Как оказалось, вовремя потянул. С высокой, корявой сосны, под раскидистой кроной которой оказался всадник на волке, прыгнуло нечто. Непонятное, когтистое, зубастое существо, отдаленно напоминающее не то огромную крысу, не то демоническую рысь, выскользнувшую с изнанки, обрушилось на человека.

Спас героя Серый волк – сразу на четыре сажени отпрыгнул в сторону, да еще повернулся в прыжке, чтобы удобней было из лука бить. Иванушка сноровисто и очень хладнокровно натянул тетиву лука и, дождавшись, когда падающая тварь коснется лапами еле приметной тропки, отпустил свистящую от напряжения тетиву.

Свист стрелы и хрип врага прозвучали почти одновременно. Когтистая нечисть крякнула, подобно весеннему селезню, да тут же и сдохла.

Иван спешился и достал вторую стрелу. Он с опаской приблизился к неведомому чудищу, но тварь даже не дрыгалась – первая стрела торчала из горла зверя.

– А ты молодец! – неожиданно сказал волк.

– Ты что же, по-человечески говорить умеешь? – опешил княжич.

– Могу, – выдохнул Серый. – Хозяйка давным-давно приучила.

– Серый, скажи тогда, что это за зверюга на нас напала?

– В нашем лесу таких зверей нет, – спокойно ответил огромный волк. – У него рог на губе.

– Это черный индрик, – проскрипел подоспевший леший. – Он кровь человеков лакает.

– Что-то будет дальше, – задумчиво протянул Серый волк.

– Хозяйка велела выходить на дорогу Чернобога, – проскрипел Аука.

– Веди тогда, – Иванушка с сожалением посмотрел на торчащую из тела носорогой крысы стрелу, забрался на спину волка, и спросил: – А что такое «дорога Чернобога»?

А меж тем напряжение перед самым величайшим сражением века нарастало. Предчувствие большой беды, тяжкого кровопролития и подступающего всенародного горя ощущалось скорее душой, чем телом. Все, кто понимал, что происходит, угрюмо молчали и хмурились. Суровые ратные люди и ополченцы самых разных, еще вчера враждовавших княжеств встали под пурпурные стяги московского князя Дмитрия Московского.

С боевых знамен Дмитрия Ивановича на защитников Руси также хмуро и молчаливо взирал новый бог – Спаситель. Изображался он тогда с большими глазами и обиженным лицом, да и радоваться было нечему – ненавистное иго уселось на шею и давило, давило, и давило. Все соки уже выдавил враг проклятый, но то, о чем русский люд мечтал, сегодня сбылось – огромнейшая боевая русская сила объединилась и, переправившись ночью через Дон чуть ниже печной деревушки Куликово, собиралась в племенные отряды и полки. В густом, как молоко, тумане стали на берегу речки Непрядвы, еле-еле успели от ордынцев засадный полк на берегу Дона в лесочке спрятать и затихли все, тревожно вглядываясь в горизонт.

И вот бесчисленное войско ненавистного неприятеля проявилось в туманной дымке.

Беклярбек Золотой Орды Мамай, не отличавшийся полководческой хитростью, расставил своих воинов напротив русских полков, просто и без затей поделив свое воинство на большой центральный полк и две конницы по его бокам. Быстрые всадники его тьма-тьмущего войска уже вылетали с южной стороны на поле битвы и, покружившись, возвращались обратно. Пешие генуэзские союзники татаро-монголов взволнованно бренчали железом, выдвигаясь за спину большого, развернувшегося на две версты полка степняков.

Плотный туман скрадывал задние ряды обеих армий. Казалось, что тонкий просвет между противниками разделял прошлое и будущее.

И тут в тумане вдруг поднялся женский плач. Приготовившиеся к сражению люди не могли поверить своим ушам. Тысячи жен оплакивали своих мужей! Ратники припадали к земле, прислушивались, оглядывались за спины товарищей, но женщин нигде не было. Никто не мог понять откуда раздавались эти вопли, но суровые лица воинов говорили о том, что люди поняли, какая судьба их ждет.

Гордый и спесивый хан, капризный и хитрый беклярбек Золотой Орды Мамай криво усмехнулся. Он важно поднялся на Красный холм – небольшую возвышенность, с которой было удобно созерцать битву, и вновь довольно скривился. Русичи были на месте и ждали его!

– Они твои, – прошептал за спиной хана черный демонического вида монгол, и добавил: – Русь тоже твоя. Иди и возьми ее, хан.

Мамай кивнул. В глубине своей никчемной душонки он был рад, что когда-то жуткий демон нижнего мира выбрал именно его, слабого и совсем не знатного хана. Целых десять лет это жуткое всесильное создание помогало ему продвигаться в иерархии Золотой Орды. А теперь беклярбек Мамай упивался своей властью. Оставалось одно – наказать русичей: намять им бока, указать им место, как побитой собаке, а затем ограбить и принудить собирать дань за десять лет вперед! От таких мыслей Мамай довольно скривился, но два войска еще не сошлись. Тонкая полоска донского поля по-прежнему разделяла противников. Чувствуя напряжение всадников, лошади степняков плясали под седоками. А над русскими полками стоял нестройный гул молитвы.

«Во имя отца и сына, и святаго духа!» Молитва летела над шлемами русичей, и вдруг из глубины передового полка выехал всадник в темной накидке с православными письменами. Имя его было Пересвет. Светлым, чистым взором он смотрел на врагов и молился.

С другой стороны под крики степняков появился второй всадник – Челубей. В богатой броне и с презрительной ухмылкой взглянул он на супротивника, чиркнув острием копья по земле. Дернув на себя богато украшенную уздечку и удержав горячего коня, степной всадник замер.

Взгляды противников встретились.

В этот миг над береговым лесом у реки Непрядвы появилась летящая в ступе Баба Яга. Она окинула взглядом все поле и, ухватившись за верхушку самой высокой сосны, замерла. Внутренним взором она пыталась рассмотреть самого Чернобога и его слуг.

А там, впереди, поединщики уже пустили своих коней шагом, а потом и рысью, ускоряясь и ускоряясь.

Всадники сшиблись. Копье Пересвета мгновенно стерло с лица Челубея презрительную ухмылку. Кованое острие копья пронзило ворога чуть ниже шеи, и он вылетел из седла.

Вражеское войско застыло в изумлении. А Пересвет, пронзенный Челубеем, истекая кровью и уже умирая, схватился за гриву лошади, да так и доехал верхом до русского порядка.

Ордынцы заволновались – погиб свой поединщик, а это плохая примета перед сражением. Поганый хан Мамай буквально взбесился и повелел начинать битву. Степные лучники запустили в небо темную тучу стрел, и ордынская колючая волна рванулась вперед. Сошлись с грохотом, от которого кровь застыла в жилах, а потом закипела, разгоняясь по венам.

Баба Яга закашлялась от удивления: со стороны ставки Мамая, едва касаясь невидимыми и мерзкими конечностями шлемов ордынцев, в сторону русичей устремилась хаотичная орава смертоносных, шелестящих и визжащих фурий. Их было так много, что Баба Яга даже зажмурилась. Она зримо представила, что должно было сейчас произойти с защитниками Руси. Ведьма знала, что эти демоницы напускали слабость на людей, выпивая из душ жизненные силы, превращая даже самых сильных воинов в безвольных истуканов!

Сейчас крылатые кровопийцы достигнут русичей, и ордынцы просто перережут обессиленных противников.

«Мракобесие! – воскликнула Баба Яга. – Кто запустил эту нечисть в несчастную Явь? – Ведьма сжала губы и сама себе ответила: О! Я знаю, кто это сделал! – и скрипящим голосом древней старухи с отвращением и ненавистью проскрипела: – Чернобог!»

У Бабы Яги от бессилия плетьми опустились руки – она не могла помочь русским людям, не могла в одиночку победить тысячи ужасных демонов. За Русь и ее будущее сейчас мог заступиться только кто-то действительно великий, могучий и… чудесный, подумала колдунья.

И в этот страшный и переломный момент чудо не заставило себя ждать.

Подобно волшебным вратам, в небесной выси завертелась воронка ярчайшего света, и через нее беззвучно и стремительно появилось ослепительное существо с прекрасными крыльями. Ангел небесный!

В блестящих доспехах воин летел к земле, туда, где кони и люди смешались в кровавой каше. Его рука, державшая божественный меч возмездия, поднялась, чтобы ударить по шеям вызванной из ниоткуда верещащей нечисти.