— Звали, рассардар? — спросил возглавлявший их сотник.

Генерал мельком вспомнил его — это был какой-то троюродный брат Айг-Серинго.

— Да, звал, — отчеканил Тихомиров. — Видишь этого ублюдка? Так вот, оттащи его на кухню, растопи там печь подходящего размера и зажарь его живьем. Потом выбросите собакам.

Не изменившись в лице, сотник кивнул.

— Будет сделано, рассардар!

Конгрегация. Резиденция ковена Холми

Они пришли сюда из другого мира — непонятно как.

Они были не демонами, но людьми из плоти и крови.

Они не владели магией, но зато имели оружие, посылавшее смерть за десятки лиг.

И войско жуткой империи Черных Солнц с ее лучшими жрецами-колдунами они разбили в открытом бою лицом к лицу, лоб в лоб. Да так, что от тех буквально ничего не осталось.

Пусть им помогали шаманы степняков и кое-кто из вольных чародеев, но кому, как не Эйгахалу Коцу, знать, что даже собранные воедино маги двух-трех ковенов, сведя бой с армией поклонников Неназываемого вничью, могли бы считать себя любимцами судьбы.

Но вот армия эта разбита, а владеющие магией Шеонакаллу истреблены и рассеяны.

Далее.

Захватив столицу Черных Солнц, чужинцы не сделали ничего, что обычно делали завоеватели. Они не подожгли город с четырех сторон. Не учинили резню, длящуюся по обычаю три дня и три ночи. Не согнали всех жителей на главную площадь и не раздавили своими железными ящерами. Не устроили дикую оргию, приказав горожанам привести в их лагерь своих дочерей, чтобы, натешившись, перерезать несчастным горло или скормить боевым чудовищам (впрочем, кажется, в их войске нет нетварей). Даже просто не разграбили город. И, что вообще неслыханно, не дали этого сделать своим союзникам-степнякам.

Единственным, кого казнили после победы (не считая жрецов-колдунов, разумеется), был главный императорский повар — мастер победной церемонии, которого воевода пришельцев приказал зажарить живьем прямо на дворцовой кухне, а потом выбросить труп на помойку.

Признаться, именно этот поступок занимал архимага чем дальше, тем больше. Потому что из всех совершенных вторженцами деяний это было едва ли не самым непонятным.

Впрочем, это все мелочи. В конце концов, может быть, тут какой-то старый обычай — жарить придворных поваров: мало ли каких непонятных обычаев не бывает?

Другое беспокоило главу ковена Холми. Пусть их оружие сильно, может быть, даже не уступает в силе магии, но тем не менее их можно побеждать. Не раз и не два чужинцы терпели поражения.

Но было еще нечто.

Как говорил кое-кто из этих трусов, что перебежали в земли ковенов из разгромленной империи, пришельцев ведет воля некоего умершего обожествленного вождя, который правил их страной еще полвека с небольшим назад. Изображения этого лысоватого человека с усиками и бородкой украшали апартаменты каждого военачальника чужаков, а с недавнего времени стали появляться и на улицах Сарнагара. Это, конечно, чушь.

Куда важнее, что, по словам того же беглого жреца, пришельцы владели Первичным Огнем и именно с его помощью пришли в Аргуэрлайл.

Кто, кроме божества, мог дать им его?

Разве что они каким-то образом нашли нечто оставшееся от богов и сумели использовать? Хотелось бы, чтобы жрец ошибался.

Мысль о божественном вмешательстве кормчему ковена Холми не нравилась — очень не нравилась.

От тех времен, когда Высочайшие спускались на землю и выказывали смертным явные знаки своего бытия, остались лишь много раз переписанные древние летописи да легенды. Но даже этого было достаточно, чтобы понять — если за чужинцами стоит божественная сила, то лучше сдаться сразу.

Ибо надеяться на помощь давным-давно ушедших небожителей Аргуэрлайла было бы верхом глупости.

Горное селение в Трессерской гряде

Был вечер, и солнце клонилось к закату, когда стало ясно, что лошади уже не могут идти и нужно сделать привал.

Как ни странно, за дни и недели пути к Алексею особо никто не приставал с расспросами. Версия, что он торговый агент серимского купца, ищущий возможности торговли в дальних странах, удовлетворяла всех.

Костюк с вздохом оглядел открывшееся его взору поселение. Первое человеческое поселение, которое встретилось им за много дней пути в горах.

Значит, горы все-таки обитаемы.

Все эти дни по пути попадались лишь выбитые на скалах знаки, неуклюжие рисунки и даже какие-то надписи. Как пояснил толмач, сделанные в честь тех, кто погиб тут, снесенный лавиной или камнепадом в пропасть.

Но вот с местными жителями им предстоит встретиться впервые.

Дома были сложены из камней, кое-как скрепленных глиной. Из этого Алексей заключил, что село живет довольно зажиточно — прежде ему встречались только глинобитные жилища.

На улице и в огороженных хилыми плетнями дворах ни души. Наконец путники набрели на мальчугана лет десяти, испуганно смотревшего черными глазенками на пришельцев.

— Эй, малец, тут что, никого нет? — окликнул его капитан.

Алексей постучал в массивную деревянную дверь. Ответа не было.

— Есть кто-нибудь в доме?! — рявкнул Костюк.

Молчание.

Плюнув, путники сели на валявшееся у дома бревно.

Спустя минут пять дверь открылась, и в щель высунулось худое женское лицо.

— Нельзя ли нам переночевать у вас, добрая женщина? — спросил Турс.

— Вряд ли, — высокомерно заявила хозяйка.

— А если подумать? — Капитан выразительно тряхнул кошельком.

Спустя полчаса они уже сидели, уплетая горячую яичницу, в то время как хозяйка суетилась возле закопченного очага, соображая что-то более солидное.

Ее муж-охотник тем временем отдавал должное принесенному гостями вину.

Потом по каменистой тропе, круто поднимавшейся в гору, хозяин провел их к месту ночлега — на сеновал, далеко выдающийся над обрывистым склоном.

— Поосторожней, почтенные гости, — предупредил он, становясь на шаткие, редко расставленные балки, покрытые ветхим настилом. — Осторожно ступайте, а еще лучше — сразу ложитесь. Понадобится отлить или там еще чего — прямо в дырки делайте все дела.

Подтверждение его совету они получили почти сразу — выходя, охотник случайно сбил корявым чувяком одну из досок. Шорох рассекаемого воздуха, секунда, другая, третья… наконец где-то внизу слабый звонкий удар о камни.

Однако усталость взяла свое, и Алексей задремал, забыв о пустоте внизу.

Утром его разбудило цоканье множества копыт и гортанные выкрики — повелительные, хотя и незлые.

Он осторожно переполз через еще дремлющего спутника — на твердой земле капитан чувствовал себя как-то увереннее.

— Ой, беда! — бросил выскочивший из утреннего тумана хозяин. — Сохский цан явился дань требовать! Ох, только в следующую луну ждали!

Из-за спины охотника показался всадник.

— Это кто? — ткнул он плетью в Костюка.

— Это… гость, — невпопад ответил кланяющийся охотник.

Воин рассматривал Алексея долго и внимательно.

— Гость, говоришь? Хорошо… пусть будет нашим гостем…

Октябрьск. Махаловка, она же Четвертый квартал

— Ну стало быть, товарищ Серегин, тут и обмоем твои звездочки! — бросил невысокий горбоносый капитан-чеченец с петлицами артиллериста, отодвигая ветхую парчовую занавеску. — Здесь как раз стол подходящий.

Следом за ним ввалились остальные — люди в стандартной пятнистой форме, ставшей уже привычной в здешнем мире. Лишь разноцветные петлицы с эмблемами указывали на род войск: военврач, двое общевойсковиков, танкист.