— Вы позволите? — запоздало обратилась она к нему.

Фесо догадался, что перед ним одна из тех самых женщин, которых, по словам хозяев, тут быть не должно. Ощутил некоторое томление в чреслах. Уже три недели у него не было никого в постели. Кроме того, ему давно уже приходили мысли, что надо бы попробовать туземную женщину. Маг еще раз внимательно окинул ее взглядом. Вид не слишком потасканный; вполне соблазнительная фигурка молодой, но уже в достаточной мере зрелой женщины была обтянута хорошо сшитым шелковым платьем лиловых оттенков. Насколько Ускар мог разглядеть, она не следовала забавному обычаю, принятому тут, и не прятала грудь в эти дурацкие полотняные мешочки на лямках.

Мысленно прощупал ее. Результат его вполне удовлетворил. Девица, судя по всему, не так давно занималась своим ремеслом, и дурных болезней у нее пока еще не имелось.

— Как тебя зовут? — спросил, решив, что вряд ли манера общения со шлюхами тут сильно отличается от его родного мира.

Видимо, он слегка ошибся — девица на секунду опешила, но тут же как ни в чем не бывало улыбнулась.

— Катрин, — бросила она в ответ. — А тебя?

— Ускар, — сообщил он, решив назвать свое настоящее имя.

— Оскар? — переспросила дама. — Ты прибалт, что ли?

Маг кивнул, не имея желания развивать тему своего происхождения.

— Нет, вот вашего брата у меня еще не было, — заявила она. — Мне вообще лабусы, ой прости, редко встречались. — Глупо хихикнула. — То есть, если честно, я ни одного живого не видела — только в кино.

Ускар мысленно поздравил себя. Эта дура, насколько он понял, приняла его за представителя какого-то племени с окраин державы. Ну не будем ее разубеждать.

— Может, продолжим разговор в моих комнатах… э-э… в апартаментах? — со вкусом выговорил он новое слово.

— Да, конечно, — с готовностью подтвердила Катрин, вскакивая.

Когда за ними закрылась дверь номера, девчонка тут же небрежно плюхнулась в кресло и развалилась там, закинув ногу на ногу.

Теперь пришел черед Ускара слегка опешить, но он тут же понял, что, должно быть, тут неизвестен принятый у него на родине обычай, когда проститутка, раздевшись, становится на колени и предлагает себя клиенту. Подумав, маг решил предоставить инициативу ей, в конце концов, за что он ей собирается заплатить?

— Может, еще вина? — спросила уже освоившаяся на новом месте шлюха. — Закажем в номер?

— Не возражаю, красавица, — прищелкнул языком Фесо. — Как у вас говорят… э-э… как это по-русски… Машу каслом не испортишь.

Катрин искренне расхохоталась, откинувшись в кресле, — ей и в самом деле его слова показались очень смешными.

— Ну это смотря каким каслом! — молвила она, смахнув выжатые смехом слезы.

— Как там наши подопечные?

Старший лейтенант Кирпичев в очередной раз подивился великолепной слышимости — прежние рации громко хрипели и свистели.

— Поел, собирается уходить, — доложил он, выглядывая из-за газеты. — Нет, отставить, нему какая-то девчонка подсела. Лица не разгляжу, но, кажется, из здешних, прикормленных.

— Шлюха, что ли, гостиничная? — осведомился находящийся в километре отсюда, в здании на площади Дзержинского, майор Снегирев.

— Ну да. Что предпринять?

— Ничего, — последовал ответ через несколько секунд. — Пусть его… повеселится. Авось она его ничем таким не наградит. А если и наградит, так сам и вылечится. Они это умеют.

Снегирев отключился, и Кирпичев выдернул из уха крошечный наушник, замаскировав рацию сложенным журналом.

Проводил взглядом могучую фигуру объекта, рядом с которым девица выглядела тонким стебельком.

Вообще-то изначально была мысль поселить их всех на одной из баз Комитета. Но подопечные, так и хочется сказать, поднадзорные, решительно этому воспротивились, заявив, что они не пленники, а гости.

И начальство решило не обострять ситуацию.

Кроме того, свою роль сыграло еще одно.

На базах люди, как правило, ушлые и внимательные, и странные типы неизбежно привлекут их внимание. А стоит поглядеть хотя бы на Ускар Фесо Торка или великолепную Марху Мар — и умный человек запросто может понять больше, чем нужно.

В гостинице же — другое дело, мало ли какие иностранцы могут припереться в Союз?

Кроме того, эти гости уже не раз бывали в Октябрьске, жили там подолгу, познакомились с достижениями земной цивилизации и не будут пытаться, как иные киногерои, напиться из толчка или колотить в дверь лифта с воплями: «Замуровали, демоны!»

Дождавшись, пока зелье погрузит клиента в забытье, Катрин начала действовать.

Торопливо стащила с него пиджак, еще раз подивившись ширине могучих плеч и крепости грудной клетки.

В кармане обнаружила бумажник довольно дешевого вида, в котором было триста рублей тремя бумажками и пригоршня мелочи.

Паспорт она даже не стала смотреть — на что ей?

Был там еще какой-то странный пропуск в прозрачном пластике, с фотографией, но без фамилии — только длинный номер.

Девушка еще раз внимательно оглядела бесчувственного клиента, и тревога толкнула ее. Какой этот мужик все же странный. Огромный, костистый и весь, как бы получше выразиться, чужой.

Только сейчас рассмотрела наколки на могучей, поросшей колючим волосом руке. Они ее удивили. Не уголовные, не морские, не армейские, а какие-то… непонятные. Змея, душащая в объятиях не женщину, как традиционно любят изображать мастера татуировки, а не то крокодила, не то дракона. Двое мужчин, сражающихся на мечах, — причем фигурки странные, словно скопированные со старинных ваз, которые она видела в музее, еще будучи школьницей.

На татуированных пальцах имелись перстни — тоже необычные. Явно старинной работы, но не поймешь какой. Не русской и не европейской. Узоры тонкие, искусные, а камни тускловатые, грубой шлифовки.

На запястье левой руки, пересеченном толстым шрамом (как будто топором рубили), был застегнут тяжелый наборный браслет из серебра, инкрустированный фионитами. Сначала она даже подумала, что это алмазы, но потом догадалась, что никто в здравом уме не будет вставлять алмазы в серебро, да еще таскать на виду столько брюликов.

Катерина принялась раздевать клиента.

Тело, смуглое и волосатое, казалось телом борца или грузчика. Под слоем жирка, затянувшим его, все равно чувствовались железные мышцы.

На коже, крепкой и упругой, как у молодого, было с дюжину длинных узких шрамов — явно от ножей (да как бы не от сабель!). В крутых переделках бывал мужик… Один шрам на животе четырехугольный, как от старого штыка.

Она даже удивилась, вроде бы по возрасту воевать еще не должен был…

Да мало ли… Афганистан и все такое…

«Но какой же здоровый бугай все-таки!! — думала, перетаскивая бесчувственное тело на торопливо расстеленную кровать. — Как есть бугай!»

И руки его напоминали два окорока, большие и тяжелые, с толстыми пальцами, раза в три толще, чем у нее. Хотя именно руки выдавали в нем человека, как принято говорить, умственного труда.

Зло усмехнулась. Как же, умственного! Небось уже кого-то отправил на тот свет этими лапищами, и не одного!

На груди и животе были наколки в таком же духе, что и на руках.

Когда она стащила с него брюки, то невольно присвистнула.

Под ними обнаружились не какие-нибудь элегантные закордонные плавки и даже не обычные семейные трусы с заплатками, которые ей приходилось видеть на вполне хорошо упакованных командированных. Нет, на нем были какие-то странные длинные подштанники почти до колен, из некрашеной материи. Чуть ли не домотканые, со швами ручной работы.

Пожала плечами. Ну впрочем, в Литве, или откуда он там, на хуторах такое барахло могло вполне сохраниться в сундуке. Прибалты — они же скупердяи известные.

Так, а это еще что?

Под кальсоны-недомерки было надето еще что-то.

Ну-ка взглянем…

Когда она стянула с беспечно всхрапывающего клиента подштанники, то от удивления даже не стала разглядывать его мужское достоинство (надо сказать, достаточно внушительное).