Кеннету это дополнение меченого не понравилось, его настроение и без того подпорченное в пути, упало еще на один градус.

В замке гостей ждали. Эвелина Ульвинская, в сопровождении отца, благородного Фрэя, и сестры, благородной Астрид, спустилась во двор, чтобы приветствовать по всем правилам этикета короля Кеннета и его супругу королеву Кристин. Сам владетель замка, десятимесячный Тор Ингуальдский, сопел у матери на руках, и прибытие большого количества знатных гостей его нисколько не взволновало. Он даже не проснулся, несмотря на поднявшийся вокруг шум, чем чрезвычайно позабавил веселую компанию.

Эвелину Ульвинскую Кеннет знал очень хорошо и рад был увидеть ее похорошевшей и посвежевшей, зато Астрид он увидел впервые и слегка смутился под взглядом устремленных на него голубых глаз. Говорили, что в эту девушку был влюблен его брат Оттар, и, надо признать, она была достойна этой любви. В ее обнаженных по локти руках был букет полевых цветов, и Кеннет не сразу понял, что цветы предназначены ему. Наверное потому, что слишком засмотрелся в глаза девушки. Стоявший рядом Тах довольно бесцеремонно подтолкнул его локтем в бок. Кеннет едва не вспылил, но сдержался. Меченый был прав: засматриваться в присутствии жены на хорошеньких девушек просто неприлично. Кажется, эта прогулка в Ингуальдский замок грозила обернуться для Кеннета сплошными неприятностями. От благородной Кристин не ускользнуло замешательство мужа при виде прекрасной Астрид, она обиделась и надолго замолчала. Эта неожиданная размолвка королевской четы не осталась незамеченной окружающими. Впрочем, все делали вид, что им ужасно весело за праздничным столом Ингуальдского замка. Не исключено, что им действительно было весело, а скучал и сердился только Кеннет Нордлэндский.

Кеннету показалось, что Эйрик Мьесенский уж очень прилежно ухаживает за Даной, выходя за рамки приличий. Не отставал от Эйрика и владетель Заадамский, хотя этому не стоило бы, пожалуй, метить в зятья к человеку, убившему его брата. А все это потому, что Бес Ожский несметно богат, тогда как король Кеннет беден, как церковная мышь и живет из милости в замке того же Беса. Так чем же он лучше владетеля Заадамского? Даже здесь за столом, где собрались преданные короне вассалы, никто не воспринимает его всерьез, что же говорить тогда о всех прочих. И они правы. Какой же он король, если постоянно прячется за спинами Беса Ожского и Гаука Отранского. Тах не старше его годами, но в среде владетелей принят как равный, потому что успел отличиться в борьбе с лесными разбойниками, пока король Кеннет исходил слюной у юбки жены. И если бы не решительность Кристин, он пребывал бы в этом позорном положении до сих пор. Так за что же уважать благородного Кеннета, если он сам себя не уважает.

Фрэй Ульвинский, заметивший мрачное настроение молодого короля, поднял кубок за его здоровье. Все присутствующие его дружно поддержали, и растроганный горячими приветствиями Кеннет отмяк душой. Хотя, не исключено, что он просто опьянел, благо вина за пиршественным столом было в избытке. Благородный Рекин оставил, видимо, после себя большие запасы, а квартировавшие в замке в течение месяца меченые во главе с Тором Ингуальдским не успели эти запасы истребить.

Кеннет и сам не заметил, как выболтал эти свои не слишком красивые предположения вслух. За столом воцарилось неловкое молчание. Кеннета бросило в краску. Выручил его Фрэй Ульвинский, предложивший выпить за упокой души и Рекина Лаудсвильского, и Тора Ингуальдского, и всех меченых, павших смертью героев у Расвальгского брода. Кеннет выпил первым, дав себе клятву, что это последний кубок, выпитый им сегодня.

– А почему бы нам не потанцевать? – предложил Тах. – В наши годы вредно засиживаться за столом.

Предложение меченого встретило всеобщее одобрение, и молодежь дружно потянулась из-за стола. Кеннета здорово качнуло, но он все-таки устоял на ногах благодаря Кристин, подхватившей его за руку. Кеннет с удовлетворением отметил, что стал на пару сантиметров выше Кристин. Оказывается, он здорово подтянулся за последний год.

В зале было душновато, и молодеешь отправилась на галерею. Зазвучала музыка, и тут же в круг вышли Гильдис Отранская и Тах. Черт его знает, когда меченый успел выучить лэндовские танцы, но отплясывал он отменно, под стать своей подружке. А уж с Гильдис Отранской мало кто мог поспорить в танце. И все-таки нашлась одна такая отчаянная. Кеннет с удивлением смотрел на Дану. Она здорово изменилась за эти зиму и лето и ничем уже не напоминала ту испуганную девочку, которая сидела за его спиной во время бегства из Бурга. Эта вела себя как королева, а уж взгляды, которыми она подбадривала своего кавалера Эйрика Маэларского, могли поспорить с взглядами Гильдис Отранской. Эйрик коршуном кружил вокруг гибкой партнерши, но все его попытки обнять ее в танце заканчивались конфузом. Дана в самый последний момент ускользала из его объятий под дружный смех присутствующих.

Тах уже добился поцелуя от Гильдис Отранской, и оба довольные сошли с круга. Одна за другой сходили с круга и другие пары, а Дана с Эйриком продолжали кружить по каменному полу. По неписанным правилам, любой из присутствующих здесь молодых людей мог выйти в круг, и Эйрик обязан был уступить ему партнершу. Но все отлично понимали, что, сделав это, они незаслуженно обидят владетеля, который танцевал отлично и заслужил поцелуй капризной рыжеволосой красавицы.

Дана смеялась, показывая великолепные зубы, и стреляла навылет зелеными глазами в рассерженного партнера. Кеннет с удовольствием наблюдал за этой сценой. В его голову, слегка отуманенную вином, пришла вдруг шальная мысль, самому выйти в круг и заменить неуклюжего Эйрика. Конечно, Кеннет человек женатый, и добиваться расположения другой женщины в присутствии жены ему не совсем удобно, но с другой стороны, танец это всего лишь игра, в котором при желании может участвовать каждый, а лэндский король не настолько стар, чтобы сидеть букой в углу.

Кеннет уже сделал шаг вперед, но Тах неожиданно положил руку ему на плечо:

– Тебе не следует этого делать.

– Почему? – Кеннет на шепот Таха отозвался так громко, что все присутствующие невольно обернулись в их сторону.

– Кристин здесь, – негромко напомнил Тах. – К тому же вы с Даной слишком близкие родственники.

Кеннет побагровел от гнева. Черт бы побрал все эти слухи про его отца и Беса Ожского, про этого Тора Нидрасского, который наследил даже в королевской спальне. Кеннет король Лэнда знать не знает никаких меченых, вздумавших набиваться ему в родню.

Тах побледнел от обиды. Кеннет говорил слишком громко, чтобы окружающие не услышали его слов. Видимо и Дана поняла, что между Кеннетом и Тахом вспыхнула ссора, она вдруг остановилась и позволила уже потерявшему надежду Эйрику себя поцеловать. Зрители дружно захлопали в ладоши отчасти для того, чтобы подбодрить молодого Мьесенского, но более для того, чтобы заглушить неприятный разговор между молодым королем и меченым.

– Мы договорим потом, в Ожском замке, – сказал негромко Тах. – Здесь не место для ссоры.

– В Ожский замок я не вернусь, – отрезал Кеннет. – Отныне королевская резиденция будет в Хальцбурге.

– Хальцбург не укреплен, – осторожно вмешался владетель Заадамский. – Если угодно, государь, я уступлю тебе свой замок.

– Я сказал – Хальцбург, – Кеннет сверкнул глазами на притихших подданных. – Я никому не позволю обращаться со мной как с мальчишкой.

Он круто развернулся на каблуках и, четко печатая шаг, пошел прочь с галереи.

Надежда, что по утру Кеннет изменит решение, развеялась как дым. На все уговоры Ульвинского молодой король либо отмалчивался либо отрицательно качал головой. Благородный Фрэй пребывал в растерянности: городок Хальцбург не был приспособлен для королевской резиденции, он был переполнен вестлэндскими и остлэндскими дружинниками, не говоря уже о беженцах. Да и разного сброда там тоже хватало.