– А я думал, что здесь кого-то убивают.

– Ну прости, что не доставили тебе такого удовольствия, – буркнула Анет, которая со страхом ждала появления Стика. Опять из-за ее глупости в лагере неприятности.

– Это Анет встретила в лесу пуху, – смеясь, пояснил Дир Дерри и появившемуся из кустов Стику.

– Ну я откуда знаю, что в ваших лесах страшное, а что нет? Она сама за мной побежала, а потом обгадила тут все и смоталась, – таким несчастным голосом оправдывалась Анет, что даже у Стика не хватило совести начать ее ругать.

– Ладно, – тяжело выдохнул Эскорит. – Ни на минуту вас оставить нельзя! Собирайте все, что уцелело, и отправляемся искать другое место.

Калларион, изумленно переводящий взгляд с одного участника этого спектакля на другого, первым начал собирать изрядно потоптанные вещи. Анет бросилась помогать, чувствуя себя виноватой за причиненный погром, к ней присоединился Дерри, который очень серьезно отнесся к брошенной Стиком вскользь просьбе получше следить за Анет. Он не доверял эльфу и боялся оставить девушку даже на секунду. В результате всех неожиданностей спать легли намного позже, чем рассчитывали. Как назло, нигде в окрестностях не было места, на котором можно было бы разбить лагерь. Стика не устраивали то очень близко подступившие к воде деревья, то отсутствие оных. То просто само место не отвечало каким-то одному ему известным требованиям. Анет совсем измоталась, но понимала, что, если бы она не устроила переполох, все бы уже давным-давно отдыхали. Поэтому она молчала, надеясь, что рано или поздно Стик устанет и даст команду располагаться.

Но, как оказалось, долго шли не зря. Когда почти стемнело и даже герцог был готов спать там, где придется, они вышли к какому-то заброшенному дому. Видимо, когда-то это была охотничья сторожка. Ветхая дверь перекосилась, внутри все покрылось пылью, но все же ночевать там было удобнее и безопаснее, чем на свежем воздухе. Ребята быстро разожгли на поляне костер, а Анет отправилась на разведку в дом, чтобы посмотреть, можно ли лечь спать там или все же лучше на улице. Вместе с ней без слов отправился Лайтнинг, добровольно взявший на себя роль телохранителя. Анет это очень удивило. До недавнего времени Дерри старался держаться как можно дальше и общался с девушкой только по необходимости. Исключением было только то время, когда судьба разделила их со Стиком и Диром. А до этого он оставался в стороне. Что нашло на него сейчас, девушка не знала. Вообще-то ей хотел помочь Калларион, но ксари так зыркнул на эльфа, что тот предпочел найти себе другое, менее нервное занятие.

Несмотря на осевшую на все вещи пыль, дом не был ветхим, мебель не покрылась плесенью, и молодые люди даже обнаружили несколько огромных тюфяков, на которых вполне можно было очень удобно расположиться. Анет сразу застолбила себе место на печи – удобно, в стороне ото всех, широко и вольготно. Дерри подвинул стол в центр комнаты и кинул свой тюфяк на лавку за печью, чтобы Анет не могла даже повернуться с боку на бок, не потревожив его сон, и отправился на улицу посмотреть, как там идут дела. От двери в избу, в которой все еще находилась Анет, он не отходил.

– Я смотрю, ты всерьез взялся за дело? – обратился к нему Стик, передавая блюдо с дымящимися кусками мяса.

– Да, – опустив глаза, ответил Дерри. – Я никому ее не отдам.

– В каком смысле? – улыбнулся Стик.

– Я никому не позволю ее обидеть ни словом, ни жестом, ни действием, – почти дословно повторил Лайтнинг клятву, которую давали телохранители, нанимаясь на службу.

– А… – несколько неудовлетворенно протянул Стик. – А я думал, в каком другом смысле.

– В каком другом, Стикур? – холодно поинтересовался ксари. – О каком другом смысле может идти речь в подобных обстоятельствах? Время и место совсем не подходящие для других обстоятельств.

– Дерри, я никогда не кичился тем, что старше тебя, но хоть один раз выслушай мой совет не как совет друга, а как совет старшего. Для любви не бывает плохих мест или плохих обстоятельств. Для любви важны только двое и их чувства. Потом может быть поздно. В других обстоятельствах появятся другие люди. Ты просто можешь упустить свой шанс.

– Вот и хорошо, – упрямо отозвался ксари. – Свой шанс я упустил много лет назад. Точнее, его у меня отобрали, когда мне было шестнадцать лет, а может, и до рождения, когда наградили фиолетовыми глазами. Важно то, что любовь, как ты выразился, чувство не для меня. Храни боги тех, кого я ненавижу, но пуще храни тех, кого я люблю, в особенности если эта любовь не безответна. – Произнеся это, Дерри развернулся и, не дав Стику больше сказать ни слова, скрылся за дверью. Он перевел дыхание и на минуту закрыл глаза, отгоняя ненужные сомнения, зародившиеся в душе после разговора со Стикуром. Из головы не выходили «те другие», которые неизбежно появятся у Анет, после того как все завершится, но Дерри давно все для себя решил и не собирался ничего менять. Проще даже не начинать, чем потом испытывать горечь утраты и разочарование. В том, что его ждет разочарование, Лайтнинг не сомневался. Ей-богу, ему было бы во сто раз легче, если бы он знал, что после выполнения миссии девушка вернется в свой мир, а не останется на Арм-Дамаше. Дерри было бы проще, считай он, что через некоторое время Анет уйдет из его жизни навсегда. Мысль о том, что она будет где-то рядом, ослабляла уверенность ксари. Но он не хотел рисковать вообще, он боялся быть отвергнутым и не надеялся на ответную любовь. Девушки охотно заводили с ним романы, а некоторые самоотверженные особы были готовы даже разделить с ним жизнь. Благо жизнь эта обещала быть вполне обеспеченной. Но любили ли они его? Нет, даже Лина. Для всех он был получеловеком – ущербным и недостойным любви. Красивым и диким зверем. Боялся Дерри также того, что любовь и привязанность сделает его уязвимым перед людьми Сарта. Они убили по его вине Лину, и Лайтнинг знал, что подобная участь может постигнуть и Анет, если о его чувствах станет известно. Ксари боялся умереть сам, доставив этим непереносимую боль близкому человеку. «Воистину, Адольф во многом прав, – горько усмехнулся про себя Дерри, ставя почти остывшее блюдо на стол. – Во всем он прав. Даже умирать, когда ты один, легче».

Скрипнула дверь, и, громко переговариваясь, в проеме появились Дир и Калларион. Почуяв запах еды, из разных углов избы моментально выползли Анет и гхырх, чуть позже зашел Стик. Наконец-то все собрались в спокойной обстановке за столом. Можно поделиться впечатлениями, рассказать новости и изучить карту. Оказалось, что до входа в горы Кенташ осталось совсем немного – дневной переход или чуть больше, если окажется, что напрямую через лес не пройти. Услышав это, Анет загрустила, понимая, что развязка близка, и отвлеклась от разговора, начав по старой привычке себя жалеть. Очнулась девушка от своих печальных мыслей только тогда, когда Дерри принялся красочно живописать то, как она уложила троллей в таверне и билась с трупами на набережной. Анет не считала свое поведение героическим или хоть сколь-либо заслуживающим уважения. По ее мнению, так она просто спасала свою шкуру и шкуру человека, от которого зависела ее жизнь. Но Дерри рассказывал красиво, поднимая ее не очень высокий авторитет в их отряде. Даже вечно недовольный Стикур заслушался.

– Да ты, Анет, просто саламандра, – высказал свое мнение Дир. – Я еще не видел ни одного мага, способного так играючи управляться огнем. Нет, конечно, такие маги есть, но их мало, и они в свое время прошли длительное и невероятно сложное обучение. А ты – какой-то феномен. Точно саламандра.

– Ну до саламандры, конечно, далековато, – не поддержал его Стик. – Так, саламандрочка, но все равно – молодец. А может, и саламандурочка.

– А что, мне нравится, – улыбнулся Дерри. – Саламандурочка.

– Ну вас, – отмахнулась Анет. – Со страху и не такое натворишь.

– Да уж! – заржал в полный голос Дир. – Ты точно со страху можешь натворить все, что угодно. Например, разнести на пару с пухой лагерь за считаные минуты.