть сейчас – это гарантированно не проснуться! Вставай Петька, и иди. Завтра на участок заступать, еще отдохнуть надо успеть.