Во взгляде Волка было что-то недоброе, и впервые это недоброе относилось к Тору. Волк очень изменился за последнее время, а может быть, это Тор стал другим.

— Нельзя служить всем сразу, Тор, или ты меченый, или...

— Или? — холодно переспросил Тор.

— Другого «или» для тебя не будет. Гарольд не на увеселительную прогулку собрался, он едет за нашими головами.

— Они не договорятся?

— Не думаю, — криво усмехнулся Волк. — Но это уже не наша с тобой забота.

— И почему в этом мире так много ненависти и так мало любви?

Волк с удивлением посмотрел на брата:

— Так уж он устроен.

— Но ведь мы живем в этом мире, почему же не пытаемся его изменить?

— Он был, есть и будет таким — холодным и жестоким, негостеприимным и чужим. Каждый должен держаться за свое, и тогда у него есть шанс уцелеть.

— А что в этом мире наше?

Волк побагровел от гнева, рука его опустилась на рукоять кинжала. Он даже в отношениях с братом готов был идти до конца.

— Уезжай, Тор, — сказал Волк глухо. — Я сам объясню Гарольду причину твоего отъезда.

Гарольд проснулся от скрипа ржавых цепей. Копыта коня дробно простучали по опущенному мосту, как будто чье-то испуганное сердце забилось вдруг гулко и часто.

— Ивар, — спокойно ответил Отранский на вопрос короля. — Мальчишке не терпится.

Гарольду тоже, видимо, не терпится, коли он подхватился ни свет ни заря. Все-таки они очень похожи, Ивар Хаарский и нордлэндский король. И не только внешне.

— Дурной сон, — объяснил Гарольд причину своего беспокойства встревоженной жене.

Сигрид не поверила. Было еще что-то, тревожившее Гарольда всю дорогу. Наверное, тяжкие воспоминания. Но ведь и Сигрид тоже нелегко, при воспоминании об Ожском замке у нее холодок пробегает по телу. Век бы не видеть эту серую кучу камней.

Подошедший горданец Атталид отвлек королеву от мрачных мыслей:

— Ивар взялся подготовить для вас пышную встречу.

— С чего это он так старается? — В голосе Гарольда послышалось раздражение.

— Видимо из расчета, что король Нордлэнда постарается для него. Прекрасная Эвелина никак не может простить нашему другу буржских похождений. А уж коли не удалось договориться с девушкой, следует ублажить хотя бы ее отца. Ивар надеется, что ты поможешь ему, государь.

— Хаарский демонстрирует редкую для себя предусмотрительность, — едко заметила Сигрид.

— У него были хорошие советчики, благородная госпожа.

— Я в этом не сомневаюсь, — холодно глянул Гарольд на Атталида. — Тем более что у советчиков есть, похоже, интерес к чужим невестам.

Лицо горданца побелело от обиды, он холодно поклонился и вышел, а в душе Сигрид остался горький осадок от этого разговора. Как-то уж очень грустно проходит их путешествие, и дело здесь не в Иваре и не в Атталиде, а в этой страшной цели, к которой король Нордлэнда направил коня.

— Нам тоже следует поторопиться, — спокойно сказал Гарольд. — В Ожском замке уже заждались.

Ингольф Заадамский, предупрежденный, видимо, Иваром, встретил дорогих гостей в нескольких верстах от замка Ож со свитой из окрестных владетелей. По приграничной традиции короля и королеву встретили дружным хором, от которого у Гарольда зазвенело в ушах. Буржские новомодные веяния до этого медвежьего угла еще не дошли, и покрой одежды приграничных владетелей вызвал легкий смешок у сопровождавших короля нордлэндских щеголей. В ответ глуповатое лицо Заадамского расплылось в улыбке:

— Ожский замок с нетерпением ждет хозяев.

У Гарольда готова была сорваться с языка злая шутка по поводу деревенских манер встречавших, но он сдержался. В конце концов, благородный Ингольф старый и проверенный друг, в котором недостаток ума с лихвой возмещается искренней преданностью королю.

— Какие вести из крепости? — Гарольд сердечно обнял Заадамского.

— Все уже готово, государь. Я на днях получил письмо от Фрэя Ульвинского — достойный Санлукар вернулся от духов и выслал людей к Южному лесу для разведки.

— А что Санлукар искал у духов?

— Выспрашивал о стае, вероятно. Когда я две недели тому назад был в крепости, комендант еще не вернулся, но с Фрэем мы поговорили, его дела явно пошли на поправку. У Санлукара новый помощник — достойный Карталон. Он привел в крепость полсотни гвардейцев с огненными арбалетами. Посвященный Чирс очень надеется на тебя, государь.

Это была хорошая новость и посвященные наконец зашевелились. Караванный путь — это общая забота для Лэнда и Храма, потому что помехи здесь больно достают и тех, и других.

— Что он за человек, этот достойный горданец? Заадамский пожал плечами:

— Он воин, судя по шрамам, бывалый.

— Я знаю достойного Карталона, — отозвался Атталид, — он участник многих походов ярла Хаарского, в том числе и последнего — в страну Хун.

— Помощь храмовых гвардейцев нам как нельзя кстати. Едем в крепость. Здесь, надо полагать, не слишком далеко?

— А замок Ож? — растерянно заморгал благородный Ингольф. — У нас уже и столы накрыты. К тому же дорога небезопасна — Черный колдун кружит поблизости.

— Женщин оставим в замке, коней возьмем свежих, а Черного колдуна мы не боимся, благородный Ингольф.

Нордлэндские владетели, сопровождавшие короля, дружно закивали головами: двадцать гвардейцев — надежная охрана, да и сами они пока не разучились владеть мечами. Так с какой стати праздновать труса, или владетель Заадамский полагает, что нордлэндцам неизвестно слово «храбрость»?

— Недурно было бы все-таки промочить горло перед дальней дорогой, — заметил рассудительный Фондемский, и с этим предложением согласились все.

Застолье несколько затянулось. Ингольф Заадамский напился гостеприимством, и Ожский замок сумел за короткий срок достойно подготовиться к встрече благородных гостей. Заморские вина лились рекой, а столы ломились от закусок. Охота нордлэндских владетелей к продолжению путешествия слегка остыла, туго набитые животы требовали покоя. Однако Гарольд, видимо, твердо решил завершить дело уже сегодня вечером, и, несмотря на уговоры Сигрид и владетеля Заадамского, первым поднялся из-за стола. Увы, далеко не все владетели сумели последовать его примеру. Это обстоятельство позабавило Гарольда, но не поколебало его решимости.

— В чем дело, Ингольф, неужели одно упоминание имени Черного колдуна приводит тебя в смущение?

— Я не за себя боюсь, государь, — справедливо обиделся 3аадамский.

Гарольд дружески хлопнул его по плечу:

— В твоей храбрости я не сомневаюсь, Ингольф, но я не хочу, чтобы кто-нибудь усомнился в моей.

После этого замечания короля все, еще стоящие на ногах, сочли для себя делом чести продолжить путешествие. В конце концов, настоящий воин всегда должен быть готов к тому, что ему придется вскочить в седло после пирушки.

— Веди, государь, — владетель Бьерн Фондемский вскинул руку и едва не выпал из седла, — на Черного колдуна, — его призыв много потерял от икоты, беспричинно напавшей вдруг на владетеля, но все же был встречен громкими криками одобрения. Атталид в ответ на воинственные призывы благородных нордлэндцев оскалил зубы в презрительной улыбке. Гарольду этот горданский оскал не понравился, но одергивать молодца он не стал, а огрел коня плетью и первым вылетел на подъемный мост.

Свежий ветер, подувший с озера Духов, очень быстро охладил горячие головы владетелей, а явно покрепчавший к вечеру морозец заставил кое-кого ежиться в седле. Гарольд не замечал ни ветра, ни мороза, полы его полушубка взлетали и опускались, словно крылья большой белой птицы.

— Застегнись, государь, — посоветовал ему Атталид, — не ровен час простудишься, кто поведет нас тогда на Черного колдуна?

И вновь в голосе горданца Гарольду почудилась насмешка, он с такой силой дернул на себя повод, что конь взвился на дыбы и едва не опрокинулся на спину. Сердитые глаза короля уставились прямо в лицо помрачневшего горданца.